Ловушка для пай-девочки - Марина Серова

сидела за одной партой. С Алиной Абрамовой. Но после школы их общение сошло на нет. Дочь только один раз пригласила Алину в гости на свой день рождения. Насколько я знаю, Алина училась хорошо, увлекалась теннисом, куда после школы поступила – не в курсе, Снежана не говорила. Одногруппниц дочка домой не звала, они общаются исключительно в университете…

– Вы знаете имена и фамилии этих девушек?

– Нет… – растерялась Ольга Николаевна. – Может, Снежана и говорила, но я не запомнила…

– Ваша дочь пользуется социальными сетями?

– Ну да, все ими пользуются! – воскликнула Дубровина. – Вы думаете, она с друзьями через интернет общается? Хотя сейчас это неудивительно, я тоже зарегистрирована в одной социальной сети, но не захожу туда. Мне просто это не нужно – все контакты у меня в телефоне, в случае чего я могу позвонить нужному человеку.

– Я бы хотела осмотреть комнату Снежаны, – проговорила я. – Вы позволите?

– Конечно! – воскликнула Ольга Николаевна. – Если это необходимо для того, чтобы найти Снежану, делайте что нужно!

Я очень надеялась, что у дочери Ольги Николаевны был стационарный компьютер, – тогда я смогла бы зайти в социальную сеть, которой пользовалась Снежана, и просмотреть, с кем она общалась за последнее время. А вот если девушка предпочитала ноутбук, шансы залезть в ее личную переписку сводились к нулю. Скорее всего, Снежана забрала с собой переносной компьютер, а серию и номер ноутбука Ольга Николаевна вряд ли помнит.

Дубровина проводила меня в комнату своей дочери. Помещение оказалось чуть меньше, нежели гостиная, но также обставлено стильно и со вкусом. Увы, в комнате был наведен порядок, а это означало, что возможные улики мать Снежаны умудрилась уничтожить. Еще хуже оказалось то, что стационарного компьютера в комнате не было, а это означало, что Снежана использовала ноутбук.

Я оглядела комнату девушки. Здесь имелся небольшой стол, судя по всему, для учебной работы, кровать, платяной и книжный шкафы, небольшой прикроватный столик и стул, на котором стояла высокая коробка. Я подошла ближе к коробке, спросила:

– Что это?

– А, да это синтезатор, – махнула рукой Дубровина. – Надо его убрать куда-нибудь, чтоб глаза не мозолил…

– Ваша дочь занималась музыкой? – поинтересовалась я. Скорее всего, на синтезаторе Снежана играла давно, иначе он бы не лежал в коробке. А если девушка серьезно увлекается музыкой, то наверняка она бы взяла его с собой.

– Если это можно так назвать, – вздохнула Ольга Николаевна. – В одиннадцатом классе Снежана загорелась идеей научиться играть на клавишных инструментах. Пианино ставить в квартире некуда, только место будет занимать, да и это очень неудобно. А вот синтезатор она меня уговорила купить. Обещала, что будет исправно заниматься и выучит свои любимые произведения. Я подарила ей инструмент на Новый год, и все зимние каникулы Снежана мучила несчастный синтезатор. Она по самоучителю занималась, выучила даже несколько произведений. Но так как во время семестра у нее не было времени заниматься музыкой, синтезатор дочь забросила, вот и пришлось его в коробку убрать. А жаль – у нее даже что-то начало получаться. Как оказалось, музыка – не совсем ее предназначение.

– Ясно… Ваша дочь пользовалась ноутбуком?

– Да, она его с собой забрала, – кивнула женщина. – Стационарный компьютер тоже много места занимает, поэтому из соображения экономии места Снежана выбрала ноутбук. К тому же его можно и на учебу брать, современная модель весит немного, в рюкзак помещается.

– У вас сохранились документы на компьютер? – полюбопытствовала я.

– Нет, его купили полтора года назад, срок гарантии истек, поэтому документы больше не нужны. А вам они зачем?

Я проигнорировала ее вопрос, подошла к письменному столу и стала просматривать его содержимое. Если нет возможности заглянуть в компьютер девушки, остается надеяться, что среди тетрадей и книг я найду хоть что-нибудь интересное. Вряд ли, конечно, Снежана вела личный дневник – как говорится, это теперь «не в тренде». Удивительно, что девушка писала конспекты на бумаге – в настоящее время большинство людей предпочитает вести лекции в планшете. Но нет – я увидела несколько толстых тетрадей по учебным дисциплинам, исписанных мелким убористым почерком. Судя по всему, лекции читались быстро, записывать надо было много. Я проглядела все тетради, обнаружила даже записную книжку, предназначенную для самостоятельного изучения японского языка. Первые несколько страниц были исписаны в одну клетку слоговыми азбуками. Сама я превосходно владею иностранными языками – могу в рекордные сроки выучить абсолютно любой язык, поэтому все написанное как на английском, так и на других языках я прекрасно понимала. Увы, никакой интересной для меня информации в тетрадях я не обнаружила.

Учебники и книги Снежаны, лежавшие на столе, также подверглись тщательному осмотру. Я перетряхивала их в надежде, что из какого-нибудь томика выпадет либо очередной пакетик с порошком, либо что-то, способное указать, где сейчас находится девушка. Самой очевидной версией было то, что она сейчас в квартире своего парня Игоря. Однако Ольга Николаевна не знала не то что адреса, даже телефона Соловьева. Впрочем, это ерунда – по социальным сетям и базе данных, которая имеется у меня на ноутбуке и на телефоне, я смогу найти координаты любого жителя Тарасова. База данных не раз помогала мне достать необходимую информацию, по ней можно было выяснить биографические данные нужного человека. Все же я решила заняться поисками Игоря после осмотра комнаты.

На письменном столе я осмотрела все, заглянула в ящики. Ровным счетом ничего интересного – ручки, тетрадки, канцелярские принадлежности. Ежедневников Снежаны я не обнаружила.

– Ваша дочь когда-нибудь вела личный дневник? – спросила я у Ольги Николаевны. Та неопределенно пожала плечами.

– В школе, классе в шестом, она развлечения ради стала что-то записывать в тетрадку, – проговорила она. – Я ей рассказала, что во времена своей молодости вела дневники. Идея Снежане показалась интересной, хотя она и не понимала, зачем это нужно. Но решила попробовать. Само собой, мне читать ее книжку запрещалось, но я никогда не стала бы этого делать. Все-таки дневниковые записи – это то же самое, что и чужая корреспонденция. Читать их нельзя, это невежливо и вероломно.

– А сейчас? Сейчас Снежана что-то записывает для себя?

– Вот про это мне ничего не известно, – покачала головой Ольга Николаевна. – Хотя я очень сомневаюсь. Ладно в детстве девочка и могла увлекаться ведением дневников,