Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

— Не смей так больше делать, дурак! — она треснула меня по плечу и отвернулась, закрыв лицо локтем.

— Погоди, Тань… — я топтался рядом, не зная, что делать. До меня дошло, что ей-то на какие-то страшные мгновения показалось, что она осталась в этом непонятном мире — одна. — Ну прости меня, — убито попросил я, не зная, что сказать ещё.

— Больше так не делай никогда, — уже тихо попросила она, всё ещё не поворачиваясь. — Я очень-очень испугалась, Олег… Ну всё, я уже успокоилась, вот, — она повернулась и по-настоящему улыбнулась, но тут же попросила снова: — Только больше не уходи… Поесть ничего не нашёл?

— Можно камышовых корней надрать и испечь, — не нашёл ничего лучшего я. — Там камыш есть, — и тут же обругал себя последними словами.

— Камыш… — вздохнула Танька. — Пошли за камышом, чего же…

— Танька, — бухнул я, — там скелет.

* * *

Если честно, Танька — по крайней мере, на вид — восприняла скелет спокойнее, чем я. Разве что немного расширила глаза, но даже нагнулась к останкам, тоже рассматривая часы.

— Олег, он не умер, — тихо сказала она и выпрямилась. — Его же убили. Смотри.

Мне стало стыдно. Девчонка различила то, чего не увидел я в своём обалдении. Череп слева — над виском — был проломлен, неровно, ромбом. Вернее — ровным ромбом.

— Чего это, Тань? — голос у меня отчётливо сел. Она промолчала. А до меня дошло, что это похоже на след от наконечника стрелы.

Как в кино.

— Пошли отсюда, Олег, — Танюшка зябко повела плечами. — Ну его, этот камыш…

Мне очень хотелось сделать так, как она предлагала. Но я вдруг понял, что хочется есть. И вечером будет хотеться есть ещё больше. И мне. И Танюшке.

А скелет — что он, скелет? Такой же мальчишка — на девчонку не похоже — как и я. Мёртвый. Даже больше, чем мёртвый.

— Тань, ты подожди, а я сам надёргаю, — решительно сказал я. Потому что я был мужчиной, как ни крути.

Она упрямо покрутила головой. И села разуваться — первой лезть в воду…

…Мы набрали камышовых корней в мою спортивную куртку, и я нёс этот мешок. И думал, что вечером попробую поставить петлю на зайца — вдруг попадётся?

К речке Калаис — или как она в этом мире? — мы вышли только к вечеру, и я присвистнул. Спросил Танюшку:

— Узнаёшь?

Она кивнула, озираясь. Всё-таки, лишённые привычных ориентиров, мы забрали в сторону и вышли к реке ближе от города, чем рассчитывали. Но теперь можно было не беспокоиться — километров тридцать, весь завтрашний день, достаточно просто идти против течения. А сейчас мы опять стояли возле небольшой луговины, по которой текла река.

— Кто это, Олег? — испуганно спросила Танька. — Какие огромные!..

Сперва я просто увидел мохнатых быков, которые пили метрах в ста от нас, не больше. А потом у меня восторженный холодок прошёл по спине, и я прошептал:

— Тань, это туры. Стой тихо.

Последний тур на Земле, как мне помнилось, был убит в XVII веке. А тут — мы стояли так близко от этих громадин, что можно было слышать, как хлюпает вода, которую они тянут. Потом светло-шоколадные животные бесшумной цепочкой ушли в лес.

— Туры, — тихо повторил я. — Пошли, Тань, пошли. Они красивые, но от них лучше держаться подальше.

* * *

Костёр мы разожгли на небольшой полянке — и еле дождались, когда появится первая горячая зола, в которой можно будет испечь камыш. А потом так же еле дождались, пока он испечётся. И ели его, обжигаясь, урча и пачкаясь золой — по крайней мере, когда я глянул на Таньку, сидевшую, скрестив ноги, по другую сторону огня, то у неё всё вокруг губ было грязным. Судя по тому, как она засмеялась — у меня тоже. То ли нам с голоду показалось, то ли камыш и правда был вкусным, но мы сожрали весь. Я хотел было засундучить немного, но Танюшка настояла на том, что утром он остынет и будет невкусным. Откуда она это знала — представления не имею, но я легко с ней согласился, и мы доели печёные корешки.

— Ещё два дня — и дойдём, — оптимистично заявила Татьяна. Я кивнул, подумав: куда дойдём, интересно? А вслух попросил:

— Спой, Тань.

Она ни секунды не отнекивалась и не ломалась. Посмотрела на меня через огонь, а потом перевела взгляд на угли.

Я хорошо помню эту ночь, костёр на полянке — и тихий, но мелодичный и ясно слышный голос Танюшки. Я не говорил, что спеть. Но она догадалась сама…

Ада Якушева

Вечер бродит по лесным дорожкам…

Ты жеВроде любишь вечера?

