Рейтинговые книги
Читем онлайн Двойная жизнь Алисы - Елена Колина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Что вы делаете, когда близкий человек вдруг сообщает, что вы больше не вместе, что вы можете жить как хотите, а он пересмотрел свои принципы и пойдет по жизни своей дорогой? Аннунциата целый день сидела на диване в своей комнате (она живет с нами уже пятнадцать лет) и пересматривала свои принципы. Аннунциатины принципы состоят в том, чтобы угрожать мне своим уходом за то, что я пустила в дом студентов.

«Глупая ты, Аннунциатка, нам с тобой нужно на что-то жить! Ты хочешь, чтобы мы с тобой танцевали у метро? Или я бы катала окрестных ребятишек по двору в «мерседесе»?»

По ней, лучше бы мы танцевали. Аннунциата заявила, что уходит от меня: жить по-прежнему будет дома, но больше на меня не работает. Устроилась консьержем.

Спустя пару дней Аннунциата сменила гнев на милость и вернулась к своим обязанностям: немного убирает, немного стирает, немного гладит. Когда она принесла в дом первую зарплату, я поняла, что означают все ее выкрутасы: она ушла от меня, чтобы помогать мне. Таким образом она вынудила меня помогать ей: например, сегодня она делает дома генеральную уборку, а я буду вместо нее консьержем.

Папа, ты скажешь, что я превратила свою жизнь в цирк? Что на рынке труда полно домработниц, с которыми не нужно по очереди работать консьержем? Но ты же знаешь, папа: любовь и дружба не продаются на рынке. Аннунциата близкий мне человек, все обо мне знает, всегда подслушивала наши с Братцем Кроликом разговоры, и имя у нее красивое. Она оставила его себе после того, как сыграла Аннунциату в самой моей любимой пьесе Шварца – «Тень» (мы в то время увлекались домашним театром, я играла Ученого, Братец Кролик играл Тень и все остальные роли, включая лакеев Министра финансов)…Ох, как же весело мы жили… Аннунциата говорит, я теперь брошенка. Брошенка звучит как польское аристократическое имя. Графиня Брошенка.

Хочу только кое-что уточнить, папа. Сейчас мне говорят: «Смирись, Алиска, у тебя такой возраст, возраст потерь, – слава ушла, журналисты забыли, картины не продаются, мужа потеряла». Смириться с потерями и ползти на кладбище? Ну, нет уж, выкусите, правда, папа?.. Прости, не могу больше разговаривать – ко мне пришли.

Ко мне не совсем пришли. На подоконник будки шмякнулся пакет – бум! И рядом с будкой на пол что-то бросили – шмяк! Да, именно так. На подоконнике было бум, а на полу шмяк.

Я высунулась из окна, как черепаха из панциря (шляпка зацепилась бантом), и увидела господина в длинном пальто. Господин тихо говорил сам с собой: «Может, не надо было ей ботинки отдавать? Она в шляпке… С другой стороны, ну и что, что в шляпке, она же консьерж». Я сказала: «Не смущайтесь, я знаю, что я консьерж», и он, не глядя на меня, приветственно поднял руку и прошел к выходу. Вот мы и познакомились.

В пакете, упавшем на подоконник будки (бум), были ботинки. Мужские ботинки, новые, с вложенным в правый ботинок чеком, фирма «LLoyd», размер сорок шестой. Вне всякого сомнения, ботинки были для меня. Подарок. Ему ботинки малы или велики, а консьерж пусть носит на здоровье, – благотворительность. Ну… спасибо. Вечером (придет же он когда-нибудь домой) ботинки верну под предлогом «размер не подошел, маловаты».

А вот еще одно мое «другое общение»: мама с сыном. Как и Господин в пальто, остановились у будки: может быть, жильцы привыкли совать консьержу в будку косточки, лакомства?.. Но нет, мама с сыном остановились познакомиться.

Мама очаровательная: крепкая ширококостная блондинка, излучающая такое спокойствие и доброжелательность, что хочется к ней удочериться; кажется, что побудешь ее дочкой хотя бы полчаса, и за полчаса она решит все твои проблемы.

– Если вы выйдете из будки, то я на вас посмотрю, – сказал мальчик, и мать одернула его «Матвей!»

Матвей похож на маму, они как матрешки из одного комплекта – крепкие, яркие.

– Простите, ему в школьном театре нужно сыграть э-э-э… пожилую даму.

– Старуху, – уточнил мальчик. – Я играю старуху в пьесе про Хармса. Я там падаю из окна.

Я поправила (не терплю неграмотности):

– В пьесе по Хармсу или по произведениям Хармса.

Мама не обиделась, а кротко пояснила:

– Это именно пьеса о Хармсе, о жизни Хармса, но, конечно, в пьесе его стихи и проза… Матвей играет одну из шести вываливающихся старух.

– Я-то считаю, старуха всегда горбится и шаркает ногами. Но наш режиссер сказал, что это будет выглядеть пародией и чтобы я подумал и создал образ.

– Режиссеру шестнадцать лет, – заметила мама.

– Можете выйти из будки, чтобы я создал образ? – попросил мальчик.

