Разоритель Планет (СИ) - Амплеев Александр

— Я думал, что способен потянуть полноценный бизнес, — у человека в этот момент немного тряслись руки.

— Нервы? — Романо сначала опустил глаза на руки, а затем резко поднял взгляд на глаза своего собеседника. — Вы тут, периферийцы, все такие нервные?

— Куда Вы отвезли мою жену?

— Вас это волновать не должно. Сейчас у нас с Вами происходит деловая сделка. В будущем мы, быть может, об этом поговорим. А пока… Как Вы относились к своим рабочим?

— Как? Нормально.

— Нет. Вы не поняли. Я спрашиваю: насколько Вы их эксплуатировали?

— В плане?

— Хорошо. Возьмем схему для совсем тупых. Каков общий денежный оборот завода в месяц? Был.

— Ну, допустим два миллиона кредитов.

— Не допустим, а два миллиона двести две тысячи. Какова была зарплата сотрудников? Общая, — человек в этот момент отключил голомонитор и уставился абсолютно спокойным и холодным взглядом на своего «сотрудника».

— Ну, где-то сто тысяч.

— Работало на Вас сто человек. Делим на каждого и выходит тысяча в месяц. Каковы были доходы?

— Двести тысяч.

— Ну да. Примерно. Таким образом, рабочие работали в условиях двухсот процентной эксплуатации, то есть сто тысяч они вырабатывали на себя, а двести тысяч вырабатывали на Вас. Вопрос в таком случае… Чем Вы отличаетесь от нас?

— В плане? — человек нахмурил брови.

— В таком плане. Объясните мне, чем Вы лучше меня.

— Ну… Я не бандит.

— Так и я не бандит.

— Как это? А работорговля, заложники?

— Так это такой же бизнес.

— Нет. Это не такой же бизнес.

— Хах… Какие же Вы, периферийцы, глупые. Ну, давай смотреть? Бизнес — это всегда дело грязное. Ты с этим согласен?

— Нет. Я никого не убивал.

— Да что ты? А рабочие, которые вкалывали у тебя двенадцать часов в сутки, при этом на себя работали лишь четыре часа? Это эксплуатация, которую не каждая крупная корпорация себе позволит. Грубо говоря, ты просто брал и отжимал две третьих их труда. Это тебе не кажется убийством? Нет? А это убийство. Убийство их, как настоящих трудовых единиц. Рабочих. Так вот. Если я работаю по локоть в крови, то ты работаешь по плечо в чужом поту, — человек поочередно указал рукой сначала на свой локоть, а после — на плечо. — Как думаешь? Им нормально, вообще, жилось?

— Никто не жаловался.

— Ха! Еще бы кто-то начал жаловаться. Но неважно. Сейчас не до этого немного. Говорят, что ты стрельбе научен. Дома в сейфе у тебя лежит старенький пистолет — SK-2503. Стреляешь хорошо? — спросил человек уже с улыбкой, глядя на Генриха.

— Ну, допустим. А что?

— Просто. Присматриваюсь к тебе, как к возможному бойцу. Ладно. Кроме того, есть информация о курсах самообороны. Умение твое я не видел, но окончил ты их с отличием. Дальше… Как, по-твоему, что такое бизнес?

— По-моему бизнес — это возможность создать рабочие места для людей.

— И все?

— И все.

