Мост дружбы - Александр Казанцев

— Выполняйте! — распорядился Степан.

Прошло два дня. На льду пруда выросла деревянная будка. В Андрюшину трубу уже нельзя было залезть: к ней через патрубок был присоединен огромный насос, скрытый в будке. Там же, на одной с ним оси, стоял мощный электромотор. Однако воды все еще не было. Насос никак не хотел засасывать воду. Очевидно, как предположил Степан, в приемный трубопровод, опущенный в пруд, попадал воздух.

Степан не спал двое суток, не давая отдыхать ни Денисюку, ни другим рабочим и инженерам. Все падали с ног, но на Степана не жаловались.

Андрюша тоже почти не покидал места работ.

У Степана лицо стало серым, глаза ввалились, голос охрип, но по-прежнему был жестким.

Директор вызвал к себе Степана и разнес его за срыв срока.

Степан вернулся от него мрачный и безжалостный. Он не давал никому даже закурить, требовал предельного напряжения сил.

Почти сутки понадобились, чтобы пригнать свинцовые прокладки к патрубкам, чтобы оградить всасывающий трубопровод от попадания воздуха.

На Степана было страшно смотреть. Денисюка увезли на подводе.

И наконец насос пошел.

Андрюша в это время стоял около будки. Услышав в ней крики, он припал ухом к трубе. Металл жег его холодом, но он не замечал этого, он слышал только, как бурлит, клокочет в трубе вода…

Андрюша был счастлив. Это сделал его Степан!

На лед пришел генеральный и благодарил главного механика, хлопал его по плечу, смеялся, потом взял под руку и повел на завод. Оглянувшись, он увидел Андрюшу и поманил к себе.

— Здравствуй, молодой человек, — сказал он. — Благодаря твоему брату доменные печи пошли. Сейчас будет первый выпуск чугуна. Пойдем посмотрим.

Андрюша потерял дар речи.

Он прошел через проходную вместе с директором и Степаном. Охрана почтительно пропустила их. Андрюша изо всех сил старался показать, что ничуть не удивлен.

Но на заводе его все не только удивляло, а ошеломляло: и паровозики-кукушки, с пронзительным свистом толкавшие огромные ковши на колесах, и ажурные мостовые краны над головой, предупреждающе звонившие колоколом, и скиповый подъемник с вагонеткой, которая сама собой ползла в гору, и запах гари, дыма, жженой земли и еще чего-то, и наконец — люди, ловкие, бесстрашные и умелые, в широкополых шляпах с приделанными к полям темными очками.

На литейном дворе доменного цеха в земле были сделаны канавки, в которых должен был застывать чушками чугун. Здесь-то и пахло горелой землей. Рабочие в светлых комбинезонах что-то делали около желоба.

И вдруг двор осветился. Посыпались искры, и ослепительно яркая жидкость потекла из пробитого отверстия. Люди отскочили, прикрываясь рукавицами.

Генеральный директор, который ростом был чуть выше Андрюши, обнял его за плечи и стал шутить, смеяться, что-то говорить… Андрюша понял, как любит директор свой завод, доменную печь, расплавленный металл.

По литейному двору торопливо шел полный седой человек. Сняв меховую шапку-ушанку, он издали махал ею директору.

Андрюша узнал главного инженера.

Главный инженер совсем запыхался. Подойдя к директору, он с трудом произнес:

— Насос отказал, Михаил Сергеевич. Я приказал остановить доменные печи.

— Как отказал?! — крикнул генеральный директор.

Степан побледнел. Андрюша испугался за него. Ведь он после трех бессонных ночей едва держался на ногах.

— Конечно, эти свинцовые прокладки мигом растрясло, как и следовало ожидать. Они деформировались, и теперь воздух проникает в трубу, — сердито говорил главный инженер.

Генеральный повернулся к Степану:

— Еще раз сорвать водоснабжение завода я вам не позволю! Идите! Быть там, пока насос не пойдет!

Степан повернулся и зашагал прочь.

Андрюша не знал, что ему делать.

Директор ласково взял его за руку:

— Я тебя провожу. Эх, мальчик мой, ведь это же металл, металл, который ждут. И как ждут!

В голосе его была такая горечь, что Андрюша сам готов был рассердиться на Степана за то, что насос у него остановился.

Глава третья. ПРИЗНАНИЕ

Прошла зима, вскрылась речка Светлая, сошел с пруда ледяной покров, поднялся уровень вешних вод, а около плотины так и осталась стоять деревянная будка с насосом, выручившим завод зимой.

Ранним утром, выйдя с завода, Степан прошел мимо будки и с особым вниманием посмотрел на нее. Сколько суток проведено здесь! Говорят, материнское чувство крепнет во время бессонных ночей у детской кроватки.

У Степана было почти материнское чувство к насосу, который он все-таки пустил зимой. Да и ко всему заводу — тоже. Вот и сейчас он шел с завода после двадцати восьми часов, проведенных в доменном цехе, где ремонтировали механизм подъема конусов. Степан Григорьевич считал долгом главного механика быть там. Несмотря на угар, он не уходил и не позволял уходить до окончания ремонта всем, кто был вместе с ним. К утру домна пошла.

Возвращаясь домой, Степан думал о насосе, о домне, о людях, которым подавал пример своей неистовой работой, об Андрюше — его ведь следует воспитать в этом же духе, сделать инженером… «Наверное, он еще не ушел в школу».

Он действительно еще застал Андрюшу дома, обрадовался, растрепал ему волосы и велел как следует позавтракать. Но сам есть не стал. Болела голова.

Открыв окно, Степан смотрел, как братишка перебегает улицу. Собственно, это была не улица, даже и не просека в лесу, а просто нетронутый сосновый лес с приютившимися под сенью старых сосен маленькими, доверчивыми елочками.

Степан с наслаждением вдыхал лесной воздух.

Живешь одним заводом и не замечаешь, как проходит весна. Оказывается, на березках уже листва… И сколько оттенков зелени, если сравнивать сосны и ели, березы и траву… Хорошо бы пойти в лес с ружьем, не думать о колошниках и мартенах… Поспать бы на мху… или выкупаться в Светлой… Впрочем, конечно, купаться еще рано.

Может быть, действительно пойти в лес и там выспаться? Позвонить об этом заместителю? Со времени промерзания Светлой и установки насоса на пруду, после десяти дней и десяти ночей, которые провел Степан без сна на льду, старый директор стал относиться к своему молодому помощнику лучше, сердечнее. Да, десять суток без сна!.. Трое суток до первого пуска воды по трубе… и еще семь суток после объявленного Степану выговора за срыв срока и остановку насоса, который он сам же и надумал установить…

Пришлось отлить и обработать новые патрубки…

И все-таки завод пошел!..

Теперь Степан стал другим — давал сроки «с запасом», а потому больше их не срывал.

Зазвонил телефон. Степан снял трубку.

Говорил директор Веков. Он требовал, чтобы Корнев немедленно явился к нему.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});