Раннее утро - Владимир Пистоленко

К о л я (обрадованно). Верно, Борька! Ты просто молоток! А Сережку подзавести ничего не стоит. Плевое дело. Чуть что — и разорался! Неужто ты и вправду мог подумать, что у меня совести нет?

С е р г е й. Я на твои поганые слова ответил.

Б о р и с. Вот и при коммунизме совесть но позволит стать барахольщиком. Да и денег тогда не будет. Все бесплатно!

К о л я. Жизнь!.. Даже представить трудно. Хлеб будут привозить вовремя, столовки тоже… И вообще чего захотел, того и поел. Без всякой покупки. Меня даже мутит.

Б о р и с. Люди! Хватит! Говорили о коммунизме, а они вокруг барахла да жратвы вертятся.

К о л я. Без хлеба ноги протянешь.

Пауза.

Б о р и с. Вы! «Туманность Андромеды» все прочитали?

К о л я. Пустяковая сказка. Вот уж не люблю выдумок.

Б о р и с. А мне нравится. Люди новый мир открыли! Потрясающе! Вот я и хочу на таком корабле летать. И на Марс, и дальше. Поехали на полюс, в Африку и Австралию… Я часто во сне вижу — лечу в стальном корабле. А летать я буду. Может, и не на Марс. Вот поступлю в аэроклуб…

К о л я. А я знаете, из-за чего коммунизма жду? Сволочей не будет. И капиталистов, и фашистов, и жуликов — словом, разной нечисти.

С е р г е й. А я все вижу новую формовочную машину. Стоит, скажем, машина в цехе. Всего одна! И работает на ней инженер! В белом халате. Нажал кнопку — и все завертелось. Возможно так? А? Борис!

Б о р и с. В литейке? Вполне.

Пауза. Каждый занят своими думами. Егор что-то шепчет, чуть слышно перебирая клавиши.

К о л я. Слушайте, есть любовь на свете или нет?

Б о р и с (удивлен). Что?

С е р г е й. Ему надо подумать, как накормить нас, а он, псих, насчет любви.

К о л я. Это я про тебя, Сережка, рассуждаю. Встретил Ольгу и твою Наташку.

С е р г е й. Какая же она моя?

К о л я. Ну ладно. Не твоя. Моя! И начала Наташка допрашивать меня: «Что сейчас Сережа делает?» — «Храпит, — говорю. — У него, мол, храп звериный». И все тобой интересуется. Сам как считаешь?

С е р г е й. Пошел к черту. Болтушка.

К о л я. А Ольга про Бориса. Я наврал им сколько мог. Вот и дайте мне пояснение — любовь это или не любовь?

Б о р и с. У них спроси. И ступай-ка лучше в магазин.

К о л я. Ты не выкручивайся. А я сначала хочу понять, какая она бывает, любовь? Может, выдумки.

С е р г е й. Конечно, выдумки.

К о л я (передразнивает). «Выдумки». А сам на задних лапках перед Наташкой. Я, брат, со стороны за вами наблюдаю. Борька об Ольге сохнет, а она его вот так вокруг пальца водит. А он, чудак, верит ей, словно ребеночек махонький. На глазах пропадают великие люди.

Б о р и с (вскипев). Слушай, ты брось клоуна из себя строить. Начнет всякую гадость собирать…

К о л я. А что? Ты попался Ольге на крючок, как рыба. И Сережка тоже. Страдает по Наташке. Если на мой вкус, то там и страдать не по чему. Борька, вот ты скажи, честно, как друг, влюблен в Ольгу?

Б о р и с (возмущенно). Какое твое дело? И вообще при чем тут друг?

К о л я. А при том, что друг должен говорить правду.

Б о р и с. Ну нет. Не влюблен. Доволен?

К о л я (со значением). Хор-рошо. Встречу Ольгу и все изложу. Так, мол, и так, ты для Бориса — ноль без палочки. Сам только что пояснил.

Б о р и с. Не глупи. Без посредников обойдемся.

К о л я. Ага, струсил. И не хотел, да сознался. Сережка, а ты как насчет Наташки?

С е р г е й. Эх, узнать бы, по ком ты страдаешь?

К о л я. Пожалуйста! Секрета нет. По литейке. Да еще по нашей бригаде. Желаю и мечтаю, чтоб на первое место.

С е р г е й. Я тоже желаю, да не совсем получается.

Б о р и с. Да. (Задумчиво.) Перед заводом неловко…

С е р г е й. Лето прошло, зима надвигается, а мы ни с места.

К о л я. Ну как, все ж помаленьку шагаем. И Борька с Ольгой из отсталых выбрались.

С е р г е й. Черепаха! (С издевкой.) Молодые кадры!..

К о л я. А знаете, братцы, я и вправду никак но согреюсь.

Б о р и с. Ну ладно, грейся. Пошли, Сергей, на разведку.

С е р г е й. Колька халтурит, уверяю!

Б о р и с (шутливо, со значением). Человеку надо верить!

К о л я. Наш бригадир всегда рассуждает как вождь.

Б о р и с. Ладно, ложись давай. Подхалим.

