Дева и Змей - Наталья Игнатова

Тропа дугой огибала блестящую черную стену. Элис крадучись сделала несколько шагов, увидела распахнутые створы замковых ворот и, резонно рассудив, что раз уж открыто, то, наверное, можно и войти, заглянула во двор.

Первым побуждением ее было бежать обратно в город и вызывать полицию. Во дворе черного замка… В черном дворе черного замка — здесь даже земля была не рыжей, не коричневой, черной, как уголь — трое мужчин с саблями нападали на одного. Тот отбивался. Отбивался вполне успешно. Собственно, поскольку за полицией Элис все-таки не побежала, а наоборот, застыла в воротах, будто примерзла подошвами, у нее появилось время понаблюдать и заметить, что неизвестно еще, кто на кого нападает. И насколько успешно.

Тот, что дрался один против троих — яркий брюнет с вьющимися, перехваченными лентой волосами — вертелся юлой, прыгал, кувыркался, гибкий и быстрый, как злая кошка. Две сабли в его руках сверкали длинными узкими рыбками, сами знали что делать, звенели без всякой тревоги весело и азартно. Элис поневоле залюбовалась. Похоже, ничего страшного не происходило, и сабли, наверняка, не заточены. Просто тренировка…

И тут же сверкающая рыбка снесла голову одному из троих нападавших.

Элис не успела ахнуть, как лезвие второй сабли прочертило полосу поперек груди другого противника. А первая, плеснув в глаза стальным блеском, ударила единственного выжившего из тройки в низ живота.

Убийца не глядя забросил оружие в ножны.

Убежать сейчас было самое время, если б ноги не подкосились. А в голове одна глупая мысль победила все остальные, заметавшиеся в поисках надежного чуланчика. Мысль была такая: почему мало крови? Сквозь дурноту и звон в ушах пробилось понимание: раны не кровоточили, в разрезах белела не плоть, что-то вроде пластмассы. Куклы… Матерь Божья, господи Иисусе, это же куклы!

— Ф-фу, — выдохнула Элис, сглатывая комок в горле.

— Риннк? [4] — мельком взглянув на нее, поинтересовался брюнет, поднял отрубленную голову, приложил ее к обрубку шеи, словно хотел придать кукле пристойный вид. — Киарт го лиойр, мэйсх ха гау до край…[5]

— Вы говорите по-английски? — брякнула Элис рефлекторно. Она все еще не пришла в себя.

— Я не возьму твою кровь, — с легким раздражением произнес брюнет и выпрямился. — Располагай моим гостеприимством до ближайшего заката. Ну, проходи, что стоишь?

Он обернулся к ней, отряхивая руки, и лицо его, — а красивое, надо сказать, лицо — вытянулось. Даже рот приоткрылся.

— Госпожа моя… — прижав руку к сердцу, он церемонно поклонился, выпрямился, отбрасывая волосы за спину. — Простите, что был груб с вами! Я не возьму вашу кровь, и вы вольны располагать моим гостеприимством столько, сколько заблагорассудится. Проходите, прошу вас! Если эти смущают ваш взгляд… — он нетерпеливо щелкнул пальцами, и Элис все-таки села бы прямо на землю, не подхвати ее под локоть твердая рука. А убитые… куклы… они встали. Причем один поддерживал голову, поудобнее пристраивая ее на шее. Подобрали оружие и поплелись куда-то к надворным постройкам.

— …позвольте узнать ваше имя?

Элис не сразу поняла, что обращаются к ней. Смотрела вслед ожившим покойникам, а потом так же изумленно уставилась на галантного брюнета. Высвободила локоть.

— Простите, — тот отступил на шаг, развел руками, — я действительно не знаю вашего имени. Возможно, с моей стороны это высшая степень невежества, однако десяток лет отшельничества накладывают отпечаток.

— Вы кто? — выдавила, наконец, Элис. — А… они? Вы же их убили… сломали!

Вежливое внимание на его лице сменилось столь же вежливым недоумением. Черные красивые глаза оглядели Элис как драгоценный камень, в чистоте которого сомневаться не приходится, а вот определить породу представляется затруднительным.

— Ну, то, что я не знаю вас, это еще понятно, — нисколько не утратив галантности, заметил он, — но не знать меня — это уже выходит за рамки приличий. Впрочем, как вам будет угодно. Я Наэйр из рода Дракона, принц Темных Путей, хранитель Санкриста, мое имя среди людей Невилл Драхен. Титулы можно опустить и обращаться ко мне просто по имени, — он вновь ответил Элис легкий поклон. — Теперь позволено ли мне будет узнать, как зовут жемчужную госпожу, пожелавшую осчастливить визитом сей нескромный замок?

Элис покачала головой и до нее наконец дошло. Пышные титулы, вызывающая внешность, церемонная речь — все напоказ, все непривычно и странно.

— Вы артист? — спросила она. — И гипнотизер, да? Ну, конечно, я должна была сразу догадаться! Видите ли, дело в том, что я не очень знакома с современной европейской культурой, и… ой, ну, словом, чего еще вы хотите от американки? — она улыбнулась как можно более наивно и протянула руку: — меня зовут Ластхоп.

Несколько мгновений Невилл в замешательстве смотрел на ее ладонь. Потом все же пожал. Рука у него оказалась жесткая, прохладная и сухая, с длинными красивыми пальцами. А ногти, не по-мужски длинные, были загнуты на манер когтей, да еще и выкрашены черным.

Потрясающий типчик!

Элис обратила внимание на выскользнувший из его рукава широкий золотой браслет и только сейчас увидела золотые же серьги, поблескивающие под черными кудрями. Надо же! А она-то была уверена, что еще Гитлер под корень извел эту породу. Новые народились?

— Значит, вы американка, — Невилл проследил ее взгляд, тряхнул руками и продемонстрировал такой же браслет на левом запястье. — Я люблю украшения, потому что это прекрасный способ эпатировать окружающих. Все равно как ваша прическа, мисс Ластхоп.

Тут он попал в точку. Элис не желала отращивать волосы длиннее, чем есть, именно потому, что этого от нее ждали. Ждали подобающей прически, соответствующей манеры одеваться, должного поведения. Всю ее жизнь раскроили заранее по мерке родителей, дедушек, бабушек, всей череды предков со времен войны за независимость. Черта с два!

— Семья — это якорь, — красивые глаза смотрели с внимательным сочувствием, — необходима в бурю, но мешает плыть в выбранном направлении. Я прошу извинить меня, мисс, за то, что напугал вас своим лицедейством. Манера речи и титулование, — он пожал плечами, — мы делаем жизнь, а жизнь изменяет нас. Может быть, теперь вы все-таки войдете? Стоило подниматься на гору только для того, чтобы постоять в дверях?

— Автограф дадите? — поинтересовалась Элис.

— К чему вам?

— Стоило подниматься на гору?

Входить в ворота почему-то очень не хотелось. С одной стороны, было страшно интересно поглядеть на замок изнутри. Вряд ли, конечно, он из обсидиана, но Элис, побывавшая за время поездки в самых разных крепостях и цитаделях — как жилых, так и превращенных в музеи, — не видела ничего сравнимого красотой с этими матово блестящими стенами. С другой же стороны… Нет, ничего с другой стороны не было, просто неприлично же вот так, ни с того ни с сего принять приглашение почти незнакомого мужчины. Это вам не в гости к Курту Гюнхельду прийти. У Курта мать. И, кстати, что он там говорил о чудовище?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});