Еще один шанс любить - Янина Пилипенко

Устроившись на кровати, я заметила огромное мокрое пятно на мятном пуловере Гоши и гору смятых бумажных салфеток.

— Вот это дамбу прорвало, — решила пошутить я.

— Мне надо было водолазный костюм надевать или дождевик. И как в тебе столько воды поместилось? — уже веселее отозвался он.

— И кто из нас ещё злюка, — смеясь, я хлопнула Гошу по плечу. — Знаешь, мне кажется, хорошим девочкам, у которых нет старших братьев, Господь дает таких верных друзей как ты для защиты и понимания, — задумчиво сказала я.

— А таким плохим мальчикам как я Господь дает такую зануду как ты, в наказание, — прокомментировал Гошка, смотря на часы. — Слушай уже без десяти четыре, поесть бы чего-нибудь. Давай я сгоняю в ресторан за вкусненьким?

— Не надо, Саша принес еду из моего любимого ресторана, там в пакете. Можешь посмотреть, что там?

— Конечно, — Гоша обулся и подошел к столу. — Как восхитительно пахнет. Здесь лазанья, мясо под сыром с пюре и свежими овощами, торт «Наполеон», фрукты и подтаявшее мороженное, но оно в пластиковой упаковке и один набор пластиковых приборов. Ты что будешь?

— Я буду лазанью.

— Тогда я мясо, — сказал Гоша, неся коробочки с едой. — Держи вилку, а я буду ложкой и ножом. Саша явно не рассчитывал на то, что я буду кушать еду, которую он принес. Узнает, проклянёт, — хихикнул Гошка.

— Не бойся, я твой оберег, ешь с удовольствием, — успокоила я.

Гошка протянул мне лазанью, а сам устроился рядом со мной и начал уплетать мясо с пюре за обе щеки. После этого мы съели напополам торт с соком и принялись за мороженое. Так как ложка была одна Гоша кормил нас мороженым по очереди, ложка мне, ложка ему.

В этот самый момент в палату постучали, и в двери показалась медсестра Аня:

— Рита, у Вас всё в порядке? А то Вы пропустили обед, — спросила она.

— Спасибо за беспокойство, меня как раз кормят, — улыбаясь, покосилась я на Гошу, державшего ложку у моего рта.

— И хочу Вас уверить наш обед намного аппетитней, чем в Вашей столовой, уж вы меня простите за правду, — вмешался Гоша.

— Вы правы, нет ничего лучше домашней еды, — смущенно ответила Аня ему. — В восемь я зайду сделать укол, отдыхайте, — и Аня испарилась.

— Ты в больнице провел целый день. Тебе сегодня никуда не надо ехать или ты всё отменил? — заинтересовано спросила я, переводя взгляд с двери на Гошу.

— Для тебя я абсолютно свободен, — заверил он улыбаясь. — Сегодня я хотел отоспаться, что и сделал на этой чудесной кровати. Тем более что ко сну прилагался такой замечательный обед.

— Спасибо тебе за всё, — сказала я, поцеловав Гошу в щёку.

И тут ребёнок дал о себе знать, я опять побежала в душ.

— Обед был вкусным, но задержался в организме не долго, — констатировала факт, выходя из душа.

— Выпей воды и ложись, слишком много для тебя и ребёнка потрясений за эти два дня, — сказал Гоша, протягивая мне стакан с водой.

— Это точно, — сделала я несколько глотков воды и легла, а Гоша сел рядом. — Скажешь на работе, что я лежу на обследовании, не упоминая беременность. Я Барбариске всё скажу сама.

— Могла и не предупреждать, — Гоша закатил глаза с ухмылкой.

— И моих проконтролируй: на этой неделе презентация основного ассортимента, в новом торговом центре, Андрей должен контролировать её прохождение в центре целый день, по окончании письменный отчет мне на стол; из головного офиса придут образцы новой продукции, надо двумя отделами подумать о представлении её в лучшем виде, предложить промо акцию старым проверенным клиентам; скажи Люсе, чтобы она додавила Кондрашова по ассортименту, пускай берет всё и не выделывается, с его то скидкой. Что ещё…, — задумалась я.

— Ну, всё, включила королеву Марго, — иронично констатировал Гоша. — Всё будет выполнено в лучшем виде, а самое главное, я всех предупрежу, что бы тебя ни беспокоили звонками и посещениями. А ты за неделю приведи мысли в порядок.

— Постараюсь. Мне надо решить, где жить: с Саней я не могу; у родителей не хочу, их жизнь налажена и беременная блудная дочь создаст им кучу неудобств, хотя они будут уверять, что это не так; может, сниму квартиру, — размышляла я вслух.

— Живи у меня, — предложил Гоша. — Я серьёзно, у меня места много, не ты не малыш мешать не будете.

— За это я тебя и люблю, — погладила я его руку. — Я подумаю.

