Портрет миллионера - Кэрол Маринелли

Она отдаст себя ему.

Одна только эта мысль потрясала Милли, потрясала до глубины, до самой сердцевины.

Голос Леонида прервал ее самоанализ, разрушил сексуальное заклинание:

– Я приехал сюда подростком, изучал финансы и бизнес, ну и английский, конечно.

Она с трудом вспомнила свой вопрос, на который он отвечал.

– Вы не знали английского, когда приехали?

– Ни слова.

– А ваши братья и сестры – они говорили по-русски? – Милли трудно было представить, каково это – не иметь возможности общаться с собственной семьей.

– Они мои братья и сестры только по отцу. Они почти не говорили по-русски, но язык – не главный барьер в наших отношениях.

– Что же?

– У нас было разное детство, – резким движеньем руки Леонид словно отмахнулся от этой темы, потянувшись за своим стаканом.

Милли поняла – она ступила на запретную территорию, но ей хотелось знать больше.

Он что-то говорил о мачехе.

– А ваша мать? Она еще в России?

– Она умерла, – лицо и голос Леонида остались спокойными. – Все далеко в прошлом, можно к этому не возвращаться. Получив степень магистра, я стал финансовым директором «Дома моды Коловских».

– Колоссальная работа, всемирно известное имя.

– У нас представительства и магазины по всему миру. И в Европе, и в США. Я постоянно путешествую. Мельбурн остался главной нашей точкой из сентиментальных соображений. Мой отец начал здесь, когда эмигрировал из России.

– Наверное, интересно так много ездить?

– Иногда интересно. Но люди в бизнесе оставляют желать лучшего. Много всякой мерзости. Вот здесь каждый скажет, что он мой друг, а не будь я так успешен?

– Не знаю, – задумчиво произнесла Милли. Она была покорена им с первого взгляда, ничего о нем не зная, и лишь потом услышала его такое известное имя. Хотя не исключено, что Леонид прав: люди стремятся к успешным и богатым. – Вы не можете знать наверняка, – задумчиво сказала девушка.

– Я это знаю, – твердо ответил Леонид. – Здесь, в Австралии, у меня бесчисленное количество друзей, но никто не хотел меня знать, когда я был ребенком, там, в детском доме.

Милли нахмурилась.

– Детский Дом? Вы родом оттуда? – почему-то ей хотелось запомнить название русского города, где он родился.

Леонид хитро улыбнулся – то ли она смешно выговорила название, то ли с этим была связана непонятная ей шутка.

– Да, Милли, я из детского дома. Пошли. Вам не должно нравиться это место, вы не такая. Пойдемте куда-нибудь, где можно поговорить.

Это оказалось легче сказать, чем сделать. Пока Леонид вел Милли через толпу, его окликали со всех сторон. Он явно не собирался отвечать, даже когда какая-то женщина схватила его за рукав, он постарался увернуться.

– Пожалуйста, Леонид! Поговори со мной! Ты же не можешь просто уйти! Всю прошлую ночь мы с тобой любили друг друга! Пожалуйста, поговори со мной!

Леонид, извинившись, отвел женщину в сторонку, а Милли наблюдала их беседу. Это было как в немом кино. Женщина продолжала быстро говорить, умоляюще глядя на Леонида, а тот отвечал. А Милли казалось, что он холоден и бесстрастен.

Наконец Леонид закончил разговор, и они с Милли вышли на улицу. Но женщина последовала за ними.

– Леонид, не уходи, – всхлипывала она.

– Какой смысл? Ты так пьяна, что утром и не вспомнишь, о чем мы говорили, – Леонид помог Милли сесть в такси.

– Мне очень жаль, что вам пришлось увидеть это.

Они приехали на Сан-Килд-Пляж и впервые после инцидента в клубе заговорили.

– Может, хорошо, что я там была, – сдержанно ответила Милли, которой этот спектакль напомнил, куда она попала.

– Мы с ней встречались несколько недель, но у нас возникли проблемы.

– У вас сегодня чересчур много проблем.

Леонид рассмеялся. Вот нахальство – рассмеялся!

– Перестаньте, – возмутилась Милли, – это ужасно.

Но он смеялся так весело, так заразительно, что Милли тоже улыбнулась против собственной воли. После мерзкой сцены в клубе ей скорее хотелось плакать.

– Милли, у меня обычно нет… ммм… проблем… в этой области. Клара зря сказала, что мы любили друг друга прошлой ночью.

– Меня не интересуют подробности.

– Мы с Кларой провели прошлую ночь вместе и доставили друг другу много удовольствия, но при чем тут любовь?

Милли закрыла глаза. Да, дурацкая ситуация! Она стоит здесь с самым красивым человеком, какого когда-либо видела, и он говорит ей, что не смешивает секс с любовью. Само по себе это понятно, но как же быть с ней? Ведь она чувствовала там, в клубе, не только свое, но и его желание.

Похоже, в этом уравнении любви места нет.

Да и какая любовь, мы едва знакомы.

Его лицо было так близко, он не мог не чувствовать ее трепета, но он не поцеловал ее. Ни разу. Либо она не вызывает в нем особых эмоций, либо он мастерски владеет искусством соблазнения.

Они шли по пирсу, Леонид касался ее руки, но не пытался, даже не пытался поцеловать ее.

Наконец он открыл какую-то дверь, и они вошли внутрь.

Странное место, очень странное.

Какое-то убогое кафе в районе красных фонарей Мельбурна – удивительный выбор места свидания. Но Леонид везде чувствовал себя свободно, на своем месте. И в баре для привилегированных, и в подозрительной забегаловке. Он везде держался со спокойной уверенностью. Что-то еще было в нем, но Милли не могла определить, что именно.

Здороваясь, хозяин кафе назвал его по имени. Леонид усадил Милли за столик и пошел делать заказ. Сидя там, среди жриц любви, которые проводили свой перерыв в этом кафе, глядя на детей улицы, старающихся бесконечно растянуть единственный стакан кофе, Милли думала, зачем Леонид привел ее сюда. И как можно расслабиться в подобном месте.

– Здесь отличный кофе, – сказал Леонид, будто отвечая на ее мысли. Он поставил на стол две кружки дымящегося кофе и тарелку с двумя кусками торта. – Я захожу сюда иногда, когда не могу уснуть. И это не то, что вы думаете, – он улыбнулся укоризненному выражению ее лица. – Это напоминает мне дом. Напротив места, где я жил, было похожее кафе. Здесь хорошо думается, а из окон виден восход солнца.

Милли было трудно понять, как можно думать или расслабиться и отдохнуть в таком месте.

– Они хорошие люди. Они все должны работать, как и мы. Не судите поспешно. Здесь никто не беспокоит меня. Они ценят свое одиночество, поэтому уважают и мое. И, как я сказал, кофе здесь хорош.

Немного успокоившись, Милли принялась за торт.

– Когда вы сидите здесь, о чем вы думаете?

– Чаще всего о работе.

– Потому что вы так заняты?

– Потому что я хочу все бросить.

Она чуть не подавилась тортом:

– А как относится к этому ваша семья?