К о л я. Тоже правильно. Имеется.

Е г о р (одевается). Я тоже пойду. Голова пухнет. Проветрюсь.

Борис, Сергей и Егор уходят.

К о л я (после паузы. Подходит к зеркалу). Ну, в кого я такой? Папаша был нормальный. Мать — просто красивая. А я — недоделок. Разве это нос? Птичий клюв, как у дятла. И глаза тоже. У сазана такие бывают. Да и вся рожа перекособочена, так бы и дал оплеуху. Борис да Сережка красивые. И Егор ничего. Потому к ним и девки… Нет, у людей хоть борода как борода, а тут все пересчитать можно. Говорят, растет быстрее, если побрить. Попробовать? (Ищет в тумбочке.) Где у них бритва? Ага, вот она. (Снова садится к зеркалу и, морщась, насухо скоблит безопасной бритвой лицо.)

В дверь стучат.

(Важно.) Давай входи.

Входит  О л я.

Оля. Один, что ли?

К о л я. Как видишь!

О л я. (удивлена). Бреешься?

К о л я. Второй год. Надоедливое дело.

О л я. И растет?

К о л я. Прямо жизни нет из за бороды. Вчера одна девчонка прикоснулась — рукой, конечно, так даже вскрикнула — как щетка, говорит. Право слово.

О л я. Та-ак! Это какая же девчонка?

К о л я. Я ее даже не знаю. Совсем случайная. Их вон сколько.

О л я. Интересно.

К о л я. Ольга, мы с тобой, значит, давние друзья. Что ты можешь обо мне сказать? Я интересуюсь про внешность. Давай крой! Любую критику перетерплю.

О л я. А что сказать? Человек, как все. Нормальный парень. Вот, правда, ростом маловатый, ну ничего, еще подтянешься. Люди до тридцати лет растут. Физкультурой больше занимайся. Спортом.

К о л я. Я и так, понимаешь. Утром бегаю. И вечером тоже.

О л я. Значит — порядок. А ребята где?

К о л я. По делам ушли.

О л я. Скажи, что мы с Наташкой взяли билеты. В кино. На двенадцать. И чтоб все были в полном сборе. Мы зайдем.

К о л я. Слушай, Ольга. Как ты думаешь насчет коммунизма?

О л я (удивленно). А что думать?

К о л я. Да тут у нас спор вышел. Теоретический. Кто, значит, как мечтает. Одни, чудаки, про жратву да про всякое барахло. А я знаешь о чем? Есть такая книжка, «Туманность Андромеды» называется. Читала?

О л я. Читала. А что?

К о л я. Словом, в корабле хочу летать, и не просто там вокруг Земли или же на Марс, вообще от одной звезды до другой. Прямиком! И чтоб Африка тебе, конечно. И так далее, прочие всякие страны. Можно на полюс завернуть. И в Америку.

О л я. Смотри ты какой, Колька, я даже не предполагала!

К о л я. Так я ничего особенного — что думаю, то и говорю. А у тебя какие рассуждения?

О л я. У меня? Сказать откровенно — не задумывалась. Но если сразу, вдруг, то знаешь, чего хочу? Чтоб везде была любовь. Любовь! Понимаешь?!

К о л я (с чувством сожаления). Тоже мне придумала.

О л я. А что? Я хочу, чтоб у людей ни у кого зла на душе не было. Одна любовь. Здорово, да?

К о л я. Так не будет.

О л я. Почему? Нет, будет! А иначе какой же тогда коммунизм! Подумай только. По-моему, любовь — это все на свете.

К о л я. Мы тут и про любовь спорили.

О л я. Ну?

К о л я. Чего ну? Как заговорили про тебя — он даже сам не свой стал.

О л я. Кто?

К о л я. Будто не знаешь. Побледнел! Потом покраснел.

О л я. Знаю, все знаю. (Задумалась.) Нет, Колька, ничего я не знаю и не понимаю. И не так оно, видно, бывает, как со стороны кажется. Ну пошла. Билеты на двенадцать! Не забудь. (Направляется к выходу.)

К о л я. Ольга.

О л я. Ну?

К о л я. Ты можешь мне сказать правду?

О л я. Смотря о чем спросишь.

К о л я. Про одного человека.

О л я. А я знаю?

К о л я (растопырив пальцы). Вот так! Как свою пятерку.

О л я. Спрашивай.

К о л я. Только правду давай. Вот Борька по тебе страдает — это всему миру известно, а ты? Как твое отношение?

О л я. Ну, знаешь… Задавать девчонке такие вопросы…

К о л я. Какие? Нормальные. Я все понял!.. Ты ему напрямки скажи, а то вьется, вьется вокруг, понимаешь, а сама…

О л я. Неправда, я ни перед кем не вьюсь. А Борька мой друг. Самый первый, самый лучший, и такого больше но будет. Усвоил?

К о л я. Если он у тебя такой друг, то это понимать надо, а не так чтобы… вокруг пальца. Одурачивать.

О л я. Перестань, болтушка.

К о л я. А ты не сердись. Ладно. Пошутил я. Право слово. Спросить-то я хотел, это верно, только про Ваську.