Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

Входит батюшка, кстати, тоже Руднев, но не брат, а, кажется, какой-то дальний родственник. Вот и все в сборе. Смотрят на меня настороженно.

– Господа, то, о чем мне придется говорить с вами, будет для вас несколько… м-м-м… скажем так, неожиданно. И для лучшего взаимопонимания давайте я расскажу вам одну историю. В отличие от сочинений господ Жюля Верна и Герберта Уэллса, она истинная правда. Что поделать – действительность очень часто превосходит самые буйные фантазии. И извините меня, если где-то я буду слишком краток. Это лишь потому, что в полном виде эту историю надо рассказывать тысячу и одну ночь, а я не Шахерезада. Итак, господа офицеры? – обвел я взглядом собравшихся.

– Рассказывайте, Николай Арсеньевич, – кивнул Руднев своей забинтованной головой. – То, что происходило в последнее время, господин поручик, для нас было весьма необычным и поучительным. Так что излагайте вашу историю. Не могу же я написать в рапорте его высокопревосходительству наместнику Дальнего Востока и государю императору: «Все японцы вдруг взорвались».

– Хорошо, – сказал я. – Тогда слушайте. В далеком будущем, а точнее в 2012 году, у России в который уже раз возникли проблемы с ее вечным источником головной боли на юге – Турцией. Возникла потребность, не доводя дела до войны, объяснить неразумным потомкам Османа и их покровителям на далеких туманных островах, – офицеры улыбнулись, поняв, кого я имею в виду, – пагубность их политики. Для этого из Севастополя, Кронштадта и Мурмана вышли эскадры. Местом их встречи были воды, прилегающие к острову Кипр…

– Господин сказочник, – ехидно заметил молодой офицер, которого мне представили как лейтенанта Зарубаева, – и Турция так просто пропустила корабли Черноморского флота через Проливы… Не верю я этому, турки, конечно, дураки, но не полные идиоты.

Я пожал плечами:

– Господа офицеры, после одной проигранной Турцией войны «Договор о Проливах» был составлен так, что в мирное время Турция была просто ОБЯЗАНА пропускать через Проливы военные корабли всех черноморских держав. Запрет на прохождение приравнивался к объявлению войны… Так что пропустили, никуда не делись.

– О-очень полезный договор, – заметил лейтенант Беренс, строго взглянув на Зарубаева. – Нам бы тоже такой же не помешал.

– Господа, господа, – прервал дискуссию каперанг Руднев, – мы отвлеклись. К тому же пока ничего из сказанного нашим гостем не объясняет сегодняшних событий.

– Как раз все объясняет, Всеволод Федорович, – минуточку терпения… Когда эскадры сошлись в означенном квадрате и приготовились выполнять поставленную задачу, то случилось вот что… – Я как можно точнее описал им и туман и голос. – И вот мы здесь, господа офицеры, с вами. Как я и сказал, с сегодняшнего полудня вступили в эту войну. И мы оказались одновременно там, у себя дома, и на трех других войнах, поражения в которых сделали историю России столь несчастной. Батюшка может как-то прояснить для меня этот вопрос, что это может быть с его точки зрения?

– Да, господа, история… – протянул лейтенант Беренс, первым пришедший в себя после моего рассказа, – никакому сочинителю в голову не придет. А скажите, чем это вы так по японцам отработали. Вот наш начарт, лейтенант Зарубаев, так ничего и не понял.

– Одну минуту, господин лейтенант, – я достал из-за пазухи запаянный в прозрачную пластиковую пленку пакет и протянул его Рудневу. – Господин капитан первого ранга, командующий нашим соединением контр-адмирал Ларионов просил передать вам это лично в руки сразу после вступительного слова. Да, чуть не забыл, орфография за прошедшие сто с лишним лет несколько упростилась. Так что не удивляйтесь странностям написания некоторых слов.

Поморщившись от неловкого движения, Руднев взял из секретера нож для разрезания бумаг и, осмотрев печати, аккуратно вскрыл пакет. Вот она, культура «России, которую мы потеряли» – наш бы просто разорвал.

Пока он читал, я отозвал лейтенантов в сторонку и полушепотом продолжил:

– Итак, господа офицеры, насколько мне известно, «Асаму» мы утопили всего одной противокорабельной ракетой «Вулкан», отечественного, между прочим, производства. Этот снаряд способен убить наповал корабль много большего водоизмещения и куда лучше бронированный, чем «Асама». Это – главный калибр флагмана Черноморского флота гвардейского крейсера «Москва». Жестковато получилось, согласен. Но другого способа немедленно прекратить бесчинства этого мини-броненосца наш адмирал не видел. Следующему по классу ракетному комплексу «Москит», который как раз про «Асаму», не хватало дальности. «Варягу» и так тяжело пришлось в этом бою с многократно превосходящим врагом, и оттягивать дальше уничтожение главной ударной силы японской эскадры было нельзя. Ну, и чтобы японские бронепалубники не путались под ногами, их убрали с доски куда более простыми и менее мощными ракетами «Уран». Единственный их минус – они слабоваты против кораблей, имеющих бронепояс. Но суть не в этом, господа…

– А в чем же, господин лейтенант из будущего? – язвительно произнес лейтенант Зарубаев.

