Бегство на Венеру - Эдгар Берроуз

— Только не Тирос, — объяснил офицер. — Возможно вы не знаете, но Тирос — единственный настоящий король мира. Все остальные — самозванцы. Вам лучше не говорить Тиросу, что вы принадлежите к королевской фамилии. Он немедленно прикажет казнить вас.

— Что же вы тогда будете с нами делать? — спросил я.

Илирюс вопросительно посмотрел на офицера.

— Отведите их в помещение для прислуги во дворце, — ответил тот, — они подойдут в качестве прислуги королю.

Илирюс повел нас дальше. Мы прошли по узким извилистым улочкам одноэтажных домов, построенных из ракушечника или известняка. Старые дома были из грубо обтесаных досок, прикрепленных к каркасу, а новые — из отшлифованных блоков известняка. Дома были такими же кривыми, как и улицы. Очевидно, их строили «на глаз», без отвеса и линейки. Окна и двери были самых разных форм, размеров и кривизны. Такие дома могли спроектировать либо модернисты с моей планеты, либо пятилетний ребенок.

Город лежал, как я позже убедился, на берегу огромного чистого озера. По мере приближения к воде стали попадаться двухэтажные дома, некоторые даже с башенками. Наибольший из них был дворцом Тироса.

Пристройка, куда нас вели, находилась на территории дворца. Несколько сотен крошечных камер опоясывали двор, в центре которого был бассейн. Перед тем как нас впустили, Илирюс наклонился ко мне.

— Никому не рассказывай, что ты сын короля, — прошептал он.

— Но я уже рассказал об этом тебе и офицеру, — напомнил я ему.

— Мы будем молчать, — ответил он, — но рабы расскажут, чтобы добиться расположения.

Я был озадачен.

— А почему ты не расскажешь? — спросил я.

— Во-первых, ты мне нравишься и во-вторых, я ненавижу Тироса. Все ненавидят Тироса.

— Хорошо, спасибо за предупреждение, Илирюс. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.

Ворота отворились и нас впустили в нашу тюрьму.

Там находились по-крайней мере триста рабов, большинство из которых — такие же существа, как и мы. Были и несколько мипосанцев. Последние были обычными преступниками или же теми, кто прогневил Тироса Кровавого. Мужчины не были отделены от женщин, поэтому нас с Дуари не разлучили.

Несколько рабов окружили нас, раздираемые любопытством. Одних привлекала красота Дуари, других — мои светлые волосы и серые глаза. Они начали разговаривать с нами, когда вошел офицер, который привел нас.

— Осторожно! — прошептал один из рабов. — Сюда идет Вомер. И они отошли от нас.

Вомер подошел и осмотрел меня с ног до головы, а потом Дуари. Его поведение было намеренно оскорбительным.

— Ходят слухи, что вы прилетели сюда как птицы?

— Откуда мне знать, что вам говорят? — парировал я.

Невозможно было понять реакцию этих мипосанцев, так как на их лицах, как и подобает рыбам, не было никакого выражения. Жабры Вомера быстро открывались и закрывались. Возможно, это был признак ярости или волнения. Я не знал и не хотел этого знать. Он раздражал меня и вообще был отвратителен. Он был удивительно похож на рыбу-луну, которую я много раз видел в сетях у побережья Флориды.

— Не разговаривай со мной в таком тоне, раб, — вскричал Вомер. — Знаешь ли ты, кто я такой?

— Нет, а что?

Дуари прижалась ко мне.

— Не зли его, — прошептала она, — нам будет от этого только хуже.

Я понял, что она была права. Мне было все равно, но ее я не должен был подвергать опасности.

— Что именно вы хотели бы узнать? — переборов себя, спросил я примирительным тоном.

— Я хочу узнать, правду ли говорит Илирюс, — сказал он. — Он говорил мне, что ты приехал в большой штуковине, которая летает как птица. Это же повторяют остальные воины.

— Это правда.

— Это не может быть правдой, — возразил Вомер.

Я пожал плечами.

— Если ты знаешь, что этого не может быть, зачем тогда спрашивать об этом?

Вомер посмотрел на меня немигающим взглядом, потом повернулся и зашагал прочь.

— Ты нажил себе врага, — сказала Дуари.

— Они все наши враги, — ответил я. — Я бы хотел набить ему морду.

Стоящий рядом раб улыбнулся:

— Мы все хотели бы.

У него была приятная внешность и хорошее телосложение. Он вовсе не был похож на каприз природы, как эти мипосанцы. Я заметил его раньше. Он украдкой смотрел на меня. Было очевидно, что моя внешность вызвала его любопытство.

— Меня зовут Кандар, представился он, чтобы начать беседу со мной. — Я из Джапала.

— А меня — Карсон Венерианский, — ответил я. — Я гражданин Корвы.

— Я никогда не слышал о такой стране и мне не приходилось раньше встречать светловолосых и сероглазых людей. А на Корве все похожи на тебя?

Я попытался объяснить ему суть дела. Ну, конечно же, он не мог понять того, что вдали от Амтора существует другой мир. Большие сомнения вызвало и мое заявление о том, что Корва находилась от нас в тысяче миль на юге.

— Там находится край Амтор, — возражал он, — не более чем в четырех или пяти сотнях коб. За ее пределами никакой страны существовать не может. Там лишь пламя и раскаленная лава.

Итак, он тоже считал, что его планета плоская. Правда, в этом он был более последователен, чем другие жители южного полушария.

Я спросил его о наших похитителях и о том, что можно от них ожидать.

— Работа на берегу не тяжелая, — объяснил он, — и к нам неплохо относятся. Но в море — совсем другое дело. Молитесь, чтобы вас не отправили в море.

5

Рабы, не считая мипосанцев, были выходцами из разных стран — таинственных земель с причудливыми именами. Земли эти находились на востоке, западе и севере, но ни одной не было на юге. Это была terra incognita, земля ужасов, которой никто никогда не видел.

Почти все рабы были захвачены в результате кораблекрушений у берегов озера, а также на побережье океана, находившегося в десяти милях от Мипоса.

Кандар рассказал мне, что озеро проянулось на пятьсот миль вглубь материка и что с противоположной стороны находится Джапал.

— Джапал торгует с несколькими дружественными странами на океанском побережье и мы вынуждены проплывать мимо. Иногда мы терпим бедствие, а иногда мипосанцы сами нападают на нас и захватывают пленников. Большая часть кораблекрушений происходит в узком канале, отделяющем озеро от океана. Только когда прилив достаточно высок, кораблям удается зайти из океана в озеро. Если же он низкий, то воды озера несутся в океан и преодолеть это течение невозможно. При высоком приливе воды океана заходяят в озеро и канал становится судоходным.

Дуари и я имели маленький угол и надеялись только на то, что нас не разъединят, пока я придумаю план побега. Нас, рабов, кормили два раза в день — жаркое из чего-то похожего на креветки с рублеными кореньями и мукой из зерен растения, растущего вокруг в изобилии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});