Обелиск для фуфлыжника - Илья Деревянко

– Полегче на поворотах, Гена! – одернул парня Сивка-Бурка, и на сей раз возглавлявший операцию. – Антон не дурак, а наш с тобой шеф. Причем шеф хороший! Не чета некоторым другим!

– Да я так, не со зла, – смутился Корнилов. – Просто слишком долго приходится ждать кровно заработанные бабки!

– На той крыше удобнейшая позиция для снайпера, – мечтательно вздохнул Ствол, указывая пальцем в сторону одного из фабричных корпусов. – Пути отхода – лучше не придумаешь! Красота! – Бандит поцокал языком и зажмурил левый глаз, словно целясь из винтовки.

– С трупа денег не получишь! – нравоучительно напомнил Конев. – Хотя, признаться, я сам бы с превеликим удовольствием замочил поганого фуфлыж-ника!

– Соболь, помнится, упоминал, что у Елкина черный пояс по карате, – задумчиво произнес до сего молчавший Доктор. – Нелегко будет взять его живым!

– Брось, – усмехнулся Сивка-Бурка. – Все предусмотрено до мелочей. Кстати, роли свои не забыли?!

– Нет! – хором ответили бандиты.

– А как насчет второго?! – поинтересовался Ствол.

– Чмо, мокрица, – выразительно сплюнув в открытое окно, охарактеризовал Иволгина Конев. – Собственной тени шарахается. Трус конченый! Ага, вон они, родимые! Выползли из берлоги! Начинаем, пацаны!

Достав из-за пазухи пистолет «ТТ», Сивка-Бурка первым выпрыгнул наружу...

* * *

– Сергей, у меня машина сломалась! Подбрось до дому! – плаксиво, нудным тоном просил компаньона Владилен Андреевич. – Ну пожалуйста! Чего тебе стоит?!

– У меня запланировано на вечер несколько важных встреч. Некогда с тобой возиться. На такси доберешься! – преувеличенно честно округляя глаза, отказывался Сергей Игнатьевич. В действительности никаких «важных встреч» у Елкина не намечалось. Ему просто не хотелось делать лишний крюк, торчать в неизбежных автомобильных пробках вечерней Москвы и попусту жечь бензин. Закоренелый эгоист, он не желал тратить время, силы и средства (бензинчик тоже денег стоит!) на кого бы то ни было, кроме самого себя.

– Замучаешься ловить такси в таком захолустье, – ныл Иволгин.

– Чушь! Чушь! Чушь! – отрывисто возражал Сергей Игнатьевич. – Подними руку у обочины, и сразу с десяток частников остановятся. Хоть на край света доставят!

– Доставят... в лес! Ограбят, убьют, закопают! – насмотревшись телевизионных передач и начитавшись страшных историй в газетах, робкий Владилен Андреевич панически боялся любого встречного.

– Ежели бздишь – вернись в офис, запрись в пустом сейфе да заночуй там, – сострил господин Елкин. – Наши охранники-дармоеды сейф снаружи покараулят, а утром разбудят.

– Стоять! Не трепыхаться! Руки по швам! – вдруг приказал негромкий угрожающий голос. – Стреляю без предупреждения.

Увлеченные спором совладельцы «Ажура» не заметили, как их окружили четверо молодых здоровых парней. Один, стоя от Елкина на расстоянии трех метров, направлял в грудь Сергею Игнатьевичу дуло пистолета.

– Ты лучше будь паинькой, кара-тист! – с издевкой посоветовал растерявшемуся «черному поясу» Сивка-Бурка. – Пуля быстрее твоих конечностей!

Пугливый Владилен Андреевич, закатив глаза, схватился за сердце. Да и Сергей Игнатьевич, чего греха таить, ощутил ватную слабость в теле, пупырышки озноба на спине, противный холодок в низу живота... Не помышляя о сопротивлении, он послушно застыл по стойке «смирно». Конев незаметно подмигнул Доктору. Подкравшись сзади, тот умело набросил на горло Елкина удавку и резко стянул ее, одновременно ударив Сергея Игнатьевича носком ботинка в подколенный сгиб. Бывший тренер отключился мгновенно[17]. Доктор положил бесчувственного коммерсанта ничком на землю, завел обмякшие руки за спину, стянул кисти милицейскими наручниками, проворно связал удавкой ноги в сухожилиях и, перевернув Сергея Игнатьевича лицом вверх, заклеил ему рот скотчем. Ствол с Белогвардейцем подтащили тело к «Шевроле» и забросили в салон. С очумелым от ужаса, похожим на зомби Иволгиным возиться не стали, а просто рыкнули: «В машину! Живо, блин!» – указав правильное направление смачным пинком под зад. Вырулив на шоссе, микроавтобус покатил по направлению к загородному дому Антона...

Глава 2

Затем случилось нечто поразительное... Ривера один стоял на ринге. Дэнни, грозный Дэнни лежал на спине. Он не пошатнулся, не опустился на пол медленно и постепенно, но грохнулся сразу.

