Михаил Михеев, Елена Ковалевская. Герои чужой войны - Михаил Михеев

— Нет уж, — зло усмехнулся Демин. — Или грудь в крестах, или голова в кустах, так, кажется, предки говорили?

— Именно. Идите, и… Мы рады, что не ошиблись в вас, командор. Но теперь помните, ваша карьера и это задание связаны между собой намертво.

Демин четко по уставу повернулся, щелкнул каблуками и покинул кабинет, всей спиной ощущая нацеленные на него взгляды. Мысленно он усмехнулся — ну уж нет, господа хорошие, не дождетесь. Раз в жизни птица удача села ему на плечо, и он поймает ее за хвост, даже если обожжет руку, потому что знает — второго шанса не будет.

Линкор действительно прибыл через два дня, и был он красив той чудовищной красотой, которая характерна для совершенной машины смерти. Громадина, больше всего напоминающая издали наконечник гигантского копья, была почти двухкилометровой длины, в полтора раза больше 'Громовержца', которого ставили теперь на ремонт и модернизацию. 'Ретвизан' был технологическим чудом, рожденным на верфях Империи, созданным и выпестованным ее лучшими инженерами. В этого гиганта сложно было не влюбиться, и так же сложно было его не испугаться.

Сослуживцы Демину откровенно завидовали, но при этом все поздравляли с новым кораблем. Одни совершенно искренне, на лицах других разве что большими буквами не было написано: 'Угробил один корабль, получил взамен новый. Да за что же тебе везение-то такое? Наверняка командующий подсуетился и дружку помог. Чтоб ты на нем шею свернул, урод'. Илья принимал поздравления и тех, и других с совершенно бесстрастным видом, только в голове его неспешно крутился старый анекдот про злопамятность и записную книжку.

Однако получить новенький, только что со стапелей, линкор — это одно, а научиться справляться с ним — совсем другое. Даже если не обращать внимания на 'детские болезни', присущие любой новой технике, то все равно оставалось еще и банальное неумение команды управляться с множественными изменениями в системах нового корабля. Учиться приходилось всем, и артиллеристам, и механикам, и самому Демину. Лучше всех, разумеется, устроились парни из штурманской группы, оборудование, которое им приходилось сейчас осваивать, принципиально ничем не отличалось от образцов, использовавшихся ранее, но и у них задницы были в мыле. Хорошо еще, что с кораблем прибыла заводская перегонная команда, которая в меру сил помогала разобраться в новой технике. Но, даже учитывая их помощь, все равно было тяжко, и Демин в очередной раз мучительно осознавал, что двадцати четырех часов в сутках явно недостаточно.

Тем не менее, несмотря на все сложности, корабль ему нравился, и о принятом решении он ни разу не пожалел. Даже если гора родит мышь, и единственным, чего он добьется, будет вот этот линкор под его командованием, все равно дело того стоило.

Как и многие военные, в глубине души Илья оставался мальчишкой, и, соответственно, любил большие и брутальные игрушки. Осознание того, что под его ногами мощь, равная, как минимум, небольшой эскадре, действовало на сознание бравого командора, как валерьянка на кота.

Остальные, похоже, чувствовали то же самое и, хотя у них не было столь мощного карьерного стимула, как у Демина, да и вообще о предстоящем им деле они ничего не знали, но пахали все, как проклятые. В результате к концу месяца экипаж был готов выйти в свой первый и на самом деле единственный испытательный поход.

Глава 2

Конфедерация. Созвездие Лебедя. Звезда 16 Лебедя. Планета Нью-Вергиния. Три года до текущих событий.

В безоблачной вышине неба светило майское солнце, заставляя затянутых в парадную форму курсантов жариться на раскаленном плацу. Легкий ветерок, что трепал на высоких флагштоках полотнища с гербами государств, входящих в Конфедерацию, порой долетая до выпускников стоящих в первых рядах и принося им недолгое облегчение. Остальных же ничто не спасало.

Особенно тяжело было тем, кто стоял в самом центре построения. От духоты и безжалостно яркого света перед глазами плавали цветные круги, и синие мундиры впереди стоящих сокурсников давно расцвели красно-зелеными пятнами. Пот из-под фуражки тек по вискам, и, срываясь каплями с подбородка, падал на грудь. Голова под забранной по уставу косой взмокла и зудела, а ноги в черных начищенных до зеркального блеска ботинках, казалось, варились заживо. Чтоб вытерпеть все это Александра, что есть сил, стискивала кулаки, да старалась покрепче прижать руки в положении 'по швам'. Оконфузиться в день выпуска было ниже ее достоинства. Все шесть лет она доказывала, что имела полное право находиться в рядах курсантов академии и теперь просто не могла потерпеть фиаско от простого перегрева. Ни за что!