Мы ещё часа два о чём-то говорили, пока не пришла Аня делать укол. Я решила отпустить Гошу домой, он итак провёл весь день со мной. Немного посопротивлявшись, он ушел, его Аня убедила, что мне пора отдыхать. Оставшись одна, я почувствовала усталость и быстро провалилась в сон.

* * *

Воскресный день прошел, так же как и последующие дни, проведенные в больнице: токсикоз, душ, завтрак, обход врача, процедуры, обед, сон, ужин, укол, сон.

* * *

Во второй половине воскресенья приехали мои и Санины родители с домашней едой, творожками и фруктами. Все выглядели веселыми, счастливыми, бодрыми, только в глазах Светланы Игоревны, мамы Сани, читалась тревога. Побыв часок, они засобирались уходить, все меня расцеловали и по одному стали выходить в коридор, Светлана Игоревна немного замешкавшись, осталась со мной наедине:

— Риточка, что у вас с Шуриком произошло? — встревоженно спросила она.

— Всё как всегда, не волнуйтесь, — пространно ответила я.

— Как же мне не волноваться, я сегодня ему позвонила, думала, мы с ним приедем в больницу, а он в стельку пьян, двух слов связать не может. Он никогда так не напивался. Что случилось?

— Светлана Игоревна, мы с Сашей во всём разберёмся, — заверила я.

Понимая, что я больше ничего конкретного не скажу, Светлана Игоревна, расстроенная вышла в коридор.

* * *

В понедельник перед завтраком зашла Ольга Фёдоровна со списком анализов, которые надо будет сдать натощак.

— Привет, Маргаритка! — я махнула головой ей в ответ. — Анализы сдашь, а медсестра результаты заберет и занесет мне в кабинет, — прокомандовала она, отдавая мне список.

— Как скажите, мой командир, всё будет выполнено, — улыбнулась я, очень рада была её видеть.

— О, чувство юмора вернулось, — мягко улыбнулась она мне в ответ. — Вижу, ты отдохнула, щеки порозовели, а то приехала бледная как смерть.

— Конечно столько «полезного» в меня влили, тут хочешь, не хочешь, порозовеешь, — засмеялась я.

— Всё правильно мы сделали, тебе нужна эта неделя для того, чтобы набраться сил и переосмыслить свою жизнь.

— Вы правы, — удивилась я.

Интересно откуда Ольга Фёдоровна знает о моих проблемах или она говорит о беременности. Спрашивать не буду, не хочу бередить рану.

— Знаешь, а ты шокировала весь наш младший медицинский персонал, — смеясь, сказала Ольга Федоровна.

— Чем же? — искренне не поняла я.

— Я не люблю сплетен, но эти меня очень повеселили. Оказывается ты у нас роковая дама: муж застаёт любовника в постели жены! Такого накала страстей в этом медицинском заведении я не припомню за всю мою долгую практику. Эта история передается из уст в уста, как нечто захватывающие. Это правда или пустая болтовня? — подмигивая, спросила она меня.

— Ольга Фёдоровна, мне так стыдно. Это правда и неправда одновременно, — и я ей рассказала в общих чертах субботний день.

— Вот уж кумушки — выдумщицы, — уже от души смеялась Ольга Фёдоровна. — Боюсь, тебе всё же придётся побыть какое-то время драматичной героиней этого отделения, а может и всей больницы.

— Пусть говорят, меня это не заботит, — заверила я её, когда Ольга выходила из моей палаты.

* * *

«— Почему вы надо мной смеётесь,… не надо… как вы могли… я же вас люблю…, — кричала я во сне в пустоту, откуда доносился этот нечеловеческий смех, а он становился всё громче. — Зачем…»

— Нет, — вскрикнула я, подпрыгнув на кровати.

— Тише, тише, — бархатный голос и легкое поглаживание, успокаивающие меня были такими знакомыми, но как только я узнала, кому принадлежат этот голос и эти мягкие прикосновения, то широко открыла глаза.

Саня шарахнулся к стулу, на котором, по-видимому, сидел какое-то время, сел и печально посмотрел на меня. Его лицо изменилось: осунулось, белки глаз покраснели, волосы взъерошены, перегар, двухдневная щетина, хотя щетина ему даже идёт. Такой родной, но такой далёкий.

— Плохой сон, очень плохой сон, — встряхнула я головой.

— Как вы себя чувствуете? — не решительно спросил он.

— У нас всё в норме, Ольга довольна, — спокойно ответила я, но чего мне это стоило. Боль продолжила терзать мою душу и, наверное, исказила моё лицо.

— Прости, — прошептал Саня, опуская глаза. — Прости за всё: за нас с Алисой; за то, что был не сдержан в субботу; за то, что вчера не приходил. Прости.

— Не могу, — глухо сказала я. — Мне нужно время.