Сайберия. Том 3. Одержимый - Владимир Сергеевич Василенко

меня не совсем человеческое. Такой вот бешеный отклик на нагрузки — это ещё одно из преимуществ нефилимов. Обычному человеку ежедневные тренировки вообще противопоказаны, особенно такие тяжелые. Но я каждый вечер выкладывался на полную, и в итоге к следующей тренировке уже не только восстанавливался, но и здорово прогрессировал.

Все эти истязания, впрочем, шли только на пользу. Измотанный за день, я буквально проваливался в сон, едва голова моя касалась подушки.

Тело моё вполне успевало восстановиться даже за короткий промежуток — думаю, ему хватает и двух-трех часов полноценного сна. Чего не скажешь о рассудке. Морально я каждый раз после пробуждения был так разбит, что готов был рычать даже на друзей.

Что-то с этим надо делать. Может, вообще пораньше приезжать в университет и начинать день с утренней медитации у дуба? Всё равно ведь сон в утренние часы превратился в пытку…

— Эй! Богдан!

Я встрепенулся от тычка локтя и едва не выругался в голос. Такие моменты меня начали уже откровенно бесить. Опять задремал прямо на лекции! И ладно бы ещё на тягомотном бормотании Карандышева. А тут — лекция по эмбериту от Кабанова, которую я внимательно слушал и даже старался подробно конспектировать.

— Прошу прощения, Николай Георгиевич, — пробормотал я, окидывая взглядом свои записи.

Сколько же я пропустил? Вряд ли много — Жак наверняка растолкал меня сразу же, как заметил неладное. Да вроде и не спал я. Скорее просто задумался.

Ректор окинул меня тяжелым укоризненным взглядом. Впрочем, он вообще в последние дни выглядел угрюмым и осунувшимся. Его вся эта история на прошлых выходных тоже здорово потрепала.

К счастью, большая часть внимания прессы и чиновников пришлась на его вышестоящее начальство — главу самого университета, Николая Александровича Гейзехуза. Но всё же прорыв настоящего ледяного демона прямо в академический парк и страшная гибель нескольких студентов — не те события, которые легко смахнуть со счетов. Кабанов за несколько дней будто бы постарел лет на пять, и не расставался с темным плоским флаконом с какой-то микстурой. Хотя злые языки поговаривали, что это просто коньяк.

Я не удержался и, переключившись на Аспект Целителя, пристально оглядел преподавателя магическим зрением. Вроде бы ничего особо тревожного, но сердце и сосуды пульсируют гораздо интенсивнее, чем у здорового человека. Для точного диагноза мне не хватало знаний анатомии, да и в целом мой целительский Дар был пока слабо развит. Точнее, мощи-то в нём хватает — раны мягких тканей могу сращивать буквально за секунды. Но для более тонкой работы не гожусь — ещё учиться и учиться.

— Зайдите-ка ко мне в кабинет после лекции, студент Сибирский, — закончив буравить меня взглядом, произнёс Кабанов. — Есть серьёзный разговор.

Глава 2

Лекция была последняя на сегодня, и закончилась минут через десять. Кабанова я догнал в коридоре, уже перед самой дверью в его кабинет.

— Как самочувствие, Николай Георгиевич? — спросил я, когда мы оказались наедине.

Он лишь сердито отмахнулся.

— Лебедева меня пыталась домой отправить на недельку. Отлежаться. Но как я могу бросить институт, когда тут такое творится?! Гейзехуз вообще с допросов не вылезает который день, хотя он-то что мог поделать…

Кабанов смолк — тема эта была щекотливая, явно не для беседы между преподавателем и студентом.

После победы над албыс грандиозный скандал в университете, по сути, только начал разворачиваться. И если после обнаружения тела Бергера он базировался лишь на жутких слухах и домыслах, то сейчас к ним прибавилась ещё целая куча трупов и обвинения в сторону главы университета.

Это и правда бред. Гейзехуз и так, следуя рекомендациям Путилина, предпринял все имеющиеся у него возможности для того, чтобы обезопасить студентов. Но что он мог сделать против сверхъестественного существа, победить которое под силу только подготовленному нефилиму?

Насчёт себя я, кстати, особых иллюзий не строил. Один на один я эту рыжую тварь вряд ли бы завалил. Мне просто повезло. Да и неизвестно ещё, повезло ли вообще.

Вяземский, томский генерал-губернатор, по слухам, после спешного возвращения в город прямо-таки молнии метал от злости. Не знаю уж, метафорически или вполне реально — всё ж таки он нефилим, и что у него за Аспект, я ещё не выяснил.

Думаю, это он из-за дочери так взбеленился. Шутка ли — девица чудом осталась в живых, только благодаря Дару её телохранителя.

— Ты-то сам как? — спросил Кабанов. — Лилия Николаевна говорила, что и тебя в ту ночь изрядно потрепало…

— Пустяки. Пара царапин.

— Но выглядишь бледновато. И профессора жалуются, что спишь на ходу…

Я лишь пожал плечами. Будешь тут бодрячком, когда столько проблем навалилось. Но не пересказывать же их пожилому человеку. Помочь мне он точно ничем не сможет.

— Впрочем, я тебя не для того вызвал, чтобы о здоровье калякать. Вот, держи…

Он протянул мне загодя приготовленный конверт. С первого взгляда видно, что дорогой — из плотной бумаги с золотым тиснением. Незапечатанный. Я покрутил его в руках, нащупал внутри что-то плотное.

— Ну посмотри, посмотри при мне, секрета тут никакого нет.

Внутри оказалось что-то вроде открытки — плотный листок, украшенный вензелями, а внизу — гербовой печатью отдела канцелярии Томского генерал-губернаторства. Но основное содержание написано от руки, твёрдым безупречным почерком.

«Студенту Горного Института Императорского Томского Университета

Сибирскому Богдану Аскольдовичу

ИМЕННОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ.

Его сиятельство князь Сергей Александрович Вяземский будет рад видеть вас в эту субботу, 16 сентября, в 20.00, в своей резиденции по адресу Благовещенский переулок, дом 1, на званом ужине, организуемом для высших чинов и ветеранов государственной службы».

— Что-то я не совсем понимаю. Ветераны всякие, высшие чины… Я-то тут при чём?

— Ну, тебе виднее, — усмехнулся Кабанов. — Но вообще, это традиционный большой приём. Губернатор такие проводит раза три-четыре в год. И там и помимо чиновников много кто будет. Я тоже, к слову, приглашён в этом году. Вот через меня и тебе открытку передали.

— И что думаете, стоит сходить?

Ректор едва не поперхнулся от удивления и возмущения, став в этот момент до смешного похожим на встревоженного старого бульдога.

— Ты ещё спрашиваешь?! Приглашение от самого генерал-губернатора! Такими не разбрасываются!

— Да понял, понял, — устало улыбнулся я. — Неудачно пошутил.

— Шутник, ишь ты! — проворчал Кабанов. — А вообще, чего ты ваньку-то валяешь? Слышал, Путилин тебя уже взял в оборот. Уже служишь в его отделе?

— Ну… В некотором роде. Пока внештатно.

— Всё одно, к сыскному делу теперь имеешь непосредственное отношение.

Я лишь покачал головой. Уже и про это слухи пошли. Впрочем, неудивительно — Путилин на своем приметном авто наведывается к нам в усадьбу буквально каждый день. Да и я в конторе обер-полицмейстера, где ему