Клинок его Величества - Василий Горъ

«Армия трех королевств…» — мысленно повторил принц. И криво усмехнулся: его отца переиграли. В игру, в которой он считал себя Богом…

Увидев его усмешку, граф Фроел опустил взгляд.

— А что, война между Онгароном и Элиреей оказалась туманом? — на всякий случай уточнил Коэлин. И, услышав ответ камерария, закусил губу: люди графа Орассара и графа Ратского умудрились водить за нос весь Ночной двор Делирии. Больше двух недель. А, значит, действовали сообща. Что было очень неприятной новостью…

«Объединенная армия трех королевств — это сила. А совместные действия их Ночных дворов — катастрофа. Для нас…» — подумал принц. Потом вчитался в следующее предложение и заскрипел зубами: сообщение о том, что Бадинет Ленивец решил послать в Свейрен нового посла, было первым толчком землетрясения, способного обрушить казавшееся таким незыблемым здание делирийской дипломатии: — «Если мы не вернем Видящих, то рано или поздно лишимся всех подконтрольных нам послов. А, значит, потеряем с таким трудом завоеванное преимущество, и…»

Что будет после этого, принц сформулировать не смог, так как добрался до следующих строк: «В течение восьми дней сотрудники Тайной канцелярии Онгарона усиленно искали графа Аурона Утерса и его пленницу, которая, по слухам, сказав всего одно слово, смогла разговорить убийц графа Алатейи Ранмарка. Несмотря на то, что в поисках участвовало более пяти сотен человек, поиски успехом не увенчались…»

Смяв в руке слегка подмокший пергамент, принц невидящим взглядом уставился в противоположную стену…

…На губах Илзе промелькнула горькая усмешка:

— Как обычно. Эдак через месяц, когда этот самый брат доберется до Арнорда, Серый клан начнет охоту на графа Аурона Утерса…

— Ну, и чего ты такая кислая? — удивленно уставившись на нее, спросил Коэлин. — Я бы на твоем месте радовался: что может быть слаще, чем месть своему врагу?

— Месть? — вырвалось у Колючки. — Врагу?

— Что, карета перевернулась? — посмотрев на нее, как на юродивую, поинтересовался принц.

— В смысле?

— Ну, ты, должно быть, здорово ударилась головой, раз не помнишь, что в прошлом году Законник похитил тебя прямо из дворца…

— Да помню я… Просто…

«Она не считала его врагом. А я… я этого не увидел!!!» — мысленно взвыл Коэлин. А потом, кое-как успокоившись, попытался вспомнить, как выглядел ее похититель…

…Лицо человека, склонившегося над Угтаком, двоилось, расплывалось и рвалось на множество мелких кусочков, словно отражение в колодце, в которое падают тяжеленные капли воды с днища возносящегося вверх ведра. Высокий лоб, короткие светлые волосы, шрам на щеке, твердый подбородок, уверенный взгляд — по отдельности черты лица стоящего рядом с Угтаком воина казались чем-то знакомыми, но, собравшись вместе, упорно не позволяли его узнать…

«Кто же это, а?» — перебрав в памяти лица Барсов, допущенных к его охране, спросил себя Коэлин. И, не найдя ответа, еле слышно прохрипел:

— Ты… кто… такой? Что… ты… сделал… с Угтаком?

— Он просто спит… — скользнув к его постели, негромко объяснил мужчина. А через мгновение Коэлин почувствовал легкий укол. Потом — еще и еще…

…— И когда я уйду, он обязательно придет в себя… — через несколько мгновений пообещал незнакомец. А затем поинтересовался: — Вы ранены? Говорить вы не сможете, так что просто моргните…

Шевельнуть губами не получилось. Так же, как и дотянуться до шнура вызова прислуги: тело напрочь отказывалось повиноваться. Так, как будто было чужим… Решив, что показывать свои эмоции кому бы то ни было — признак слабости, принц с трудом заставил себя успокоиться и утвердительно прикрыл глаза.

— С кровати вставать пробовали?

«Встать?» — мысленно рассмеялся Коэлин. И, почувствовав жжение в подреберье, с трудом заставил себя подвигать глазами вправо-влево…

— Мда… — вздохнул мужчина и зачем-то вцепился в его запястья…

«Еще один лекарь?» — спросил себя принц, и обозвал себя придурком: незнакомец двигался, как воин. А на его ладонях чувствовались мозоли от меча… Впрочем, пульс он нащупал уверенно. И почти сразу нехорошо нахмурился…

«Ну, и как тебе мое состояние?» — мысленно поинтересовался Коэлин. И, услышав, как вздохнул лекарь-воин, грустно улыбнулся: — «Понятно… Весьма красноречивый ответ…»

— Аурон Утерс, граф Вэлш… — после короткой паузы представился незнакомец. И убрал пару игл…

— Что… вас… приве-…ло… ко мне… — ошарашенно спросил Коэлин, и с некоторым запозданием вдруг понял, что снова может говорить.