Я вышла из будки и спросила:

– Матвей, когда, по-вашему, человека можно считать старым?

– В тридцать лет… Ух ты, вы в шляпе! У вас шляпа – кр-расота! И туфли – кр-расота, как у клоуна! Вы не старая, вы смешная… красивая… А вы кто были? Актриса, клоун?

Почему «была»?.. Я тоже в его возрасте считала, что старость наступает в тридцать лет, но теперь, когда мне уже исполнилось пятьдесят три, считаю, что в восемьдесят восемь. Туфли «Sergio Rossi» очень красивые, голубые с красным лакированным мысом, под цвет «мерседеса».

– Приходите на спектакль, я вас приглашаю, увидите, как я падаю из окна… Я всех приглашаю, нам нужны зрители. А моя сестра дура, сломала ногу, теперь на одного зрителя меньше… Я сначала буду актером, потом режиссером. Один мой предок был знаменитый кинорежиссер, – я в него!

Мама Матвея улыбалась улыбкой «мы очень демократично ведем себя с прислугой, в том числе с консьержем». Обаятельна, хорошо воспитана, и хорошие манеры явно привиты ей с детства. В мире, где ни у кого нет никаких манер – ни хороших, ни плохих, это редкость. Но сына не научила себя вести! Не нравится мне этот мальчик. Нахал, болтун и любопытный надоеда. Не люблю детей, особенно мальчиков… Девочек тоже не люблю. Кого в данный момент вижу, того особенно не люблю.

Я задумалась, не вредна ли работа консьержем для моего здоровья. Будь я сейчас дома, я бы только проснулась и еще не успела бы выкурить ни одной сигареты – я ведь не курю во сне. В своей новой роли консьержа я уже выпила две чашки кофе и во второй раз выхожу покурить… С другой стороны, кто рано встает, тому бог подает. Сейчас всего половина десятого утра, а бог уже подал мне мужские ботинки «LLoyd» сорок шестого размера.

Кстати, о ботинках. Входит ли в мои должностные обязанности посмотреть, что в полиэтиленовом пакете из магазина «Лэнд», в том, что шмяк вслед за бум?

В романе… Хоть бы раз в жизни оказаться в романе! Но если бы я оказалась в романе, я не смогла бы оценить это в полной мере: как бы я узнала, что нахожусь в романе?..

В романе я обнаружила бы в пакете из магазина «Лэнд» младенца в бархатной пеленке. По меньшей мере младенца. Или хотя бы золотые пистоли. Но с какой стати Господину в длинном пальто доставлять младенца из своей квартиры к будке консьержа? Как только придет полиция, консьерж расскажет, откуда взялся младенец… А с какой стати Господину выбрасывать золотые пистоли в пакете из магазина «Лэнд»?

В жизни пакеты из магазина «Лэнд» гораздо прозаичней, чем в романе. В жизни все, абсолютно все ведет к аллергии. Когда я заглянула в пакет, из него заклубился такой вихрь пыли, будто я открыла сосуд со стариком Хоттабычем. Но никакого Хоттабыча. Я тут же начала чихать, чихала и чихала до слез. В пакете сверху были скомканные рекламные проспекты «Компьютерная помощь на дому», «Салон красоты на Мойке» и «Путешествуйте с нами!», письма, подписанные «С пионерским приветом, твоя внучка, ученица 5 А», «С приветом из Крыма», и прочее из 70—80-х годов, мятые тетрадные листы, открытки, блокнот без обложки, с фиолетовыми чернильными строчками – рассыпался у меня в руках, – и в самом низу старый фланелевый халат в цветочек, грустные остатки чужой жизни. Я имею в виду старый блокнот и цветастый халат, не рекламу.

Господин в пальто собрал и засунул в пакет грустные остатки чужой жизни, а сверху, чтобы место не пропадало, напихал рекламу. Плюхнул чужую жизнь у будки, чтобы консьерж выбросил ее на помойку. Следующим людям не нужны остатки жизни предыдущих, также как тем, у кого посуда «Цептор», не нужны довоенные алюминиевые кастрюли.

Я выброшу. Ветер выдует из помойного бака невесомые листочки, чужая жизнь разлетится по двору, а фланелевый халат уже не вырвется из помойного бака… Но как выбросить чужую жизнь?!

Сначала нужно виновато подержать в руках, развернуть, посмотреть, а уж потом выбросить.

Я вывалила из пакета бумаги, листы рассыпались по полу… и я вслух сказала: «Ну, что тут у вас? Давайте, не стесняйтесь, – что это, письма, дневники, открытки?! Думаете, я заберу вас домой и буду хранить?.. Нет уж, дорогие мои, мне свои письма-открытки некуда девать…» На помойку!..

А во фланелевом халате что-то было. Это был не просто скомканный халат, это было что-то завернутое в халат и перевязанное поясом от этого халата. Ну, понятное дело, не королевский младенец и не пистоли, но я и не ждала ничего интересного.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Двойная жизнь Алисы - Елена Колина бесплатно.
Похожие на Двойная жизнь Алисы - Елена Колина книги

Оставить комментарий