Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шарль Саллес прерывает неловкое молчание:
– Ну если Сент-Экс приговорен к смерти, то у него есть полное право на последний ужин! Айда в «Два Маго», отужинаем!
Тони пробуждается от своей летаргии.
– Точно, давайте нагрянем с визитом к этим двум старым китайским магам! Я приглашаю! – весело восклицает он.
Произнося эти слова, он немедленно вспоминает, что в кошельке его франков осталось всего ничего – дай бог до конца месяца протянуть, но в тот момент это не имеет никакого значения. Дожить до тридцатого числа он сможет, перебиваясь обедами и ужинами в полковой столовке, а если уж совсем прижмет, то всегда можно одолжить денег у матери, которая работает медсестрой в Лионе, – он ведь ей обязательно вернет, как только получит очередную зарплату.
Монмартр – квартал живописцев и скульпторов, а вот писатели заселяют территорию между Латинским кварталом и районом Сен-Жермен. Так что Саллес, стремясь развеять малоприятную ситуацию на взлетном поле, неспроста предложил отправиться именно в это кафе в самом сердце квартала Сен-Жермен-де-Пре, то самое место, которое для Тони, да и для самой Луизы, которая тоже стихи пописывает, обладает сильнейшим притяжением.
И пока они едут на другой берег Сены, проезжая по Новому мосту в принадлежащем семье Соссинов «Ситроене Б14», Тони говорит о том же, о чем вещает каждый раз, когда они туда направляются: завсегдатаями этого кафе были Малларме, Оскар Уайльд, Аполлинер…
– Но главное – Верлен… вот кто в «Двух Маго» был Сократом!
Хотя все это они слышали уже бессчетное количество раз, слушают его благосклонно. Им известно, что, пока Тони говорит, все хорошо. Он обладает каким-то особым талантом к повествованию, той соблазнительной властной силой, что обычные анекдоты из жизни летчиков превращает в захватывающие истории.
Все четверо здороваются с официантом, облаченным в длинный, до щиколоток, фартук, и усаживаются за столик под фигурами двух китайских магов, с намеком на которых и было названо это место. Когда полвека назад прежний владелец решил перепрофилировать заведение и вместо магазина тканей и конфекциона открыть ресторан, он решил оставить эти две декоративные фигуры медитирующих китайцев. Никто уже не помнит, ни каким образом они там оказались, ни что они, собственно, означают. Тони страшно нравится одна игра: он сочиняет им биографию.
– Вот что я думаю: эти двое наверняка были торговыми партнерами Марко Поло в Китае, когда он отправился в путешествие на Восток за шелком и другими тканями. Как вам такое?
– Но если они были всего лишь торговцами тканями, то почему их называют магами?
– А я думаю, что это два молодца из Си-Фана, – высказывает смелое предположение Саллес.
– Си-Фан? Что это еще за чертовщина?
– Как? Вы что, романов о Фу Манчу не читали? Так остерегайтесь же желтой угрозы, ибо основанное им тайное общество Си-Фан незаметно просачивается повсюду! Его агенты – убийцы, они, подобные теням, натренированы убивать тихо и незаметно.
– Зря теряешь время, Шарль. Лучше бы серьезную литературу читал, – укоряет его Бертран.
– Что за чушь! – Тони не удается сдержаться – в его словах слышится излишняя страстность, он даже встает и ударяет кулаком по столу. – Как это – требовать от литературы быть серьезной? Если литература становится серьезной, она превращается в нотариальный акт!
Слова – это вам не цифры в этих новомодных счетных машинках-калькуляторах!
Выступает он столь яростно, что над столом повисает тяжелое молчание. Взгляды людей, сидящих за другими столиками, сходятся на них, и Тони испытывает неловкость. Оливье меняет тему, но теперь он молчит, а потом вдруг: пойду выйду на улицу, проветрюсь.
На самом деле нужен ему вовсе не свежий воздух, ему нужно побыть одному. На уличной террасе – пустые столики, такие печальные в беззащитности воскресных вечеров, когда темнеет как-то внезапно, без предупреждения. Он садится, поднимает воротник пиджака и закуривает сигарету, стараясь согреться крохотным огоньком. Движение на бульваре почти замерло, лишь изредка пробегают пешеходы, а полы их пальто вздымает холодный ветер.
Поодаль – очень пожилой мужчина в старой тиковой куртке, он опирается на тонкую длиннющую трость, по виду напоминающую копье зулуса. Старик поворачивается.
– Вам не кажется это странным?
Тони смотрит вдаль, но видит только пустой тротуар, несколько автомобилей и профиль пересекающего бульвар велосипедиста.
– Что здесь странного?
– Фонарь!
И тут его осеняет: фуражка, тиковая куртка и эта трость на самом деле шест, на конце которого в свое время, должно быть, крепился фитиль.
– Вы фонарщик?
– Точно так, месье.
– Но ведь в Париже давно уже нет газовых фонарей.
Старик хмурится.
– К моему глубокому сожалению. Знаете что? Когда я работал, мой труд частенько казался мне изнурительным, и я мечтал только о том, как бы добраться до дому и лечь спать. Фонарщик был последним, кто ложился в постель, – ведь ему нужно было по вечерам зажечь все фонари, и первым, кто вставал – перед рассветом, чтобы снова их потушить.
– Зажечь и потушить…
– Именно так.
– И работа не казалась вам скучной?
Старик уставился на
- Парад облаков, рассказы из летней тетради - Дмитрий Шеваров - Русская классическая проза
- Мне бы в небо - Татевик Гамбарян - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Хроники города М. Сборник рассказов - Владимир Петрович Абаев - Русская классическая проза / Прочий юмор / Юмористическая проза
- Вечер на Кавказских водах в 1824 году - Александр Бестужев-Марлинский - Русская классическая проза
- Три часа ночи - Джанрико Карофильо - Русская классическая проза
- Замок на песке. Колокол - Айрис Мердок - Проза / Русская классическая проза
- Процесс исключения (сборник) - Лидия Чуковская - Русская классическая проза
- Катерину пропили - Павел Заякин-Уральский - Русская классическая проза
- Шестое небо - Борис Козлов - Русская классическая проза
- Снизу вверх - Николай Каронин-Петропавловский - Русская классическая проза