Не проси прощения (СИ) - Анна Шнайдер

как у атлета, черты лица крупноваты, но точно не урод. Да и, как говорила мать Горбовского, «мужчина должен быть чуть симпатичнее обезьяны». Кроме того, по Виктору точно было видно его финансовое положение. На это он, собственно, и рассчитывал.

Но Ире это самое положение оказалось до лампочки.

— Ты мне не подходишь, — она пожала плечами и, пока Горбовский пытался придумать ответ, упорхнула. Маленькая, ниже него на голову, тощая с косичкой девчонка в простом ситцевом сарафане и белых сандалиях. Не красавица — это точно. Хотя и симпатичная. Так чего же она строит из себя?!

Виктора это задело. И он потратил целую неделю, обрабатывая Машу на предмет того, чтобы она дала ему адрес общаги, в которой живёт Ира. Маша крыла его матом и лупила учебниками по голове, но в итоге сдалась. Сказала только:

— Обидишь её — и станешь моим личным врагом, Горб. Учти это!

Он тогда не собирался обижать, хотел только поухаживать. Но немного опоздал — Ира, сдав сессию досрочно, укатила в родной город до самой осени, помогать матери и младшему брату, который в следующем учебном году должен был пойти в третий класс. Их отец погиб год назад, и Ира всерьёз рассматривала возможность бросить институт и вернуться, но мама её отговорила. Сказала, что бросить всегда успеется, а вот получить образование — нет. И Ира осталась в Москве, а её мама и младший брат Толик — в Калуге.

Виктор сам не понимал, зачем это делает, но он, завершив собственную сессию, собрался и поехал в Калугу, никому, кроме родителей, об этом не сообщив. Адрес Иры у него был — спасибо Машке, — и Горбовский, сняв квартиру, пришёл к дому девушки и сел у подъезда.

Ждать пришлось долго. Ещё и на улице была такая жара, что Виктор через час ощутил себя беляшом на раскалённой сковородке. Только вместо масла — пот, и настолько много, что Горбовский всерьёз стал раздумывать, не стоит ли ему убраться подобру-поздорову и поскорее, пока не пришла Ира и не унюхала всё то, что чувствовал он сам.

Но не успел.

Ира, её мама и младший брат вдруг вынырнули из-за угла дома. Они шли, оживлённо о чём-то переговариваясь, но в руках у всех — даже у мелкого Толика — были тяжёлые сумки.

И Виктор подорвался со скамейки, подбежал и, выпалив: «Давайте я вам помогу!», принялся едва ли не выдирать сумку из руки Ириной мамы.

— Эй! — возмутилась женщина, не собираясь отдавать драгоценные покупки. — Обалдел? Прекрати меня дёргать!

— Витя? — удивлённо охнула Ира, и он замер, услышав её голосок. За прошедшее с последней встречи время Виктор забыл, какой он у неё красивый, ласковый и мягкий, словно прикосновение пушистого котёнка. — Ты что здесь делаешь?

— Ты знаешь этого парня, Иринка? — Мать девушки наконец выдрала у Горбовского свою сумку и посмотрела на него с явным неодобрением. — Не помню его среди твоих одноклассников.

— А он и не одноклассник, — пробормотала Ира растерянно. — Он… э-э-э… из Москвы…

Она запнулась, явно не зная, что ещё сказать, дабы объяснить, кто такой Виктор. Однако как тут объяснишь? Не говорить же — никто?

— А давайте потом разберёмся? — предложил Толик, вздохнув. Несмотря на то что ему недавно стукнуло десять, он был на редкость спокойным и сообразительным ребёнком. — Не знаю, как вы, а лично я очень хочу есть.

— И я, — неожиданно вырвалось у Виктора. А что? Он здесь три часа сидел, обливаясь потом, а утром даже не позавтракал! Поэтому есть действительно хотелось.

— Вот ты нахал, — то ли возмутилась, то ли восхитилась мама Иры. — Ладно, пошли. И на, сумку возьми. Раз уж вызвался…

Виктор с радостью подхватил ношу Ириной родительницы и самой девушки и зашагал рядом с ними к подъезду.

Его в этот день и накормили, и напоили, а потом отправили на улицу, причём не одного, а вместе с Ирой. Под предлогом того, что в доме закончилась мука, хотя Виктор готов был поклясться, что своими глазами видел целый двухкилограммовый пакет на одной из полок.

— Ну и зачем ты приехал? — вздохнула Ира, нахохлившись, когда они вышли из подъезда и пошли к продуктовому магазину. — Тебя вроде никто не звал.

Всё то время, что они просидели в квартире, она хмуро молчала и смотрела на Виктора так, что у него моментально портилось настроение. Нет, ну чем он ей не угодил-то?!

— Если приезжать только когда зовут, ничего в жизни не добьёшься, — буркнул Горбовский. — А я хочу тебя добиться.

— Зачем? — ещё сильнее нахмурилась Ира.

— Нравишься.

Она фыркнула и закатила глаза.

— Так я же учусь на филолога!

— Я извинился! — Едва не рявкнул Виктор. — Я сказал глупость! А знаешь почему? Потому что я в тебя с первого взгляда втюрился, как последний дурак!

Ира вытаращилась на него, открыв рот, и едва не полетела носом в асфальт. В последний момент Горбовский подхватил её под локоть, помог выпрямиться и продолжил, глядя в недоумевающие светло-серые глаза:

— Я тебе клянусь — ты мне нравишься, без всяких подводных камней. Я хочу с тобой встречаться. Давай сходим куда-нибудь вместе? Тебя ведь это ни к чему не обяжет. Не понравлюсь — дашь отставку.

Ира продолжала смотреть на него с недоверием, и Виктор вновь рассердился.

— Да что я такого сделал-то, что ты на меня смотришь как на фашиста какого-то?! Неужели ты никогда не говорила глупостей, о которых потом жалела? Наверняка ведь говорила!

Она кивнула и наконец отмерла.

— Ладно. Давай сходим. Только куда?

Вот тут Горбовский и растерялся. Он был настолько сосредоточен на том, чтобы просто уговорить Иру на свидание, что как-то забыл обо всём остальном. И не продумал, куда её поведёт.

— Э-э-э… Ну, я в твоём городе ничего не знаю… Может, посоветуешь?

— Витя… — простонала Ира и, хлопнув себя ладонью по лбу, очаровательно и очень искренне рассмеялась.

7

Виктор

Вспоминать то время было приятно, хоть и немного больно. Прошло чуть больше двадцати пяти лет, и всё изменилось. Давно не было в живых Ириной мамы, сердобольной Натальи Никитичны, которая шипела в лицо Виктору проклятья, когда Иру повезли на операцию, и Толя давно вырос и женился, превратившись из мальчишки в уверенного в себе мужчину. Хотя Виктор не видел его двенадцать лет, но отчего-то не сомневался, что у брата бывшей жены всё отлично. Он всегда был из тех рассудительных людей, которые способны выбраться из любого переплёта.

То лето Горбовский провёл в Калуге, и оно было чудесным, хотя ухаживание продвигалось медленно — Ира