— Мое понимание долга перед своим королем… — вздохнул Утерс-младший. Потом мрачно пожал плечами и добавил: — Или ухмылка госпожи Судьбы… Впрочем, сейчас это уже не важно — из-за вашего ранения часть моих планов пошла прахом… А жаль…

Голос Колючки, раздавшийся из-за спины графа Аурона, заставил принца вздрогнуть, а потом — стиснуть зубы, чтобы не застонать от режущей боли в животе.

— Ты кто такой и что ты тут делаешь?

— Меня зовут Ронни… Чищу ковры и портьеры… — буркнул Утерс. И исчез. Чтобы возникнуть рядом с растерявшейся Илзе и потянуться к ее шее…

— Не трогай мою сестру!!! — захрипел принц, с трудом откашлялся и, рванувшись, провалился в жуткую, выворачивающую наизнанку, Тьму…

— Значит, Утерс, говоришь?! — изо всех сил врезав кулаком по столу, зарычал принц. А потом согнулся пополам, пытаясь справиться с резью в животе.

— Да, ваше высочество… — испуганно проблеял камерарий. И, оказавшись рядом, противно запричитал: — Может быть, позвать мессира Угтака? Ваша рана может… э-э-э… разойтись… И… это… у вас на лице кровь…

— Не надо Угтака… — прошипел Коэлин. Потом вытер подбородок рукавом и с ненавистью уставился на графа: — Еще новости есть?

— Н-нет, ваше высочество!

— Тогда иди…

…Камерарий пятился к дверям целую вечность. И безостановочно кланялся. Впрочем, его показная почтительность Коэлина уже не беспокоила — он смотрел в глаза Валтору и пытался сформулировать свои догадки:

— Восемь дней назад Галиэнна была во дворце… Значит, это самое Слово могла сказать только… кто? Правильно, Колючка! Следовательно, она жива и здорова, а ее недавняя смерть — очередной туман!!!

— Это хоро-… - начал, было, телохранитель, но, увидев, как изменился взгляд Коэлина, прервался на полуслове.

— Хорошо? — стиснув пальцы на рукояти меча и медленно приподнимаясь с кресла, прошипел принц. — Хорошо? Да лучше бы она сдохла в Кошмаре! Лучше бы ее сожрали крысы или сожгла лихоманка!!!

Валтор непонимающе вытаращил глаза и нервно сглотнул.

— Эта тварь предала меня! Меня, понимаешь? — заорал Коэлин, и, выхватив меч из ножен, со всего размаха опустил его на столешницу.

Боль в животе оказалась такой острой, что следующие несколько мгновений принц просто пытался удержаться на ногах. И не упасть лицом в обломки разрубленного стола…

— Д-да, ваше высочество, понимаю… — оказавшийся рядом телохранитель старательно делал вид, что не замечает слабости своего хозяина.

Выронив клинок из ослабевшей ладони, Коэлин медленно попятился, и, почувствовав край отъехавшего назад кресла, медленно опустился на сидение:

— Ничего ты не понимаешь! Она решила, что быть фигурой в моей игре ей не по нутру. И что будущее в Кошмаре ей тоже не подходит. Поэтому как-то связалась с Утерсами…

— И что?

— А то, эта дура так и не научилась держать язык за зубами. И теперь у Законника — все Видящие Делирии, а у меня — НИ ОДНОЙ!!! — Коэлин снова закусил губу, непонимающе уставился на каплю крови, упавшую на его колено, прикоснулся пальцем к подбородку и… злобно оскалился: — Растена ко мне! Живо!! И эту скотину Агира — тоже!!!

Глава 4. Принцесса Илзе

Комната, в которую я переселилась после отъезда Ронни, предназначена для проживания мужчины. Ее стены затянуты гобеленами с изображением сцен охоты, вместо кровати с балдахином — широченный топчан, способный выдержать вес быка, а на полу не ковер, а медвежьи шкуры. В ней нет столика для притираний, мягких пуфиков, кресел и зеркал. На единственном окне — не кружевные занавески, а плотная штора жуткого серо-зеленого цвета, а вместо ажурных кованых подсвечников — простенькие подставки для свечей. Зато эта комната расположена рядом с покоями Утерса-младшего. И из нее видно надвратную башню, въездные ворота и двери кордегардии.

Если как следует растопить чудовищный камин, в котором, при желании, можно зажарить кабана, поплотнее завернуться в одеяло и усесться на подоконник, то можно не обращать внимания на холод и сырость, которыми тянет из щелей в оконной раме. И ждать момента, когда часовой, стоящий рядом с герсой, поднимет руку, дернет за шнур сигнального колокола и вызовет к воротам начальника караула.