— Ох, как тебя промыли… Ну ладно. Давай рассмотрим то, кто я есть для тебя? Я — грязная тварь, которая угнала твою жену в сексуальное рабство. Так? Так. Я — бизнесмен, вернее засланный казачок в ваш мир, — только сейчас Генрих заметил то, как непринужденно этот итальяшка перешел на «ты» и от этого у него сжались кулаки. — Бизнесмен. Так вот. Чем отличается наш бизнес от вашего бизнеса? Объемами и иными целями. Любой бизнес — это дело грязное, повторюсь. Особенно тогда, когда у тебя под боком начинают организовываться аналоги стареньких, добреньких профсоюзов. В этот момент возникает потребность в том, чтобы организовать отряды штрейкбрехеров, то есть дешевых рабочих, которым требуются рабочие места, чтобы хоть как-то выжить. Если твоя задача — как можно сильнее ободрать своих рабочих, то моя задача — сменить обдирателя в виде тебя на обдирателя в виде ЗАО. Так вот… Вернемся к тому, насколько бизнес — грязное дело. Это ты у нас белоручка, которая никого никогда не трогала. А я вот по локоть в крови. В крови таких, как ты. Что я делал? Порой мне приходилось выдавливать глазоньки у людей, а после выводить их трясущейся ручкой подпись на том или ином документе. Это не бизнес? Бизнес. Только его особенная форма. Рейдерский захват. Если ты дерешь своих работяг, я деру таких, как ты. Как липку. Но да… У тебя брать уже нечего. Ты сам почти работяга, однако у тебя есть долги. Значит, я могу тебя поэксплуатировать. Ты подчиняешься тем же деньгам, что подчиняюсь и я. Хочешь, чтобы ты и твоя дочка жили? Работай на меня. Жена твоя в хорошем борделе, об этом не беспокойся. Тем более, судя по данным, она та еще шалава, так что не думаю, что ты по ней будешь сильно скучать, зато для нее урок, — в конце своей речи человек улыбнулся. — Да воздастся каждому по грехам его, так сказать. Так-с, так-с, так-с. Вот договор, подписывай, не глядя, как вам привычно, собственно. Теперь ты будешь частью моей личной охраны, которая работает на меня. Твой главный — это я, за мной идет Чаки. Умный парнишка, кстати. Далеко пойдет. А ты теперь можешь идти. Я позвоню, когда ты будешь нужен. Удачного дня, Генри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На этом разговор закончился. Генрих вышел в смятении. Как этот ублюдок вообще посмел его сравнивать с собой? «Нет-нет-нет… Подчиняться нельзя. Нельзя! Точно. Убить его на одном из заданий, а после сбежать. Да. Только вот… Смогу ли? Я же никогда в человека не стрелял, а этим убить кого-то, как два пальца об асфальт. Сука… Куда я попал?»

В раздумьях он не заметил того, как оказался близ станции монорельса, а затем и дома. Рассеянный, он только в гостиной вспомнил, что не снял верхнюю одежду, вернулся, снял пальто, снова прошел внутрь и вспомнил про берцы, вернулся снова и снял их. В доме пахло чем-то вкусным, но нос будто бы не чуял запахов. Генри сел за компьютер, включил голоэкран и начал читать все, что было доступно об этой корпорации, но ничего особенного не находил. Не была понятна и фигура этого Романо. Кто он? Что он? Откуда он все это знает, вплоть до сметы? Нет… Это какой-то непростой человек. Дочь несколько раз подходила к нему, но человек был настолько занят, что даже не слышал ее голоса. Не слышал он и того, как его самый родной человек начал плакать в соседней комнате. Так и начался конец Генриха… Он начал впадать в воронку собственного личностного кризиса, настолько тяжелого, что, кажется, от вечного незнания бывший бизнесмен был готов вздернуться.

26.12.2579, 09:03

Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Город Кирен-1,

Район № 2, Дом 103, этаж 9, квартира 135,

26.12.2579, 09:03

Снег снова падал за окном. Теперь он был белым, хотя с два десятка лет назад он был серым. Да. Снег был серым, но в те времена город был весел, а не висел в петле на фонарном столбе. Как, например, тело вон того мужичка, который ночью специально залез наверх, привязал свою петлю, надел ее на шею, а потом сиганул вниз. Страшная картина, когда висельники оказываются посреди города под твоим окном.

Человек держал в зубах сигарету. Квартира за эти три дня пропахла табачно-смоляным дымом… Небритое лицо, покрасневшие глазами, за три дня спал от силы часа четыре и вид был подобающим. В доме была тишина, дочь почти не разговаривала с этой пародией на человека, которая теперь то и дело подбегала к двери, когда лифт останавливался на их этаже. Подбегал к лифту он с пистолетом в руках и всегда приводил курок в боевое состояние, после чего приставлял ствол к двери примерно на уровне живота жертвы за дверью. Глаза его в эти моменты становились безумными, в дом он уже никого впускать не планировал, тем более тех, кто ставил его на колени. Волосы были жирными, растрепанными, человек за эти дни будто бы превратился в какого-то жителя трущоб, от тела пахло потом и каким-то дешевым алкоголем.

Когда вдруг зазвонил телефон, Генрих чуть не упал со стула, так резко он среагировал на это «радостное» происшествие. На телефоне вырисовался незнакомый номер, но он все же поднял трубку.

— Да?

— Здравствуй, Генри, — снова послышался голос Романо, не было и нотки какой-либо дружелюбности или агрессивности, скорее… Какой-то холодный прагматизм. — Первое дело тебя ждет в пятом промрайоне, ствол не бери. Не нужно. Строения тридцать два и тридцать четыре — небольшое предприятие в два цеха. Встретимся на станции монорельса. И да. Возьмешь ствол — жить не будешь. Я тебе пока не доверяю, — человек ненадолго замолчал. — Хотя, постой. Мы лучше заедем за тобой. Можешь никуда не торопиться. Я позвоню повторно.