Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подвесная дорога подходила прямо к шахтам. Судя по терриконам, их было две. Шахты находились внутри большого, в несколько тысяч акров, круга, разделенного на четыре сектора. Очевидно, это и были резервации. В трех секторах стояли чистенькие бараки. Со стороны они казались гораздо более благоустроенными, чем жилища бедноты Претории или Йоханнесбурга.
В четвертом секторе в тени пальм и эвкалиптов прятались уютные голубые коттеджи с красными черепичными крышами. Повсюду цвели олеандры и канны. Над сеткой теннисного корта носились пестрые попугайчики. Вода в плавательном бассейне была кристально прозрачной и отсвечивала зеленым. Легкий ветерок бросил на нее сухой желтый лист. Сначала мы решили, что в этом уединенном санатории благоденствует охрана и администрация. Потом оказалось, что это резервация для европейцев. В каждом секторе стояла пулеметная вышка. Но, сколько мы ни приглядывались, нигде не было видно часовых. Секторы окружала колючая проволока. Это было скорее символическое ограждение - невысокое и очень запущенное. Проволока заржавела. Столбы местами лежали на земле, открывая ничем, кроме кустарников, не защищенные бреши. И хотя к каждому бараку и коттеджу было подведено электричество от крохотной трансформаторной подстанции, ограждение явно не находилось под током.
Глядя на свежую красную и синюю краски трансформаторов, я подумал, что, может быть, здесь просто еще нет заключенных. Впрочем, это вздор. Мы же видели движущиеся вагонетки с породой. Не святой же дух выносит ее из шахт!
- А что, если это не резервации, а обычные рудничные поселки? - спросил я, поворачиваясь к Страатену.
- Зачем тогда пулеметные вышки? - сказал он, пожимая плечами, и взял у меня бинокль.
- Может, здесь и была резервация, но ее перенесли?
Он молча возвратил мне бинокль и пошел ставить палатку. Я остался наблюдать.
Ровно в шесть часов над крышей самого большого коттеджа показался голубоватый дымок. В шесть часов десять минут из остальных домиков высыпали люди с белыми полотенцами в руках. Они побежали к душевым кабинам, расположенным вблизи большого коттеджа. Из кабин люди выскакивали уже одетыми в шахтерские робы. В шесть пятнадцать все уже находились в большом коттедже. Я подумал, что там, наверное, находится столовая. В шесть тридцать все выстроились в колонну по четыре и по усыпанной кварцевым песком дорожке направились к шахтам. Я насчитал сорок одну шеренгу. В последней одного не хватало. Всего, значит, было 163 человека. И все мужчины.
Я перевел бинокль на одну из африканских резерваций. Примерно такая же колонна одетых в робы людей уже подходила к шахтам. Меня поразил этот крест, образованный четырьмя колоннами, в которых не было ничего человеческого. Мне почему-то вдруг пришли на ум роботы...
И еще я поразился тому, что не увидел нигде ни надзирателей, ни охранников. Люди шли сами. Без предводителей, без бригадиров, без ужасных капо гитлеровских лагерей. Это были безликие колонны, медленно тающие у шахтных клетей.
В шесть пятьдесят все уже были под землей. А ровно в семь, как и вчера, пришла в движение воздушная дорога.
И опять все замерло внизу. Только одна за другой скользили черные вагонетки.
Мы наблюдали по очереди. Каждый час. Пока один лежал с биноклем, другой отдыхал или возился с нехитрым снаряжением.
Вся утренняя процедура уже была заснята на кинопленку.
