Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III - Сергей Юрьевич Катканов

почти боготворил Дагоберта, олицетворявшего империю, вмещая её в свою душу. Сколько места в душе императора может занимать маленький мальчик Северин? Настолько же мало, насколько мал Северин по сравнению с империей, а иначе и быть не может, иначе было бы неправильно. Императора он мог видеть только издали, видеть его вблизи, и уж тем более разговаривать с ним, казалось Северину не просто невозможным, а опять же – неправильным. И жить в этом дворце для него – неправильно. Его душа – небольшая и скромная, а этот дворец – огромный и великолепный.

Все эти мысли в несколько мгновений пронеслись в голове Северина, это были даже не мысли, а ощущения, он выразил их словами гораздо позже. Вдруг он услышал голос Тристана: «Твоя комната – последняя по коридору направо. Со своими соседом познакомься сам, он хороший парень».

Северин зашёл в комнату, где стояли две кровати, два письменных стола и два платяных шкафа. Комната была небольшая, Северин сразу почувствовал себя вполне уютно. За одним из столов сидел огненно рыжий взъерошенный мальчишка примерно одних лет с Северином и читал книгу. Рыжий оторвался от книги и, весело посмотрев на Северина, выпалил:

– Привет. Ты мой новый сосед?

– Да. Северин.

– А я Николас. Называй меня просто Ник. А твоё имя как сокращается?

– Моё имя до сих пор никто не сокращал, – Северин постарался улыбнуться как можно добродушнее.

– Можно я буду называть тебя Сева?

– Если тебе так будет удобно, – Северин хотел сказать это как можно проще и мягче, но кажется, у него не очень получилось, и Ник это почувствовал, он даже задумался на несколько секунд, а потом спросил:

– Как тебе наш дворец?

– Слишком много шика. Я не привык к такой роскоши. Я сын простого сержанта, который после войны стал кузнецом. Мы жили очень скромно.

– А я сын простого ткача, хотя вырос в этом дворце. Рано осиротел, меня привезли сюда маленьким, отца почти не помню.

– Твой отец воевал?

– Да. У красных. В самом конце войны перешёл к белым. А твой?

– С первого дня войны – у белых. Первопоходник.

– Ты, наверное, будешь меня презирать?

– Что за чушь… Твой отец исправил свою ошибку. К тому же не нам судить отцов за их ошибки а судить сыновей за ошибки отцов – это низость.

– Ты рассуждаешь, как взрослый. Даже, как рыцарь.

– Не знаю… Я рассуждаю так, как это у меня получается.

– Ладно. Располагайся. Скоро ужин.

Вещей у Северина почти не было, так что располагаться ему особо не пришлось. Он снял обувь и прилёг на кровать. На душе опять стало тревожно. Кажется, он не очень удачно поговорил с Ником и, может быть, чем-то невольно его обидел. Во всяком случае, Ник уткнулся обратно в книгу и не пытался продолжать разговор.

– Что читаешь? – спросил Северин, чтобы разрядить обстановку.

– Технология производства льняных тканей.

– Интересно?

– Есть интересные моменты, хотя много устаревшего.

– Тебя это увлекает?

– Да, очень, – Ник немного оживился. – Я должен стать великим ткачом.

– А бывают великие ткачи?

– Если не было, то будет, – неожиданно твёрдо сказал Ник. – Производство тканей – дело невероятно сложное, здесь столько всяких тонкостей, это целый мир. И этот мир можно здорово усовершенствовать. Я это сделаю. Мне надо продолжить дело отца.

– Ты молодец. У тебя благородные устремления.

– Ни в одной книге о производстве тканей я ничего не читал о благородстве, – искренне рассмеялся Ник. – Твой отец точно не был рыцарем?

– Не знаю. Сложный вопрос. А я хотел бы стать рыцарем. Но это почти невозможно.

– Но ведь иметь мечту – это здорово.

– Иметь мечту – здорово. А быть мечтателем – глупо. Надо рубить сук по себе.

– Это так. Ну, пошли на ужин.

Столовая была небольшой и уютной: стены, облицованные простым камнем, крепкая добротная мебель, всё очень аккуратно, но без лишней роскоши. Здесь собрались человек 30 мальчишек, они сидели за небольшими столиками в основном по четверо, а Ник и Северин оказались вдвоём. Стюарды разносили еду – салаты, мясо с рисом, сметана, пироги, соки – всего было не съесть, пришлось выбирать. Северин никогда в своей жизни так хорошо не ел, он был поражён качеством и разнообразием еды, всё было невероятно вкусно. Он ел сдержанно, не торопясь, от половины предложенного отказался, хотя не наелся досыта, но он привык вставать из-за стола голодным и не считал нужным изменять этому правилу. Вокруг себя старался не смотреть, хотя ему очень хотелось познакомиться со своими новыми товарищами, но рассматривать их он считал нескромным, тем более, что сейчас все рассматривали его. Северин уже закончил с едой и смаковал апельсиновый сок, когда услышал:

– Я смотрю, у нас появилось ещё одно сержантское отродье?

Северин поднял глаза и увидел толстого парня, который смотрел на него в упор, нагло и самодовольно ухмыляясь. Кровь ударила ему в голову, но он сдержался и спокойно сказал, так, чтобы слышали все:

– Да, я сын сержанта. Меня зовут Северин. «Отродье» я тебе прощаю на первый раз, но не увлекайся оскорблениями в мой адрес. И если тебе не трудно – представься.

– Гроссберг, сын графа. Я буду говорить с тобой так, как захочу. То, что ты сидишь в моём присутствии, это уже незаслуженная для тебя честь. Ты бы должен был прислуживать мне за столом.

– Я не против того, чтобы тебе прислуживать, если у тебя будет на это право, и если я это право за тобой признаю. А пока ты не граф, так… график.

Столовая взорвалась от дружного хохота. Гроссберг с бешенной ненавистью взглянул на Северина и сквозь зубы процедил: «Проклятая война, всё перемешалось. Мало того, что приходится есть в одном помещении с быдлом, так это быдло ещё и вякает». На эти слова Северин уже не стал отвечать, моральная победа и так была на его стороне. Когда они покинули столовую, многие новые товарищи подходили к Северину и, широко улыбаясь, протягивали руки, желая познакомиться. Северин всем сдержанно улыбался в ответ и так же сдержанно кланялся. Он был очень рад, что его здесь приняли, как своего, всего несколькими словами ему сразу же удалось заработать себе авторитет, хотя он не ставил перед собой такой задачи, просто отбил выпад.

Они с Ником вышли во двор прогуляться, Северин спросил:

– Что за человек этот Гроссберг?

– Гроссберга больше нет, – рассмеялся Ник, – теперь он для всех График. Ты убил человека, Северин.

– Ну если человека можно убить щелчком в лоб, так ему бы лучше не лезть в драку.

– Так ему же ничего другого не оставалось. Он может самоутверждаться, только унижая окружающих, других способов у него нет. На редкость бессмысленное и бесполезное существо. Только и может, что кичиться графским титулом своего отца, хотя и у отца тоже заслуги не велики. Старый Гроссберг не воевал, всю войну прятался и от