Равные звездам - Евгений Валерьевич Лотош

он сорвал обертку и откусил сразу половину.

– Я умный, красивый и обаятельный, – пояснил он студентам с набитым ртом. – А также не пью, не курю и не колюсь. А не иметь недостатков как-то даже и неприлично. Вот я себе и завел недостаток – сладкое люблю.

– Большой вопрос, кто кого завел – ты недостаток или недостаток тебя! – рассмеялась Карина. – Вари, не томи, рассказывай. Поздно уже, а нам еще работать надо. Или ты передумал? Так имей в виду, в ближайшие два дня я в университете появляться не собираюсь.

– Ладно, ладно, – махнул рукой Овари, запихивая в рот вторую половину батончика. – Сеас поую и нау.

– Сейчас прожует и начнет, – перевела Карина. – Народ, да вы садитесь, не стесняйтесь. Стулья берите любые, барахло с них можно смело на пол сваливать. Вари, а где остальные? Что-то непривычно тебя в гордом одиночестве видеть.

– Разбежались остальные пораньше, – пояснил физик. – Дела какие-то у всех. Ну что, поехали. Курс какой?

– Пятый.

– Ага. Значит, инструментальные методы исследования проходили. Ты, ушастенькая! – он ткнул пальцем в Ссашаху. – Ну-ка, расскажи, как рентген-томограф устроен.

– Ну… – пробормотала орка, бросив неуверенный взгляд на Карину. – Там рентгеновская установка. И компьютер…

– Логично! – хихикнул физик. – Раз рентген, значит, там рентгеновская установка. А что, в магнитно-резонансной установке компьютера нет? А в комбинированной? Кто-нибудь помнит?

Орка растерянно захлопала глазами. Остальные отвели взгляды.

– Понятно. Разгильдяи и неучи, – констатировал физик. – Придется напоминать. Есть два типа томографии – рентгеновская и магнитно-резонансная. Первая – фактически усложненная рентгеновская установка, позволяющая строить объемные изображения внутренних органов. Основана, как следует из названия, на фокусированных рентгеновских лучах. Источники и приемники излучения перемещаются вокруг тела, позволяя делать серию снимков, по которым компьютер восстанавливает трехмерную картинку. Магнитно-резонансная томография основана на возбуждении атомов водорода перпендикулярно ориентированными электромагнитными полями и считывании генерируемых ими импульсов. Первый метод лучше показывает плотные кости, поглощающие рентгеновские лучи, второй – мягкие ткани, поскольку в них куда больше воды и органики, содержащих водород. В последние лет десять-пятнадцать, впрочем, в чистом виде эти технологии почти не применяются, в подавляющем большинстве случаев томографы являются комбинированными. Ну что, вспомнили?

Студенты закивали.

– Данные методы позволяют получать качественную картинку, однако имеют заметные недостатки. И тот, и другой не позволяют обойтись без механических движущихся элементов, хотя МРТ в данном плане лучше рентгена. А где механика, там сложности с фокусировкой и низкая разрешающая способность. Рентген-томографы облучают тело жесткими лучами, причем цепляют обширное пространство даже при использовании фокусированных малорассеивающихся пучков. Магнитные поля прогревают мягкие ткани тела, что неполезно само по себе и категорически запрещено при беременности. И, по понятным причинам, их нельзя использовать, если в теле есть металл или электроника – протезы костей, суставов, водители сердечного ритма и так далее. Компьютеры сейчас умные пошли, автоматически отключают магнитный резонанс, когда обнаруживают недопустимые включения в теле, но несчастные случаи нет-нет да случаются.

– Не пугай народ, Вари, – негромко заметила Карина. – Один сбой на пятьдесят тысяч обследований, да и тот обычно к несчастным случаям не отнесешь.

– Неважно, – отмахнулся физик. – Вероятность всегда остается. Так что пришло время заменить устаревшее железо новыми технологиями. И вот тут-то мы и подходим вплотную к теме наших исследований. Благодаря нашей великолепной госпоже Карине… – Он остановился и заколебался.

– Они в курсе моих способностей, – сообщила та. – Продолжай льстить, мне нравится.

– Так вот, благодаря помощи падкой на лесть госпожи Карины нашей лаборатории удалось серьезно продвинуться в создании гравитационной томографической установки, или гравитома, как мы его пока называем. Мы исследовали, как работает ее собственный объемный сканер, и в процессе натолкнулись на несколько интересных догадок.

Овари явно наслаждался ролью лектора. Карина усмехнулась уголком рта. Парень был ей симпатичен. Лет на пять старше, одного с ней роста и килограммов на восемьдесят тяжелее, он казался сущим живчиком, непрестанно генерируя самые разные идеи. Большая часть оказывалась явной чушью и отвергалась им же самим уже через несколько минут, но некоторые мысли оказывались просто гениальными. Так, с помощью нескольких дешевых чипов, паяльника и кучки проводов он превратил десяток серийно производящихся дешевых полицейских сенсоров в достаточно серьезный сканер электромагнитных девиаций, позволивший отчетливо видеть ее эффектор – когда она того хотела, разумеется: защита Дзинтона все еще действовала. Однако речь его в дискуссиях отличалась заметной невнятностью. Язык его все время заплетался. Начиная одну фразу, он на середине бросал ее и тут же начинал другую. Казалось, его язык просто не поспевал за мыслями. Свои к такой манере разговора давно привыкли, однако посторонние мало что понимали, так что с ними он предпочитал общаться по почте, где пальцы, текст и голова у него находились в прекрасной синхронизации.

В роли лектора, однако, заранее разложив в голове все по полочкам, он преображался. Его речь текла плавно и свободно, перемежаясь расслабляющими паузами и шуточками, а уровень изложения всегда оказывался доступным собеседнику. По слухам, студенты физфака просто обожали Овари: даже невообразимо нудную и запутанную квантовую механику он умудрялся излагать так, что четыре пятых посещавших его лекции и семинары сдавали экзамен с первого раза. У других, даже у маститых профессоров и опытных ассистентов, этот показатель не превышал половины.

– Не стану подробно влезать в детали того, до чего мы додумались, – продолжал тем временем излагать Овари. – Лучше покажу на примере. Вот так выглядит вирусный эффектор на экране стандартного сканера, использующегося в педиатрии для наблюдения за детьми… человеческими детьми, – поправился он, бросив взгляд на Ссашаху, – в возрасте от восьми до десяти, когда у них появляется риск пробуждения эффектора.

Он поводил пальцем по старомодной сенсорной площадке – объемные сенсоры ввода он не признавал – и в дисплее перед ним появилась тень – небольшой темный комок с неровными краями. Комок слегка пульсировал, но в целом оставался спокойным.

– Вот здесь – эффектор на пороге пробуждения, – на сей раз комок казался заметно большим и нервно дергался, а на его границах периодически вытягивались и тут же снова исчезали небольшие отростки. – А вот тут – полностью пробудившийся полноценный эффектор с тремя развернутыми щупальцами-манипуляторами. Как видите, изображение достаточно четкое, но практически без деталей. Мы можем видеть только общие контуры, фактически силуэт. Причина в том, что стандартный сканер воспринимает только электромагнитные и гравитационные колебания, генерируемые всем объемом достаточно сложного образования, а вычленить излучение каждой отдельной точки не может. До недавнего времени нам приходилось тем и ограничиваться. Но сейчас мы вполне успешно движемся к завершению прототипа принципиально нового сканирующего устройства. С его помощью можно получать трехмерную модель внутренностей любого материального объекта,