Куликовская сеча - Даниил Сергеевич Калинин

Боброк-Волынскому, уже водившему русскую рать воевать волжских булгар и разбившему войско ордынского ставленника…

Удар из засады должен получиться знатным, – ну, а коли Мамай навалится на правое крыло, так Дмитрий Ольгердович придет на помощь брату; кроме того, полк Андрея Ольгердовича изначально сильнее. Нет, верные литовские князья сдюжат!

Должны сдюжить…

…Да, немало пришлось выжидать елецким ратникам в конном строю – только ближе к полудню начавшее основательно, едва ли не по-летнему припекать солнце рассеяло густой туман! Все это время лишь звуки перекликающихся между собой рогов русских князей, раздающиеся то в центре, то на крыльях или же впереди войска, разносились над полем… И вои, уставшие от непомерно долгого, выматывающего душу ожидания, в своих разговорах уже торопились схлестнуться с татарами – чтобы поскорее уж все кончилось!

Но только когда наконец показалась татарская тьма, действительно темным людским морем растекающаяся по полю, разговоры эти стихли… Даже у Федора Елецкого от многочисленности явившегося на поле боя врага перехватило дух! Кажется, здесь собралась вся западная половина Золотой Орды, подчиняющаяся Мамаю, – все нукеры донских и днепровских кочевий, да Волжских степей с левого берега древнего Итиля… Впрок пошли и деньги фрязей, переданные в долг Мамаю, – кажется, число татарских пешцев, вставших по центру вражьей рати, не уступает силам большого и передового полков!

Эх, Мамай, сражался бы ты с Тохтамышем, мерился бы с ним силами в низовьях Волги… Но нет – поражение ордынцев на Воже несмываемым позором легло на темника и его ставленника Магомет-Султана. И после сей памятной сечи многие его союзники и подданные обратили свои взоры в сторону настоящего хана Чингизида… В сторону Тохтамыша. Еще одна причина двинуться на север – ведь Мамай не может быть уверен в преданности своих мурз. Однако, в отличие от донских бродников, вряд ли еще кто-то решится поддержать русичей… Но вот в брани с Тохтамышем на сторону последнего сразу переметнется половина беков и мурз!

Нет, Мамаю нужно отомстить русичам – и сделать это убедительно. Тогда зароптавшие было подданные умолкнут, вновь поверив в темника, – а богатая добыча, взятая на Руси, купит верность большинства нукеров! Да к тому же сторицей закроет долг перед фрязями, не просто так давшими золото Мамаю. Рассчитывают купцы заморские на солидный придаток, еще как рассчитывают…

А заодно и перехватить торговлю на Руси, особенно мехами, подчинив себе русское купечество и разорив его, как некогда ромеев!

Наконец, разбив Дмитрия Иоанновича, темник лишит Тохтамыша естественного северного союзника – ну и потом, Ягайло обещал помочь с великим князем! Действительно выступив на Москву… И это также весомый довод в пользу похода именно на русичей – ведь с учетом литовского войска и рязанцев Мамай получит уже двукратное превосходство над Дмитрием, что не может не обеспечить ему победы…

Но великий князь решил действовать на опережение и дать бой темнику, покуда соотношение сил лишь три к двум в пользу татар. Перейдя Дон, Дмитрий Иоаннович обезопасил свою рать от возможного удара литовцев с тыла (хотя Ягайло и так не успевает на поле боя), а союзник татар Олег Рязанский…

– Княже, а что дозорные говорят про рязанцев? Нет ли их в рати поганых?

Федор Елецкий отрицательно мотнул головой в ответ на вдруг раздавшийся вопрос Никиты, созвучный его собственным думам:

– Он друг Мамаю не больше, чем Москве, хотя, наверное, ненавидит татар куда как сильнее. Просто у Олега не было выбора: Мамай шел через его земли, а Дмитрий никак не успевал собрать войско и вступить в пределы Рязани – перехватив татар, к примеру, на берегу Быстрой Сосны, еще у Ельца… Ведь на разгром у Вожи Мамай успел ответить набегом – и тогда-то под его удар попала именно Рязань! И чтобы его земля вновь не была разорена татарами, Олег Иоаннович и принял все условия Мамая…

Уже оборвав свою речь, удельный князь Ельца вдруг вспомнил, что пятнадцать лет назад именно Олег Рязанский первым жестоко разгромил татар, уничтожив целый тумен мятежного бека Тагая у Шишевского леса… Причем выступил он в союзе с князем Пронска Владимиром и князем Козельска Титом, дедом Федора Елецкого!

Однако же вся хитрость в том, что бек был мятежным, очередному ордынскому хану не подчинялся – а потому и мести за него опасаться не стоило. Вроде как даже наоборот, рязанцы услугу хану оказали! Спустя пять лет Олег Иоаннович собрал помощь для осажденной литовцами Ольгерда Москвы и послал ее под началом все того же пронского князя Владимира…

Но уже через год Олег и Дмитрий сошлись в брани за спорные земли; в сече при Скорнищеве воевода Боброк разбил рязанцев, а самого Олега москвичи изгнали из стольного града. Хотя чуть позже он вернул себе княжество… В свою очередь, три года назад рязанскую землю погромил «царевич» Арапша, уничтоживший русское войско на реке Пьяне. В той битве пал и Иван Дмитриевич, сын великого князя, а татары прошлись огнем и мечом по нижегородским землям и уж только после погромили вотчину князя Олега… Неспроста на следующий год, когда Мамай отправил на Русь карателей мурзы Бегича, московская рать встретила поганых не на порубежной Оке, а именно на рязанской земле – не иначе боль общих потерь сблизила князей.

Но за разгром на Воже Мамай сперва отомстил именно рязанцам…

У Олега просто не было выбора в этот раз – но его дружины ныне нет и в орде Мамая. Более того, если верить последним сведениям дозорных сторож, Олег двинул свое войско навстречу литовцам Ягайло, перекрыв ему кружную дорогу – и не дав соединиться с Мамаем. А сам литовский князь, настороженный странным поведением рязанцев, якобы «союзников», решил не спешить на встречу с темником – дав ему возможность в одиночку скрестить клинки с великим князем!

Кстати, и Дмитрий Иоаннович провел свою рать вдоль западных рубежей Рязанского княжества – и несмотря на «предательство» Олега, строго наказал его подданных не трогать. Ох неспроста это, неспроста…

Да, хорошо, что среди орды Мамая нет ни рязанской дружины, ни литовской рати – но все одно она в полтора раза больше объединенного войска русичей! И заполонив всю южную половину Куликова поля, татары наконец-то двинулись вперед, заставляя невольно робеть русских ратников пред своей многочисленностью…

Тревожно забилось сердце и у Федора Елецкого при виде передовых татарских отрядов, двинувшихся на сближение со сторожевым полком; на мгновение закрыв глаза, он поднял голову, подставив лицо теплым, но уже не жгучим лучам осеннего солнца, надеясь тотчас побороть нахлынувший было страх…

Как вдруг перед внутренним