По рядам прошел легкий трепет: наконец ректор соизволил показаться на плацу, чтоб торжественно поздравить с окончанием летно-космической академии. Хотя ее группа ипсилон-бис-три в построении находилась в самом конце поля, и с места расположенном в седьмом ряду ничего не было видно, но все же на раздавшееся через динамики: 'Здравствуйте господа курсанты!', - они дружно громыхнули: 'Здра жела споди генерал!'. А ректор начал поздравительную речь.

Ничего из того, что он говорил, толком не запомнилось, разве что в память врезалось троекратное 'ура', да под конец невероятное облегчение, когда курсанты в едином порыве сорвали с головы фуражки и подкинули их в небо.

Высоко в небе на бешеной скорости пронеслись серебристые галочки файтеров, за ними, стараясь погасить скорость и демонстрируя фигуры высшего пилотажа, промчались лучшие из лучших в академии, отличники и мастера пилотажа — эскадрилья альфа, в которую стремились попасть все учащиеся без исключения, но попадали лишь самые достойные из достойнейших. И их приветствовали не 'ура', а свистом, хлопками и криками, как было принято только на выпускном. Единственный раз за все шесть лет учебы приветствие разрешалось не по уставу, и это тоже было одним из негласных ритуалов в академии.

Потом были еще поздравления от преподавателей и от меценатов, что выплачивали стипендии особо одаренным студентам, а под конец ректор вновь поднялся на трибуну и торжественно возвестил:

— Я объявляю курсантов сто тридцать восьмого набора летной военно-космической академии выпускниками.

Вновь послышались неуставные хлопки, свист, кто-то завопил 'ура', и стройные ряды сломались, смешались. Бывшие курсанты, только что ставшие офицерами, поздравляли друг друга, хлопали по плечам, жали руки. Кто-то обнимался, кого-то даже качали на руках.

— Сашка! Сашка, ты молодчина! Поздравляю!.. — В девушку со всего маху врезался веснушчатый рыжеволосый парень и крепко обнял; его звали Вольфган Крафт.

Девушка ответно стиснула его в объятиях, и захлопала по спине. С обнимающейся парочкой тут же столкнулся кто-то еще, при этом едва не повалив.

— Твою мать, Кингстоун! Крафт! Ну, вы даете! Вечно тормозите! Все еще тискаетесь, а мы уже собираемся отмечать!.. Вы с нами?

Александра обернулась. Перед ними, подбоченясь, стоял Рик Спичек, их одногрупник, — здоровенный детина, ростом под два метра и невероятно широкий в плечах. Вольфган тут же стушевался и, словно обжегшись, разжал руки.

— Да мы только…

— Вот именно — только! — тут же перебил его Спичек. — Пока вы свое 'только' закончите, все столы в более или менее приличных забегаловках уже займут! А в неприличных… Мне парадную форму жалко, я ее первый раз надел и неохота, чтобы ее в драке порвали. Так что давайте — шевелите задницей! Живо, живо!..

— У нас с Александрой несколько другие планы, — прозвучало за ее спиной, и энтузиазм Спичека приугас.

Девушка нежно улыбнулась подошедшему Томасу:

— Томас, а может быть мы сначала с ребятами?..

Не дожидаясь ответа, Спичек отрезал:

— Короче, Кингстоун, как надумаешь, кинешь вызов. Если я к тому моменту буду еще в состоянии ответить, то тебе повезло — подвалишь, — и, схватив Крафта за рукав, потянул за собой.

Вольфган на мгновение растерявшись, споткнулся и едва не упал, однако все же успел крикнуть, прежде чем Спичек уволок его:

— Мне звони! Я уж точно напиваться не стану!..

Когда они остались одни, Том, словно заправский кот близко-близко склонился к Александре и почти промурлыкал на ушко:

— Девушка, позвольте вас украсть, — и прикусил мочку.

— Томас, а может?.. — она хотела уговорить его отправиться вместе компанией, однако парень решительно отрезал:

— Александра, дорогая моя, надираться в свой выпускной пошло. Пошли к тебе.

И, больше не слушая возражений, повел девушку прочь, уверенно придерживая под локоток.

Уже гораздо позже, когда Томас ушел, она стояла в душе, в своей крохотной комнатке-пенале и продолжала обдумывать их разговор.

Тогда Томас лежал на спине и, закинув руки за голову, щурился как сытый кот. Девушка же, приподнявшись на локте, водила пальцем по его груди. Неожиданно парень повернулся на бок и в упор посмотрел на нее.