– А в том, что дальше начнется большая политика, а это вопрос для чинов, выше лейтенантских, – ответил я ему под дружный хохот присутствующих. – Наверное, никто уже не сомневается, что Япония – это собака, эдакий злобный мопс. И вот теперь, когда мопсу дали хорошего пинка, на сцену должен выйти хозяин, который и науськал его на Россию. Посмотрим, что скажет британский коммандер Бейли, когда наши высадят в Чемульпо десант и загонят там под лавку всех макак? А ведь так и будет…

Тем временем Руднев дочитал письмо адмирала Ларионова и мрачно посмотрел на собравшихся:

– Господа, все, как я и предполагал, адмирал Того действительно подошел к Порт-Артуру. В Циндао мы тоже не пойдем. Контр-адмирал Ларионов обещал нам полное содействие в ремонтных работах. Через несколько часов сюда подойдет вся его эскадра, в том числе и корабли, на которых есть все, чтобы провести ремонт нашего крейсера. На внутренний рейд Чемульпо мы тоже пока возвращаться не будем. Сначала должен быть уничтожен японский десант и удалены из порта иностранные стационеры. Дальнейшее – при личной встрече. Все, господа, теперь попрошу оставить меня, мне надо немного подумать.

Когда мы выходили из командирской каюты, ко мне подошел батюшка с «Варяга»:

– Э-э… господин поручик, могу ли я пригласить вас на пару слов… Корабельная церковь, правда, разбита японским снарядом, но мы можем подняться на кормовой мостик, который, как я вижу, практически не поврежден.

– Отчего же нет, отче, – пожал я плечами, – хотя я и так рассказал вам все, как на духу…

– Нет, нет, – замахал руками священник, – я не сомневаюсь в вашей честности. Просто Всевышний вот так запросто разговаривал только с пророками. А вы говорили, что все у вас слышали одно и то же…

– Да, батюшка, все, и пророков среди нас нет… Хотя, – я на секунду задумался, – может, пришло время, когда одного человека мало для исполнения замысла Всевышнего? Нужен коллектив, команда, группа людей, которая сможет изменить мир, как когда-то изменил его Христос. Подумайте об этом.

Когда мы вышли на палубу, мои ребята уже закончили с японскими миноносцами.

Флаги «Солнце с лучами» были спущены, а те члены команд, что выжили при захвате, лежали со связанными за спиной руками мордами в палубу. Лепота, да и только.

9 февраля (27 января) 1904 года, 13:05. Внешний рейд Чемульпо. Крейсер 1-го ранга Российского Императорского флота «Варяг»

Капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев

Когда разгромленная каюта опустела, я присел на чудом уцелевший стул и задумался. За эти сутки произошло столько всего, сколько не происходило за всю мою жизнь.

Конечно, мне запомнился сам бой. Скажу честно, я ожидал для себя и команды «Варяга» честной смерти в неравной схватке. Другой исход сражения с японцами был просто невозможен. Силы были неравными, и то положение, в котором оказались «Варяг» и «Кореец», изначально обрекало нас на поражение.

Я с ненавистью вспомнил тот роковой для всех нас приказ, согласно которому «Варяг» оказался в подчинении посланника Павлова. Инструкция из Петербурга, приложенная к этому приказу, прямо предписывала: «…поддерживать хорошие отношения с иностранцами, не мешать высадке японских войск, если бы она происходила до объявления войны, И НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ УХОДИТЬ ИЗ ЧЕМУЛЬПО БЕЗ ПРИКАЗАНИЯ». Вот так! Надо было, несмотря ни на что, стоять в порту и ждать – что нам прикажет посланник из Сеула!

Я подумал, что в будущем найдутся всезнайки, которые обвинят меня во всех смертных грехах. Бог с ними – что взять с людей, которые видели море только с берега, а связь с флотом поддерживали только в трактирах, поедая макароны по-флотски.

Интересно, что скажет мне теперь этот самый Александр Иванович Павлов? Ведь ему хорошо было известно все, что происходит в Сеуле и вокруг него. Я знал, что Павлов, помимо всего прочего, руководил русской разведывательной сетью в Корее. Я разговаривал с ним за день до сражения, когда он поездом отбыл в Сеул и сообщил о фактически начавшейся там высадке японских войск. Я просил отпустить «Варяг» в Порт-Артур, но Павлов лишь разрешил отправить туда канлодку «Кореец».