Рейтинговые книги
Читем онлайн История Франции т. 2 - Альберт Манфред(Отв.редактор)

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 171

Народ, а также не принадлежавшая к верхам буржуазия считали проведенные Учредительным собранием реформы лишь началом. Их основные социальные требования не получили разрешения, и поэтому, они, естественно, стремились к дальнейшему развитию революции.

Крестьянство, убедившись в том, что законодательство Учредительного собрания не дало ожидаемого, что феодализм в сельском хозяйстве в действительности не искоренен и даже не сломлен, возобновило с 1790 г. выступления. Крестьяне прекращали уплату феодальных поборов и налогов, в разных частях страны вспыхивали вооруженные столкновения [16].

Городское плебейство оставалось таким же бесправным, как раньше. Революция не улучшила его положения, а нужда возросла. Эмиграция из Франции части дворянства резко снизила заказы на предметы роскоши, в делах возникла заминка. В то же время цены на хлеб и прочие продовольственные товары в Париже и других городах возросли.

Средние слои, демократическая буржуазия оставались по-прежнему отстраненными от политического руководства. Им чужда была политика поисков компромисса с силами старого мира, которую тайно или открыто проводила крупная буржуазия. Поэтому вместе с народом они готовы были добиваться дальнейшего развития революционного процесса.

Чем яснее проступал антидемократический характер законодательства Учредительного собрания, тем определеннее и резче становилась его критика и громче звучал голос народного недовольства.

В самом Собрании политику большинства оспаривала небольшая — в несколько человек — группа депутатов, самым выдающимся из которых был Максимилиан Робеспьер. Депутат из Арраса резко осуждал антинародную политику большинства, стремившегося установить власть новой аристократии. «Если одна часть нации самодержавна, а другую ее часть составляют ее подданные, то такой политический строй означает создание режима аристократии. И что это за аристократия! Самая невыносимая из всех — аристократия богатых, гнету которых вы хотите подчинить народ, только что освободившийся от гнета феодальной аристократии» [17].

Оказывали ли эти речи какое-либо воздействие на аудиторию? Прислушивалось ли Собрание к советам, требованиям, предложениям, которые настойчиво, упорно, не считаясь с царившими в зале настроениями, навязывал высшему законодательному органу Робеспьер? Ни в малой мере. Вначале его просто не слушали; считали его провинциальным, старомодным, почти смешным. Газеты давали произвольное изложение его выступлений, искажали его фамилию. Постепенно твердость и последовательность защиты отстаиваемой политической линии, презрительное пренебрежение к насмешкам, непоколебимая уверенность в своей правоте заставили депутатов прислушиваться к негромкому голосу Робеспьера. Его слушали уже со вниманием, иронические реплики смолкли, но все его предложения по-прежнему столь же единодушно отвергались.

Робеспьера это не смущало. Он обращался не к этим самодовольным господам, уже вкусившим власти и полным напускной важности. Через их головы он обращался к народу, к Франции; он видел уже ее завтрашний день.

И голос депутата из Арраса доходил до страны. Его популярность быстро росла. Он получал множество писем из больших и малых городов и сел, от незнакомых людей, выражавших искреннее одобрение «депутату всего человечества», как назвал его юный Сен-Жюст в письме из Блеранкура в августе 1790 г.

За пределами Собрания демократические тенденции были много сильнее. Они были представлены прежде всего печатью, в особенности несколькими газетами, которые стали приобретать большое влияние на народ. Среди изданий демократического направления должны быть названы в первую очередь «Друг народа» Жана Поля Марата, «Революции Франции и Брабанта» блестящего журналиста, «генерального прокурора фонаря», как он сам себя называл, Камилла Демулена, «Парижские революции» честного демократа Лустало[18].

Немногие из политических деятелей той поры возбуждали такую жгучую ненависть одних и горячую любовь других, как Жан Поль Марат[19]. Крупный ученый — доктор медицины, физик, естествоиспытатель, автор специальных исследований в области оптики, лишь изредка и в анонимной форме касавшийся социально-политических проблем[20], Марат с первых дней революции круто меняет весь уклад жизни: он покидает свой тихий кабинет ученого на улице Старой голубятни и отдает все свои силы, талант, опыт политической борьбе.