До полудня никаких происшествий внизу не было. В одиннадцать сорок задымила труба столовой, а ровно в двенадцать у терриконов стали расти четыре серых ленты. Колонны тронулись в обратный путь. Мне показалось, что это в обратном направлении крутят скучный фильм. В течение получаса люди умылись, переоделись в легкие холщовые пижамы, пообедали и разошлись по своим коттеджам. Скорее всего, они отправились спать. Во всяком случае, ровно на час все вокруг замерло. Потом опять распахнулись двери, все побежали в душевые, одели робы и отправились на работу. В два часа они уже исчезли, как гномы, и до семи оставались в шахтах. В семь замерла подвеска, а в семь десять клеть подняла наверх последнего горняка, и колонны отправились на ужин.
После ужина людям на два часа была предоставлена известная свобода. Они могли поиграть в теннис, покрутиться на турнике, поплавать в бассейне. Но во всем этом было что-то страшное. Мне стало как-то не по себе, и я долго не мог понять, в чем дело.
Страатен отобрал у меня бинокль и не прекращал наблюдения до самого конца "игр". Очевидно, он искал там Брайтона. А я все никак не мог успокоиться, мучительно стараясь понять, что же так неприятно поразило меня в этих "играх". То, что вертелось в подсознании и ускользало от меня, сумел выразить Страатен.
- Ты знаешь, - сказал он, закрывая рукой уставшие глаза, - у них нет свободы выбора. Насколько я мог понять, каждый из них немного поиграл в теннис и в поло, побегал по дорожке, повертелся на перекладине. Обычно люди так не делают. Это какое-то обязательное многоборье без соревнований. Зачем это, как ты думаешь?
- Не знаю. Может быть, это вовсе и не люди... Брайтона видел?
- Здесь его нет.
В десять все разошлись по своим коттеджам. На столбах вдоль песчаной дорожки вспыхнули фонари. И погасли, погорев пятнадцать минут.
- Думаю, на сегодня уже все кончено, - сказал я. - Можно и нам отправляться на покой.
- Да, можно, - согласился Страатен. - Десятичасовой рабочий день с перерывом на обед и послеобеденный сон. Два часа спортивных упражнений на воздухе и восемь часов сна... Не так уж плохо. Верно?
- Притом чистота, порядок, известный комфорт и, наверное, неплохое питание... А ты говорил, что больше двух лет здесь никто не выдерживает.
- Посмотрим, - уклончиво отозвался Страатен. - Может быть, все это действительно не так уж плохо для рабочих скотов. Но вот для людей...
На другой день все в точности повторилось, минута в минуту. Разве только, когда рабочие шли на обед, я недосчитался в последней шеренге одного человека. Теперь в ней шагали только двое.
- Наверное, с ним что-то случилось в шахте, - сказал Страатен.
- Это довольно обычное дело, - согласился я. - В шахте часто с кем-нибудь что-то случается. На то она и шахта. Но... Куда они его дели? Оставили там, в глубине?
Страатен ничего не ответил. Как только люди внизу разошлись по коттеджам, мы улеглись спать в нашей палатке. Мы тоже начинали привыкать к распорядку резервации.
На следующее утро мы увидели, как из самого дальнего коттеджа вынесли на носилках что-то, накрытое простыней. Сначала мы решили, что это был тот несчастный, который погиб вчера в шахте.
- Очевидно, его принесли сюда ночью, когда мы спали, сказал Страатен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 5 (1966) - Михаил Емцев - Научная Фантастика
- Зеленая креветка и другие рассказы - Михаил Емцев - Научная Фантастика
- Фантастика, 1963 год - Сборник Сборник - Научная Фантастика
- Собрание сочинений в 10 томах. Том 7. Бог паутины: Роман в Интернете - Еремей Парнов - Научная Фантастика
- Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи - Еремей Парнов - Научная Фантастика
- Бойтесь ложных даров! - Дмитрий Вейдер - Научная Фантастика
- Дело об игре - Еремей Парнов - Научная Фантастика
- Опыт антипредисловия - Еремей Парнов - Научная Фантастика
- Пылающие скалы - Еремей Парнов - Научная Фантастика
- Фантастика в зеркале науки - Еремей Парнов - Научная Фантастика