Игрушка Плюшевых мишек (СИ) - Чернышова Оксана

— Если тебя оскорбляют, унижают, сразу бей лопатой по морде!

— Ну, папа! Я же девочка!

— Можешь взять розовую!

Возьми розовую лопату и закопай своих недругов. Что-то в этом было. Сидя в горячей воде и стуча зубами. В моей голове зарождался план. До сих пор пользовались только мной. Я отвечала за чужие долги, расплачивалась за чужие грехи. И вот сейчас Артём не просто так показался на моём горизонте. А это значит, у него есть свой шкурный интерес. И какой? Тоже хочет любви и ласки? Что они могли задумать?

Борис носился со мной, как с любимой игрушкой. Был ласков и нежен. Хотя на его скуле присутствовал свежий кровоподтёк. Что говорило о его взрывном характере. Меня он не трогал и чуть ли не на руках носил. Удивительно, но мужчина свою злость вымещал не на мне, а на тех, кто сильнее и может дать сдачу. Я совершенно не обольщалась на счёт Бориса. Ведь именно он вчера мне предложил выбрать либо месяц с ним, либо один раз и всё. Значит, есть в нём и тёмная сторона. И она мне категорически не нравилась.

— Скажи, — зубы мои уже не стучали от злости и холода. Сидя в горячей воде, я расслабилась. Пальцы Бориса разминали мне плечи и от его прикосновений я млела. Мы вместе сидели в большой, наполненной до краёв теплой водой ванне. — Если бы я выбрала один раз, чтобы ты сделал?

— А что я мог тогда сделать? Скорей всего, меня бы это очень огорчило. Но это твоё решение. Какой бы ни был выбор, он твой. Я бы тогда проследил, чтобы тебя никто не поранил. И ты осталась физически целой. За моральные аспекты не берусь говорить. Если бы ты пошла на один раз, ты сама б взяла ответственность за глубину своей моральной травмы.

— Ты мне предоставил выбор отрезать палец или руку. Примерно такой был у меня выбор в тот момент. Ты меня практически изнасиловал на глазах у толпы.

Лизнув моё ухо, Борис зарылся лицом в мокрые волосы и прошептал:

— Ты была восхитительна. Такая желанная, такая сексуальная. И я видел по твоему лицу, как тебе это понравилось. Адреналин, бушующий в крови, подстегнул тебя на безрассудства. И не преувеличивай, малыш. Членовредительством не занимаюсь, — чуть подумав, продолжил. — Ну, почти. У меня для этого есть специальные люди. А, впрочем, тебе об этом точно знать не следует.

Я икнула. И внутренне сжалась. Он был прав, но только отчасти. Я действительно была возбуждена, но мне это не понравилось! Моя первая близость должна была происходить не так! Совсем не так!

— Бережешь мою психику? — хрипло спросила я.

Но Борис не ответил. Он тяжело дышал. Он был возбужден, я это чувствовала. Приподняв моё тело, резко насадил на свой до предела возбужденный орган. Я застонала и тут же забыла, как дышать.

«Черт! Ну почему, когда он рядом, я прекращаю связно думать! И готова сделать всё, что он пожелает. Даже отдаться ему на глазах у толпы?»

Громкие стоны, плеск воды, жар тел. Я хватаюсь за бортик, и Борис вминает меня в себя, а я лишь подстраиваюсь под его темп. Рывок, ещё рывок и любимый изливается внутри меня. Наступает тот момент близости, когда и он, и я в последний раз тесно прижимаемся друг к другу. И мне не хочется, чтобы он покидал меня. Борис дарит мне тот мир, который я так жаждала. И я знаю, как только он покинет моё тело, всё опять вернется на круги свои. Он будет тем, кого я люблю и кого ненавижу.

Борис меня моет, и мы, успокоившись, сидим в полупустой ванне. Любимый крепко прижимает к своей груди меня, свою игрушку. Да, я месяц буду его игрушкой. И как это изменить, совершенно не представляю.

— Спрашивай.

— Что именно?

— Зачем здесь Артём? Тебя же это тревожит.

— Только не говори, что отец и ему должен, — голос мой после пережитых эмоций всё ещё хриплый.

— Твой отец, как оказалось, много кому должен. Мы с Артёмом выкупили его долги.

— И с чего такая благотворительность?

