Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений - Александр Черницкий

В еврейском единоборстве нет бессмысленных «танцев»-ката, как в карате. Нет эффектных прыжков и устрашающих воплей. Каждый контакт преследует одну из двух целей: лишить сознания противника либо убить его. Впоследствии израильские инструкторы помогли создать контр террористические подразделения во многих странах. Как ни парадоксально это звучит, крав-мага преподавали даже сотрудникам советского КГБ. Но наиболее убойные удары израильтяне по сию пору держат в секрете.

Тем не менее при каждом теракте даже очень крутой спецназ должен иметь время на отработку действий против конкретного противника на конкретном объекте. Это время можно выиграть только сильным затягиванием переговоров. Не выполнят ли террористы угрозу взорвать самолет? Когда Абу-Санайна пообещал замкнуть детонаторы в 23.30, в штабе по ведению переговоров знали, что это блеф.

Внешняя разведка Моссад и контрразведка ШаБаК с первого дня своего основания собирали досье на террористов и исследовали их психологию. Абу-Санайна не был смертником. Наоборот, он уже считался в арабских странах героем и стремился к наивысшей славе. Вызволение из тюрем 317 боевиков сделало бы Абу-Санайну легендой исламского мира. Вовсе не за смертью прилетел он в Израиль: первые успешные угоны сделали террориста самонадеянным.

И тут перед израильтянами возник третий принципиальный вопрос. Как предотвратить взрыв самолета во время штурма? Казалось, Абу-Санайна приведет в действие взрыватели, едва поймет, что проиграл. Но израильтяне выстроили психологический расчет на том, что во время штурма террористами овладеет инстинкт самосохранения: им попросту станет не до пассажиров.

Кроме того, проволочки под благовидными предлогами изнурили террористов и притупили их бдительность. Одно дело — боевик, который только что объявил пассажирам, что отныне они в его власти. Такой выстрелит рефлекторно, не задумываясь. Другое дело — человек, который вот уже много часов де-факто является господином жизни и смерти. Заложники испуганно вжимаются при его появлении в кресла, он разговаривает по радио с прославленными генералами и министрами, его командам подчиняются опытные летчики….

Власть над людьми засасывает, и, когда в лайнер врывается спецназ, террорист в первое мгновение отказывается верить, что все кончилось. Такой выстрелит с опозданием и, вероятно, неточно. Но «с опозданием» в ситуации стремительного штурма означает «никогда». Израильские министры рискнули освободить борт «Сабенны» силой и доказали, что террористы весьма уязвимы. Операция стала образцом, и спецслужбы всего мира принялись создавать собственные контр террористические подразделения.

И в наши дни для освобождения заложников — не только в самолетах, но и в зданиях, — применяются принципы, согласно которым были обезврежены боевики на борту «Сабенны». Успех или неуспех подобного рода операций определяется выучкой бойцов спецподразделения и наличием достаточного времени для изучения объекта штурма. Под неуспешной понимают операцию со значительными человеческими жертвами — свыше 20–25 процентов от общего числа заложников.

Что же касается самих террористов, то у них в любом случае практически нет шансов выжить.

Очерк 2. БЛЕСК И НИЩЕТА МЮНХЕНСКОЙ ПОЛИЦИИ

ГДЕ СПЯТ СИОНИСТЫ

Почтальоны ночной смены шагали к центральному входу Олимпийской деревни.

— Взгляни, Курт, тебе не кажется, что эти парни перебрали шнапса?

В темноте едва виднелись мужские фигуры. Озираясь, они неловко карабкались через ограду. За плечами болтались рюкзаки.

— Если тренер увидит, будет большой шум, — отозвался Курт. — Но я думаю, будет лучше, если мы сообщим в полицию…

Педантичный немец бросил взгляд на часы. Была половина четвертого. Начинался вторник 5 сентября 1972 года.

— Нужно позвонить в полицию, — сказал почтальон на проходной. — Какие-то люди перелезли ограждение.

— Звони, — не отрываясь от шахматной партии, бросил охранник.

— Через ограду в спортивном трико? — усмехнулся в трубку дежурный офицер. — Но что в этом удивительного? Для спортсменов и более высокий забор не помеха! Кстати, сколько их?

— Скольких ты увидел, Фриц? — обратился Курт к напарнику и сообщил: — Пятеро.

— Сообщение принято, — дежурный отключился.

Закипел кофейник, и коричневая пена с шипением выплеснулась наружу. Вот черт! Дежурный выключил плитку, поискал тряпку, стал вытирать, но обжегся и завыл. Дремавший рядом полицейский вскочил со стула:

— Что случилось, герр майор?