Подожди,постой ещё немножко —посидим с товарищами у костра.

Вслед за песней позовут ребята в неизвестные ещё края —и тогда над крыльями заката вспыхнет яркой звёздочкой мечта моя.

Вижу целый мир в глазах тревожных в этот час на берегу крутом…Не смотри так неосторожно —Я могу подумать что-нибудь не то…

* * *

Меня разбудил дождь. Он полил сверху, легко пробивая крону дерева, на котором мы устроились в широкой развилке — нам опять повезло… если бы не ливень, а это был настоящий ливень. Танюшка проснулась на несколько секунд позже меня и сперва что-то сердито пробормотала, а потом жалобно вздохнула:

— Дождь… Вниз спускаться?

— Нельзя, Тань, — я перебрался осторожно к ней, проклиная свою высотобоязнь — и натянул на неё свою куртку. Не защита, конечно, но Танюшка благодарно прижалась ко мне, и мы приготовились мокнуть до утра. Я всмотрелся в часы и сумел различить, что только половина второго. И я, и Таня были здоровыми, закалёнными ребятами и уж летом-то под дождём простыть не боялись. Но ясно стало, что уснуть не удастся.

— Олег, — тихо сказала Танюшка, — как ты думаешь, дома нас ищут?

— Ищут, конечно… — неохотно ответил я. — И ребята тоже ищут.

— Они и подумать не могут, что с нами… А помнишь, — я вдруг понял, что она улыбается, — как мы домового ловили, который на чердаке громыхал?

— А это оказалась сова, — подхватил я, — конечно, помню! И как Вадим физиономией в свежую шкуру влетел, а мы решили…

— …что домовой ему лицо разодрал! — добавила Танька. — И полезли наверх с ножами, а Санек говорит про шкуру: "Тут у люка кто-то стоит!"

— Еле отговорили его стрелять, — задумчиво заключил я.

Мы ещё немного повспоминали своих друзей. Потом Танюшка вздохнула:

— Я вот думаю про скелет. Странно всё-таки. Средневековый мальчишка — а в часах. И вообще — дичь какая-то. Стрелой его убили… Надо бы нам поосторожнее быть, Олег. И, — неожиданно здраво добавила она, — присмотреться, когда придём на место. Что бы там ни было.

— Логично, — согласился я. — Танюшка, ты попробуй уснуть, а то завтра мы же идти не сможем. Давай поближе, — и я фактически перетащил на неё куртку, оставшись в футболке. В первые несколько секунд дождь показался страшно холодным, но потом я привык, даже перестал дрожать. Танюшка вроде бы согрелась — по крайней мере, совсем затихла. Я думал даже, что она уснула, но девчонка вздохнула и призналась:

— Настроение отвратительное. Не хочется пищать, а всё равно…

— Ну попищи, — согласился я. — Я потерплю.

— Ладно, я не буду, — тут же поправилась она. — А сколько времени?

У неё часов не было. И я ответил спокойно:

— Скоро утро.

* * *

Та ещё была ночка. Утро наступило отнюдь не "скоро" — оно еле-еле приползло, почти неразличимое в тучах, укутавших горизонт и небо над головами. Дождь почти прекратился, но всё равно сеялся почти по-осеннему из облаков, лениво переползавших по небу — там был ветер. Хорошо ещё, не похолодало — скорей даже наоборот, воцарилась влажная духота.

Если ночью вы промокли и не выспались, то утром голод покажется вам втрое сильнее, чем должен быть. Поставленные мной с вечера два силка оказались пусты, но это меня даже не особо расстроило.

Пока лазили по кустам — вымокли ещё больше. У Танюшки круги залегли под глазами, а само выражение глаз было усталым и отстранённым, как у человека, испытывающего боль. Она молча вернула мне куртку, и мы двинулись вдоль реки — через мокрый папоротник, под увесисто соскальзывающими с деревьев струйками.

Я вспомнил, как читал про экспедицию Роберта Скотта. Как они упорно стремились к полюсу, преодолевали трудности, страдали… И как меня поразила мысль, что стремились-то они, в общем-то, к пустому месту. Там, на этом полюсе, были те же снег, холод и ветер. И всё.

А они шли, как будто их ждал там роскошный отель. И сейчас я подумал — а не похожи ли мы на тех англичан? Может быть, и мы идём в никуда? Кто-то невесть когда написал по-английски очень приблизительные координаты… Координаты невесть чего.

Танька пробиралась впереди. (Если кто не знает — и дикие звери, и люди предпочитают нападать с боков или сзади. Так что самое опасное место при переходе — не впереди, как думают многие.) Мы молчали и по временам сдержанно зевали и вздрагивали. Я думал ещё и о том, что на днёвку надо разводить костёр, а как — неизвестно. Мокрые дрова… Хорошо ещё — есть зажигалка. Но и ей мокрое не очень-то разожжёшь без растопки…