— Я не считаю свои вложения благотворительностью. Ты той сделкой покрыла половину наших затрат. Партнеры были под впечатлением от того, как я могу вести дела. Да и кто откажется от бесплатного шоу? — я же лишь услышала то, что долг отца та сделка не покрыла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Лишь только половину?

— Увы. Увы. Другую половину выплачивать тебе. Ты теперь глава семьи.

— Что? Что вы сделали с отцом?

Я подскочила, как в попу ужаленная, разбрызгивая воду во все стороны.

— Да успокойся ты. Черт, ты въехала мне локтем по подбородку. И разбила его.

Я испуганно обернулась и посмотрела на Бориса. А тот, ворча, вылез из ванной. И подойдя к одному из шкафов, вытащил ватный диск и перекись. Я продолжала стоять внутри полупустой ванны, и с меня слетали пенные хлопья. Борис, встав передо мной на колени и взяв мою руку, начал обрабатывать свезенную об его подбородок кожу на моём локте. Я зашипела, а Борис начал на него дуть.

— Ну всё, моя хорошая. Всё. Всё хорошо уже совсем и не больно.

Глава 7

Я стояла и смотрела на этого большого и невозможного мужчину. Которого боялся даже отмороженный на всю голову Валек. И удивлялась тому, как он сейчас обо мне заботится. Он боялся того, что мне больно, и я поранилась об него же. Я не понимала, совершенно не понимала. Как такое вообще может быть? И что на самом деле Борису от меня нужно?

— Всё с твоим отцом нормально. Закрыли на лечение на полгода. От запоев и наркоты. Полежит, полечится, психологи мозги твоему бате вставят. И жизнь наладится.

— Это стоит денег.

— Стоит, — согласился Борис. — Ты уж прости, Лиза. Но батя твой переписал свой бизнес на меня и Артёма. На вторую часть оплаты долга не хватит, конечно. Но на его лечение — вполне. У твоего отца две дочки, а он всё просрал. У вас, кроме вашей маленькой двушки и то, которую твоя мать получила в наследство, больше ничего нет.

— Почему ты это делаешь, Борис? Почему?

— Я пока толком ничего и не сделал, — пожал плечами мужчина.

— Зачем здесь Артём?

— У него и спроси, зачем он тут. Сам всё испоганил, пусть теперь сам и рассказывает.

И мы замолчали. Я не знала, что сказать. Мыслей и слов слишком много. Но все они были обидными и истеричными. А такого я себе позволить просто не могла. Мне нужно было разобраться в ситуации. И уже тогда принимать какие-либо решения.

Борис получал удовольствие, ухаживая за мной. Я видела, это было написано на его лице. Большой плюшевый мишка, ухаживающий за маленьким бездомным котёнком. Обогрел, приласкал, умыл, накормил. Обычно мальчики играют в машинки. А этот, видимо, в детстве хотел играть в куклы. Да только мальчику не положены куклы, и он свои детские хотелки перенес на живых людей. А вернее на меня.

— Доктор, это лечится? — тихо спросила я.

— Всё лечится. Всё. Кроме смерти.

Про смерть я уже слышала не в первый раз. И мне не хотелось бы делать выбор между различными способами того, как умереть.

Итог один. Пока ты жив, борись! Падай, вставай, отряхивайся и иди дальше. Но живи. Ползи, Лиза, ползи. Смотри, куда-нибудь в итоге и выползешь.

В спальне, в кресле у камина с ноутбуком в руках сидел Артём. Правый глаз налился багровым цветом. Он морщился, кусал губы, но ничего по этому поводу не предпринимал. Артём и в росте, и в телосложении сильно уступал Борису. И было не удивительно, что и ранения у него посерьёзнее.

— Смотрю, обзавелся свежей ссадиной? — спросил с ядом в голосе Артём.

— Да. Лиза бьёт, нечета тебе! — хохотнул Борис и отправился к полке со спиртным.

Мои временные покои вмещали в себя и спальню, и гостиную с камином. Теперь, оказывается, здесь есть и не большой бар, который я ранее не заметила. Я, хмурясь, подошла к креслу и тяжело в него села. После ванны и расслабляющего массажа делать ничего не хотелось. Даже говорить. А ведь придётся открывать рот, удивляться, возмущаться, а может быть и даже плакать. Ничего не хотелось. Совершенно ничего.

Борис налил коньяк всем троим. У меня не спрашивали, буду пить или нет. Просто всучили стакан со словами:

— Чтобы выгнать из тебя всю хворь.