Джек Лондон. Мексиканец

– Проклятая сентиментальность! – грустно сказал Антон Снежку. – Ведь знаю прекрасно – Елкин кругом не прав, исподличался вконец, а все-таки жаль засранца!

– Ясно! – кивнул Снегирев. – Бывший сэнсей[18], ностальгические воспоминания юности... Понимаю! Однако слишком уж он охамел! Таких необходимо воспитывать.

– Да, придется поучить Серегу уму-разуму, но знаешь ли, Игорь! Как представлю его связанного, беспомощного, избиваемого нашими мордоворотами – муторно на душе становится! Аж блевать тянет!

Бандиты сидели вдвоем на лавочке в спортзале, оборудованном в подвале загородного соболевского дома, дожидаясь возвращения «группы захвата». Помещение освещали белесые лампы дневного света. Вкупе с покрытыми кафелем стенами да выложенным плиткой полом они делали спортзал похожим на морг, куда по ошибке вместо носилок с мертвецами приволокли штанги, гири и поставили тренажеры.

– Я избавлю твою чувствительную натуру от столь горестного зрелища, – взглянув на унылое лицо шефа, вдруг загадочно улыбнулся Снежок.

– То есть?! – не понял Соболь.

– Группового избиения не будет! Елкину развяжут руки-ноги, предоставят свободу действий...

– А проучить?! – недоумевал Антон. – Ты ж первый на этом настаивал!

– И продолжаю настаивать! – В глазах Игоря плясали озорные искорки. – Скажу даже больше! Елкин огребет звездюлей с избытком. От меня лично!

– У него черный пояс, – напомнил Соболев.

– Чудесно! – Игорь плотоядно потер ладони. – Порезвимся!

Слова Снегирева не являлись пустым бахвальством. Он много лет серьезно занимался рукопашным боем. Начал с боевого карате, но постепенно сделал основной упор на русскую систему Кадочникова и таиландский бокс. Одновременно Снегирев усваивал элементы техники многих других видов единоборства – английского бокса, джиу-джитсу, дзюдо, айкидо, саватт и т. д., выбирая в каждом то, что считал наиболее подходящим для себя. Игорь в бою использовал так называемую «пластическую систему» – чувствовал малейшие нюансы собственных движений и был способен выжать максимум возможного как из сложившейся ситуации, так и из своего организма. Антон, разумеется, знал о бойцовских навыках Игоря, видел несколько раз, как тот небрежным на первый взгляд движением руки или ноги наглухо вырубает человека, но... прочно устоявшийся авторитет сэнсея затмевал ему глаза[19]... Поэтому Соболев хотя не стал возражать, но в глубине души посочувствовал самонадеянному Снежку, приготовившись к худшему и, как ему казалось, наиболее вероятному варианту развития событий, а именно: Игорь получает по мозгам, Елкина под угрозой оружия снова связывают, и... начинается та самая мерзкая процедура, при одной мысли о которой Соболь ощущал позывы к рвоте...

Около восьми вечера в спортзал вихрем ворвался сияющий Сивка-Бурка.

– Гости прибыли! – радостно доложил он.

– Нормально прошло? – спросил Антон, играя желваками.

– Как по маслу! – Конев мучился самодовольством. – На каратиста наставили ствол, слегка придушили удавкой, аккуратненько спеленали... Второй толстобрюхий даже не пытался рыпаться... Куда их?

– Сюда, – хмуро ответил Соболь.

Спустя пять минут в подвал ввели зомбиобразного Иволгина и внесли скованного, стреноженного Елкина. Cергей Игнатьевич затравленно бегал глазами и обильно потел. Сердце сжималось от страха. Коммерсант воображал, будто сейчас его незамедлительно прикончат каким-нибудь варварским способом: распилят пополам ножовкой, или живым замуруют в цемент, или... Да мало ли чего бандюги измыслят! Дернул же черт лезть в бутылку. Мучимый запоздалым раскаянием, Сергей Игнатьевич еле-еле сдерживал рыдания. В общем, «черный пояс» в настоящий момент представлял собой весьма жалкое зрелище. Отклеив со рта скотч, Елкина усадили на пол в углу. Повинуясь шевелению пальца Сивки-Бурки, безмолвный Иволгин обреченно опустился рядом.

Антон окинул бывшего тренера долгим, тяжелым взглядом.

– Ты, Серега, опух[20], заврался, обрубил сук, на котором сидел, – выдержав короткую паузу, сказал он. – Вешал мне лапшу на уши, будто разорился на кризисе, дома кушать нечего, а сам... Нам стало доподлинно известно, что в июне месяце ты все свои банковские средства перевел в наличную валюту и товар. Десять миллионов деноминированных рублей, то есть около полутора миллионов долларов по старому курсу. Ты, помнится, орал по телефону: «Не хрена чужие деньги считать! Ждал два года, подождешь еще!» Так?!