Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

А вот Ллиана… Ему снова пришлось подавить в себе улыбку. Гвидион познакомился с ней семь или восемь зим назад, то есть совсем недавно, но ему уже тогда было ясно, что мудрость друидов — не для этой девушки. Ллиана никогда не станет мастером в каком-нибудь виде искусств, хотя из всех его учеников она самая одаренная: несмотря на живость ума и удивительную память, которую она только что еще раз продемонстрировала, ее судьба будет другой.

Возможно, ему следовало бы об этом побеспокоиться, пока еще не стало слишком поздно. Придет день, в который он достанет руны, чтобы погадать и узнать, что ее в жизни ждет…

Среди всех эльфов, населяющих мир, у эльфов Элиандского леса была особая судьба, которую ни один друид не мог позволить себе не знать и должен был принимать во внимание. Другие эльфы жили на опушках леса, а некоторые — даже в безлесной местности, а именно на холмах или болотах, вдалеке от священного центра большого леса. У таких эльфов не было другой заботы, кроме как выжить — выжить в мире, который с каждым днем становился для них все более и более чуждым. А вот те, кто жил здесь, вокруг этой рощи, именуемые представителями других кланов «высокими эльфами», являлись прямыми потомками Морриган, дочери Дагды, и в силу этого божественного родства каждому из них — независимо от того, осознавали они это или нет — была уготована какая-то важная роль.

Роль Гвидиона, в частности, заключалась не только в том, чтобы обучать молодежь всему тому, что эльф должен знать об окружающем его мире, но также и в том, чтобы выявлять таланты и затем помогать им избрать соответствующий путь в жизни. Одни из юнцов обладали способностью понимать песню ветра, а потому им надлежало стать мастерами в том или ином виде искусств — прорицателями, знахарями, друидами или магами. Вторые от рождения обладали знаниями и навыками, необходимыми для обработки металлов. Третьим предстояло стать бардами, менестрелями или охотниками. Четвертые должны были посвятить свою жизнь пению лука и стрелы.

Что касается таланта Ллианы, то он проявлялся так ярко, что относительно него не могло быть никаких сомнений. Вместе с тем он был виден не совсем четко, был как бы завуалированным и похожим на солнце, спрятавшееся за облаками. Другие эльфийки были более красивыми, более проворными и более активными, но зато Ллиана обладала даром привлекать к себе все живые существа и выжимать из них в максимальной степени то, что ей от них требовалось. Вплоть до недавнего времени старый друид полагал, что благодаря своему ненасытному стремлению все познать и всему научиться Ллиана когда-нибудь станет друидессой и что она, возможно, даже останется вместе с ним в Силл-Даре — священном сердце Элиандского леса. Но он, по всей видимости, ошибался… Чтобы изучить приметы леса, нужно быть прилежным. Нужно научиться медлительности, молчанию, неподвижности. Деревья не разговаривают с теми, кто движется быстро.

Гвидион несильно пошлепал себя по губам длинным мундштуком своей трубки, изготовленной из фарфоровой глины. Теплая трубка приятно согревала ладонь. Зима наступит уже скоро. Медно-желтая красота осени сменится белизной снежного покрова. В отличие от большинства эльфов, у которых листопад вызывал тоску, Гвидиону нравилось смотреть на падение ярко-желтых и бордово-красных листьев, предшествующее наступлению холодного времени года. Пение лесов становилось при этом более тихим, но оставалось безмятежным и не преисполненным грусти. Позднее, возможно, Ллиана сумеет узреть в листопаде красоту…

Вдруг осознав, что наставнику не к лицу о чем-то мечтательно задумываться, находясь перед своими учениками, Гвидион схватил длинную палку, которую положил возле дерева, со вздохом поднялся на ноги и разгладил свое одеяние. Оно было красным с коричневатыми — цвета коры — оттенками.

— Ну хорошо, — сказал он. — Завтра я расскажу вам о битве при Маг Туиред или, может, о ягодах бузины… Ступайте!