С сентября 1789 г. стала выходить издаваемая им газета «Друг народа». Эта напечатанная крупным, нередко неровным шрифтом, на толстой желтовато-серого цвета бумаге, газета по своему внешнему оформлению была хуже многих иных. Ее автор не обладал таким громким именем, как, скажем, издатель «Курьера Прованса» знаменитый Оноре Мирабо. Для широких кругов читателей имя Марата вначале ничего не говорило. И все же прошло немного времени, и эта невзрачная газета стала одной из самых популярных в народе.

В чем была разгадка этого непостижимого на первый взгляд успеха? Прежде всего «Друг народа» отличался от всех иных изданий и тоном, и самим характером своих выступлений.

«О французы, народ свободный и легкомысленный, доколе же не будете вы предвидеть тех бед, которые вам угрожают, доколе же будете вы спать на краю пропасти?»[21]. Так писал Марат в середине сентября 1789 г., и этот суровый предостерегающий голос был совсем не похож на восхищенное упоение победой, хор славословий Национальному собранию, преобладавший в литературных и устных выступлениях той поры.

Марат был первым политическим деятелем, кто посмел, исходя из задач защиты интересов народа, гласно обвинить прославленных вождей революции в пренебрежении нуждами народа, а позже — в измене делу революции. Сила критики Марата была в том, что он осуждал направленную против народа политику не в общей, анонимной форме, как это позволяли себе порой и некоторые иные демократы, а называл противников по именам, персонифицируя зло.

Он выступил сначала против Неккера[22], затем против Мирабо, затем против Лафайета[23]. Верным революционным инстинктом он ранее других сумел предугадать измену крупной буржуазии и ее лидеров и призывал народ к действенному вмешательству в революционный процесс.

Аристократия, крупная буржуазия, все консервативные и умеренные элементы видели в Марате своего врага и сумели организовать, даже в ту пору, когда только что была провозглашена свобода печати, систематическую травлю издателя «Друга народа». Это была единственная газета, подвергавшаяся с осени 1789 г. непрерывным преследованиям и запретам. Марат ушел в подполье и наладил нелегальное издание газеты. Он продолжал разоблачать тайные происки двора, двоедушие и склонность к измене лидеров «аристократии богатства». Он последовательно отстаивал интересы бедных людей — крестьянства, плебейства, «мелкого люда». И потому, несмотря на все преследования и гонения, его влияние в народе непрерывно росло, — он становился уже не по названию газеты, а по общественному признанию — истинным другом народа.

Важными центрами политической жизни стали клубы, выполнявшие тогда в какой-то степени роль партий. Среди политических клубов крупную роль стало играть «Общество друзей конституции», более известное под именем Якобинского клуба, как он обычно именовался по помещению библиотеки монахов-якобинцев, в котором проходили его заседания. На протяжении революции состав Якобинского клуба менялся. Первоначально он был очень широким — объединял всех сторонников нового революционного порядка от Мирабо до Робеспьера. В 1790 г. из клуба выделилась его правая часть — умеренные либералы (Мирабо, Байи, Ле Шапелье и др.), образовавшие «Общество 1789 года».

Жорж Дантон. Гравюра Сандо по рис. Бонвиля

Но и после ухода этих консервативных элементов в Якобинском клубе постепенно начала определяться новая линия размежевания между более умеренными и единомышленниками Робеспьера[24].

Более радикальным по своим настроениям и демократическим по составу был Клуб кордельеров (названный так по имени церкви, в помещении которой он заседал), или «Общество прав человека и гражданина», как он официально именовался. В отличие от Якобинского клуба в составе кордельеров было мало депутатов Учредительного собрания, да и членские взносы в нем были значительно ниже. Наибольшим влиянием в нем пользовались на начальном этапе адвокат Жорж Дантон, смелый оратор, обладавший громоподобным голосом, Камилл Демулен, считавший себя одним из первых республиканцев, разделявший также республиканские идеи адвокат Франсуа Робер, Моморо и др.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 171
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История Франции т. 2 - Альберт Манфред(Отв.редактор) бесплатно.
Похожие на История Франции т. 2 - Альберт Манфред(Отв.редактор) книги

Оставить комментарий