Абсолют в моём сердце - Виктория Валентиновна Мальцева

это ведь, скорее, редкий дар! Такие люди не встречаются через одного, большинство могут похвастать только одним талантом, а у многих так и вовсе их нет! Алекс никогда не стремился быть лучше других, его образованность – следствие любознательности, жадного до знаний ума, трудолюбия и целеустремлённости. Эти личные качества и привели к тому, что он развил себя до недостижимых для большинства высот. Лично мне удивительно другое: как они с матерью умудрились отыскать друг друга среди всех прочих людей, ведь и она такая же точно, как он! Ровно с тем же набором: трудолюбие, усердие, пытливый и работоспособный ум и постоянная внутренняя потребность завтра быть лучше, чем сегодня! Моей матери сорок три года, она потрясающе поёт, плохо рисует, но время от времени посещает уроки модного художника. Она всю жизнь занимается йогой, а с возрастом стала ходить ещё на танцы и фитнес. Мама в совершенстве знает пять языков, ещё три – на уровне туристического общения, сейчас учит китайский, потому что Алекс его знает, а она нет, и это ей не нравится. Моя мамочка – профессор в одном из самых крупных Университетов США и не чего-нибудь, а высшей математики! Ей нравится учиться, узнавать новое, приобретать умения: «Я люблю напрягать свои мозги! Это такой кайф!» – совершенно искренне утверждает она.

Ни мама, ни Алекс никогда не смотрят телевизор, им это скучно. В свободное от нас и работы время они либо болтают друг с другом (что чаще всего), либо, лёжа в обнимку (это обязательно) читают каждый свою книгу. Идеальная пара. Идеальное совпадение интересов, устремлений, важнейших взглядов и ценностей. Глядя на них, я понимаю, что мама и мой родной отец никогда не были такой парой, и не смогли бы стать – слишком они разные. Поэтому осуждать мать за то, что выбрала другого мужчину, никогда не буду – не имею такого права. Каждый человек волен прожить свою жизнь так, как хочет, как велит ему душа.

Мама счастлива, Алекс счастлив, Лёха счастлив в своём обожании маминого второго мужа, что уж говорить обо мне… для меня Алекс – папочка в кубе. А то, что мой родной отец не хочет, не стремится, не пытается устроить свою личную жизнь, свою судьбу – разве виноват в этом кто-нибудь кроме него самого? Мама – не его человек, теперь, спустя годы, это особенно очевидно, так почему же не дать себе шанс найти того, кто будет совпадать с тобой в твоих желаниях? С кем у тебя будет своя собственная идиллия, отличная от всех других, и пусть люди и не поймут, почему вы двое так тащитесь от программирования и часами играете в компьютерные игры с банкой пива под рукой? Почему нет? У каждого своё собственное представление о счастье и комфорте!

А я хочу, чтобы мой муж был во всём похож на Алекса! Вот во всём! И я даже готова стать профессором математики и скрючиваться буквой «Зю» в йоговских позах, только бы рядом был такой же развитый и интересный человек! Такой же умный, добрый и отзывчивый, знающий каждый фибр моей души и умеющий заставлять её петь так же, как поёт мамина душа…

Мне нужно, чтобы он любил меня. Чтобы боготворил и носил на руках в прямом и переносном смысле, точно так же, как Алекс носит мою мать. Как смотрит на неё: так, словно она центр Вселенной. Как оберегает её, трясётся только от мысли, что с ней может произойти нечто, способное её у него забрать. Хочу, чтобы меня боялись потерять точно так же, чтобы сходили с ума от одной только мысли об этом. Хочу, чтобы у нас были дети. Пусть не сейчас и не скоро, но когда-нибудь, в очень далеком будущем, я бы ходила беременной от него, и он бы любил меня и оберегал ещё больше. И я его тоже, потому что он дал мне главное – счастливое материнство.

История Валерии и Алекса в книгах «Моногамия» и «Моногамист»

Глава 3. Помощник

Следующая встреча с Эштоном случилась почти два месяца спустя – в самый разгар подготовки к Рождеству. Несмотря на то, что мама пригласила нового члена семьи приходить в любое время и обязательно по воскресеньям, он не появлялся в нашем доме ни разу, не пришёл даже в День Рождения Алекса, хотя мы его очень ждали… Ну, мы с Лурдес, по крайней мере.

И вот, совершенно неожиданно, в конце ноября, в самую обычную среду мама вернулась домой из своего Университета не одна и не с Алексом.

– Сонечка! Я привезла тебе помощника! Встречай Эштона!

Я оторопела:

–Помощника?!

– Ну конечно! Тебе же нужна помощь с гирляндами? Кто говорил, что Стэнтон вывихнул бедро и не может помочь тебе в этом году?

Я замечаю, как маман усиленно подмигивает мне своим левым глазом, что выглядит так, словно у неё нервный тик. Всё ясно: гирлянды – это предлог, чтобы затащить Эштона в наш дом.

– Обозначь парню фронт работы, а я пока займусь ужином. А Лурдес где?

– Просила передать, что останется сегодня у Габи вместе с Аннабель. Сказала, они закажут тайскую еду.

– Тайскую?! – округляются мамины глаза. – У Аннабель снова живот болел утром, какая тайская еда, ты шутишь?

– Ну, не знаю. Не забывай, пожалуйста, мам, что с ними Габи, и Аннабель ей как бы дочь… – многозначительно намекаю матери на её склонность к гиперопеке не своих детей. Это странно, о нас она так трепетно не печётся, как об Аннабель и теперь уже, похоже, что и об Эштоне тоже.

Мы с Эштоном – два молчуна. Мне не так легко даётся коммуникация с новыми людьми, но у Эштона, похоже, проблемы посерьёзнее моих.

Я уже пыталась поговорить с ним о погоде, пока мы спускали с чердака коробки с электрическими гирляндами, интересовалась о его будущей профессии, пока искали ножницы, чтобы разрезать скотч и вскрыть их, но кроме коротких ответов, состоящих из одного-двух слов, так ничего и не получила. Подумала было рассказать что-нибудь о себе, но Эштон всем своим видом и упорным молчанием чётко давал понять: «Ты мне не интересна!». И я умолкла. Спросила только, когда мы выходили на террасу, не холодно ли ему в одном лишь батнике, на что получила:

– Нет.

Один долгий и молчаливый час ушёл на то, чтобы распутать гирлянды – в прошлом году уборкой всей этой праздничной красоты занимался мой брат Алексей совместно с Лурдес и Аннабель, и