Сидящая рядом с Ллианой светловолосая эльфийка (вообще-то такие волосы у эльфов встречались довольно редко) что-то прошептала ей на ухо, а затем, поскольку подруга на это никак не отреагировала, подняла руку и стала махать ей до тех пор, пока Гвидион это не заметил.

— Что, Блодевез?

— Наставник, ведь завтра начинается праздник!

Старый друид на несколько мгновений нахмурился, но затем его лицо снова стало безмятежным. Эта малышка права… Завтрашний день будет первым из семи дней Альбана Эльведа — праздника осеннего равноденствия. Дни все еще были долгими, но и работы было немало. Друид повернулся к ученику — юному Ллаву, находившемуся чуть поодаль позади него. Ллав поднял на него глаза с таким видом, как будто его, Ллава, в чем-то уличили, однако старый друид успокоил его жестом.

— Все правильно, — сказал он, смеясь над самим собой. — Вы разве не находите, что время течет все быстрее и быстрее? Значит, мы увидимся через одну луну… Ступайте.

Юные эльфы, словно стайка скворцов, закружились вокруг него, слегка прикасаясь к его вытянутой руке и мимоходом прижимаясь друг к другу (что считалось у них способом укрепления связей внутри клана). Затем дети бесшумно исчезли, как будто их вдруг поглотил лес. Гвидион проводил Ллиану взглядом и снова улыбнулся сам себе, увидев, как она украдкой достала лук и колчан, которые спрятала до начала урока в зарослях. Покачав головой, он пошел по своим делам. Лландон с компанией юных сорванцов уже, должно быть, ждут Ллиану у опушки Силл-Дары — ждут, чтобы начать игру в лесу, соревнуясь в ловкости и подзадоривая друг друга, вплоть до наступления темноты.

Шум дождя заглушал хруст тоненьких веточек под ногами и шелест раздвигаемой руками листвы. Ллиана затаила дыхание, подстраиваясь под шаг Лландона, как и он, пряча тетиву своего лука под плащом, чтобы та не намокла. Идущие вокруг них охотники двигались к поляне в полной тишине, словно призраки, — как будто эльфы не шли, а летели сквозь заросли, не касаясь ногами земли. Многие из них натянули на бледный лоб капюшоны своих широких плащей травянисто-зеленого цвета, сшитых из муара, а потому их медленные движения казались почти незаметными.

Слегка заостренные уши Ллианы прислушивались к звукам, исходившим от стада оленей, которое охотники постепенно окружали. В отличие от «зеленых эльфов» и некоторых охотников Элианда, она плохо понимала язык диких животных, но, тем не менее, смогла определить, что пока оленье стадо не проявляет ни малейшего беспокойства. Далеко за границей зарослей — аж по ту сторону поляны — она различила высокий силуэт большого самца, который охранял стадо, глядя по сторонам и прислушиваясь. Шерстка оленя была мокрой от дождя. Олень вдруг высоко поднял голову, увенчанную величественными рогами, и повернул ее в ту сторону, откуда приближались эльфы. Охотники машинально остановились. Ллиана попыталась последовать их примеру и, как они, стать похожей на дерево, не обращая внимания на дождь, холод и шипы ежевики, не дыша, ни на что не глядя и застыв абсолютно неподвижно. Делать это нужно было до тех пор, пока внимание оленя не будет привлечено чем-нибудь другим. Прямо перед собой юная эльфийка видела длинные черные волосы Лландона, намокшие от дождя и спускающиеся волнами аж до середины спины. Раскрытой ладонью он уперся в ствол дерева, и его синевато-белая кожа казалась еще более белой на фоне темной коры. Несколько лун назад эта ладонь касалась и ее, Ллианы… Почему она все еще задумывалась о нем, хотя их плотское желание уже было удовлетворено? Эта ладонь вызывала у нее томные воспоминания и будила уж совсем не подходящее в данных обстоятельствах желание. Думал ли он сейчас о ней? Или настоящий охотник во время охоты не должен отвлекаться на какие-либо посторонние мысли?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});