В 3.45 мужчины с рюкзаками преодолели еще одну преграду — металлическую сетку вокруг общежития по Коннолиштрассе, дом 31. Здесь они достали из рюкзаков разобранные автоматы Калашникова, в считанные секунды собрали их. И направились в 1-й подъезд.

Прихлебывая кофе, дежурный майор бросил полицейскому:

— Кто у нас сейчас в районе Олимпийской деревни? И потянулся к кнопкам пульта, чтобы запросить патрульные машины.

Стук в дверь разбудил судью по классической борьбе Йосефа Гутфрейнда. Израильтянин был огромен как медведь и силен как бык. Он осторожно приоткрыл дверь и тут же навалился на нее с криками:

— Тревога, тревога!

Этот крик разбудил спортсменов в соседних комнатах, но предпринимать они ничего не стали, поскольку крик тут же стих. Гутфрейнд не выдержал напора, в комнату вбежали вооруженные люди:

— А ну заткнись!

Судью оставили в комнате под присмотром автоматчика и пошли стучать в другие двери. Одного за другим к Гутфрейнду привели судью по тяжелой атлетике Яакова Шпрингера, тренеров по борьбе Моше Вайнберга, по стрельбе Кехета Шора, по легкой атлетике Амицура Шапиро  по фехтованию Андрэ Шпицера, а также штангистов Йосефа Романо и Зеева Фридмана.

Оказавшись к 4.30 вместе, мускулистые олимпийцы прикидывали, как лучше атаковать противников. Один из «гостей» словно разгадал эти намерения. Он поднял автомат и дал очередь поверх голов. Затем приказал:

— Всем сесть в углу!

— На пол, на пол, живо! — заорали сообщники. Выстрелы разбудили Шмуэля Лалкина, руководителя израильской делегации на XX Олимпиаде в баварском городе Мюнхене. Лалкин выглянул из своего окна в 5-м подъезде — кругом царили тишина и предрассветная серость.

Лалкин вновь улегся, но спустя 10 минут услышал выстрелы снова. На сей раз на пустынной Коннолиштрассе он заметил двоих полицейских и крикнул:

— В чем дело, господа?

— Кажется, террористы захватили израильскую сборную, — крикнул в ответ страж порядка.

Зашевелились волосы на голове. Лалкин бросился к телефону. В 4.50 о захвате узнали в пресс-центре Олимпиады и в израильском Национальном олимпийском комитете.

Ни одна спецслужба никогда прежде не исследовала Олимпийские игры на предмет их уязвимости перед террористами. Спорт казался безмерно далеким от политики и вооруженной борьбы — тем более что с глубокой древности во время игр прерывались все войны. Да и заложниками до 5 сентября 1972 года террористы несколько раз объявляли авиапассажиров, но никак не людей внутри зданий.

В шестом часу утра начались «переговоры» — первые перекрикивания через окно неизвестных автоматчиков и полицейских на Коннолиштрассе. Когда спустя несколько минут появились журналисты, они застали картину всеобщего хаоса. Никто ничего не знал и никто ни за что не отвечал.

— Вот ты, встать! — повел стволом один из бандитов. — Покажешь нам, где спят остальные сионисты.

Тренер-борец Моше Вайнберг отрицательно покачал головой.

— Встать, собака! — заорал террорист и нажал спуск. — А ну выходи!

Пуля пробила бедро. Зажав рану ладонью и скрипя зубами от боли, Вайнберг поднялся, вышел из комнаты. Опытный боевик знал, что делал. Вид крови демонстрирует готовность похитителей идти до конца, что сильно ускоряет переговоры. В 6 утра Вайнберг, оставляя кровавый след, спустился во двор; за ним вывели других спортсменов.

«Нельзя вести их во второй подъезд, — успел подумать Моше. — Там фехтовальщики, стрелки, пловец, мастер спорта по спортивной ходьбе…»

Он привел террористов в подъезд № 3 — к своим воспитанникам. Это был хоть какой-то шанс. Но спросонья борцы Элиэзер Халфин, Марк Славин, Гади Цабари и не подумали сопротивляться. Столь же легко стал заложником громадный штангист Давид Бергер.

— Марш на первый этаж! — приказали спортсменам.

12 пленников под дулами автоматов тронулись по ступенькам. Первым шагал Гади Цабари. Неожиданно он перемахнул целый пролет и выскочил из подъезда. Вслед ловкому борцу загремели очереди, но Цабари точно рассчитал направление — рванул в сторону от фонаря.

В этот миг Моше Вайнберг подобрался поближе к тому, кто прострелил ему ногу. Огромный кулак опустился на основание черепа террориста. Тот молча повалился на асфальт, и вновь ударила очередь. С рычанием схватившись за плечо, Вайнберг тоже опустился на землю.