Молочная даль - Александр Малов

Петру Андреевичу и вовсе пришло осознание того, что его заклятый враг – простые коровы. В тот момент пекарь даже рассмеялся, то был смех нервный, на гране истерики. Да, мысль смешная, но вместе с тем невыносимо грустная.

«Тупые, ленивые, пригодные лишь в пищу. Животное сырье, не больше не меньше! – кричал в сердцах Петр Андреевич, накаляясь до предела – Да вас бы всех, да на мясо и прямо сейчас! Выкупил бы все у мясника, да навалил бы на все это кучу!!!»

Улица, на которой располагалась пекарня Шиловых, как это стало понятно, занимало одну из ключевых позиций на торговой площади. Бесчисленные повозки с заморскими яствами, шелками и прочими товарами самого разнообразного качества проезжали здесь чуть ли не каждый день и уже давно стали привычным явлением для местных зевак. Город, через который пролегали большинство торговых путей, был идеальным местом для иноземных купцов и просто любителей сбагрить свой товар как можно дешевле и быстрее. Да только все эти повозки все чаще огибали пекарню, а люда было и того меньше. И ведь оно понятно – кому хотелось провонять навозом?

Местные уборщики двора старались избавляться от этого дерьма по мере своих возможностей, дабы не отпугивать потенциальных покупателей. Но все же иногда казалось, что пищеварительная система парнокопытных была способна выдавать из себя поистине нескончаемые порции удобрения. Словно разбойничьи ловушки, расставленные наспех, они преграждали путь всем и каждому, кто мог осмелиться вальяжно разгуливать по торговой площади. Неопасно для жизни, но представляющее угрозу для самых чистых туфель, коровье дерьмо всегда было наготове.

«Но ведь и эти ловушки были еще и собственностью Скрябина – язвительно подчеркивал Шилов, порою наблюдая, как уборщики избавляются от коровьих отходов – а потому просим любить и жаловать, его Навозничество, Даниила Ивановича, и его личное смердящее стадо!!!»

Вслух, конечно же, Петр Андреевич этого не говорил и все держал при себе. Да и с кем бы пекарь мог поделиться своим горем? Никто не поддерживал бедного и несчастного Петра Андреевича. Градоначальник был мало того, что странный и помешанный, а значит и опасный – водил он знакомства с феодалами и вотчинниками, снабжая большую часть города свежим молоком и мясом. И, ясное дело, это было более приоритетно, чем даже гора свежеиспеченных булочек Шилова!

Шилов завидовал и злился. Он был и не в меру тщеславный человек. Он знал, что его выпечка была потрясающей, несравненной! И, господь свидетель, Петра Андреевича одолевал стыд. Как можно было опозорить честь своего отца и своего деда! Как можно было допустить, что именно на век Петра Андреевича напала такая напасть, с которой простому пекарю было не совладать! Ах, если бы не этот богач Скрябин, то очередь в его пекарню тянулась бы на весь город, а предки не были бы опозорены! И ведь в словах Шилова было больше дела, чем бахвальства. Выпечка была и впрямь чудна, да только кому до этого было дело. Сочувствующие взгляды местных торгашей – вот вся поддержка, которую получал Петр Андреевич. Тьфу!

– Не особенно ли причудливы сегодня лепешки наших мычащих друзей? – как-то осмелился высказаться по поводу наболевшей темы Петр Андреевич очередному покупателю. – того глядишь и вскоре эта неожиданность на подошвах станет настоящим достоянием города!

– Петр Андреевич, побойся Господа! Услышь твои слова градоначальник и тебе не избежать темницы! – в голосе покупателя чувствовался неподдельный страх.

– Ой ли? – с усмешкой ответил Шилов, совсем не разделяя опасения собеседника – Знаешь, что-то мне подсказывает, что даже там запах будет и то слаще для носа.

Пытаясь все еще казаться серьезным и невозмутимым, покупатель, однако, не смог сдержаться. Выглядел в тот момент ну словно дурак – губы дергаются, взгляд мечется, но улыбка до ушей. При этом горожанин тут же попытался усмирить свою причудливую физиономию, от чего становилось еще веселее. Хохма да и только!

– Если Скрябин так любит своих коров, – все не унимался пекарь, осмелев в конец – то почему бы ему не держать их ближе к своей усадьбе? Зачем устраивать рассадник грязи прямо на площади? Пускай пасутся прямо там, в его спальне. Все лучше для народа!

– Этот коровник и есть его усадьба, его второй дом – пожав плечами объяснил покупатель, озираясь – Так, все, твоя выпечка конечно хороша, но она не стоит таких разговоров. Отдай мне лепешку, и я пойду.

– Смотри, не вляпайся по дороге в очередную кучу – саркастически произнес Шилов напоследок, глядя в спину уходящему посетителю.

А как-то пекарю пришла и вовсе причудливая мысль. Он заметил, что разбиваясь о землю, коровье дерьмо каждый раз предательски приобретало форму той самой выпечки, что так усердно созидалась в святая святых – в пекарне благородного Петра Андреевича. Владельца пекарни это злило еще больше, иногда даже больше зловонного запаха и порой он задумывался, не знак ли это свыше. Не стоило ли просто сдаться и прекратить эту заведомо проигрышную борьбу, прикрыв свое семейное ремесло окончательно и бесповоротно. Ведь сколько бы Петр Андреевич не усердствовал над своей выпечкой, как бы пышна и горяча она не получалась, его никак не покидало ощущение, что весь его труд просто насквозь смердит навозом.

Нет, эта было его ремесло. И как не иронично это звучало, была «хлебом» Шилова, а значит выбирать не приходилось.

И все же это совсем не означало, что все было в порядке.

До порядка в душе Петра Андреевича было далеко. Шилов начал понимать, что, как и сам Скрябин, он становится одержимым.

5

Петр Андреевич и сам не брезговал убирать коровье дерьмо куда подальше с дороги. Для этого он даже принес из своего дома в пекарню небольшую деревянную лопату и всегда держал ее поблизости на всякий случай. Как знать, возможно представится особо удачный момент и этой лопатой Шилов сможет забить до смерти хотя бы одну, пусть даже самую дряхлую корову. Ту, что смеется над ним исподтишка. А она смеялась над ним. Они все смеялись над Петром Андреевичем, и пекарь был уверен в этом точно так же, как и в качестве