Город Жемчуга - Карен Тревис

— Но я никогда не командовала морской пехотой. Обычно я ловлю преступников, полицейские операции… Как относительно этого?

— Думаю, вы человек достаточно искушенный. Справитесь. В любом случае у вас будет первый помощник офицер-морпех.

— А что они сами скажут, обнаружив, что я собираюсь ими командовать?

— Это — лучшая команда специалистов, которую только мы смогли собрать. Никого из них не волнует, кто какие лычки носил. Они те, в ком мы нуждаемся в настоящий момент. У всех одна цель.

— Даже так…

— Вы присоединитесь к ним, когда закончите инспекцию. Шан откинулась на койку, почувствовав, какая огромная ответственность разом навалилась на ее плечи.

— Я даже не смогу заглянуть домой?

— Боюсь, мы не сможем пойти на такой риск. Мы сами позаботимся и о вашем доме, и о финансах. К тому же, как мне помнится, у вас нет семьи?

— Да. — Никого у нее не было. — Никого, с кем я расстанусь с сожалением. — Неожиданно это показалось ей не столь уж тягостным, как раньше. Уходя из СиДиЗОка, даже лелея мысли о своем наворованном саде, она не чувствовала себя так плохо. Видно, во время подсознательного брифинга ей и в самом деле сообщили нечто очень важное.

— Не забудьте, — продолжала Пиралт. — Теперь у вас на первом месте колония Константин и та планета. Все остальное побоку.

Шан посмотрела в лицо Пиралт и решила, что министр принадлежит к тем людям, которые не станут запугивать. Почему она так решила, она сама не могла понять. Однако теперь она твердо была уверена, что Пиралт не обычная политическая фигура. Еще Шан знала, почему именно ей поручили это задание. И почему она согласилось, несмотря на то что истинные причины были временно скрыты — блокированы в ее подсознании. Ее переполняла невероятная, несокрушимая, пропитанная эмоциями уверенность, что все идет так, как надо. Это чувство зарождалось где-то в глубинах ее груди. Неприятное ощущение для женщины, привыкшей действовать сугубо рационально.

— Удачи вам, Франкленд. — Потянувшись, Пиралт коснулась ее плеча. Не многие люди могли позволить себе вот так снисходительно погладить Шан по плечу. Но в этом жесте не чувствовалось навязчивости, несмотря на то что перед Шан была почти незнакомая женщина, министр. — Спасибо вам. И спасибо за Элен.

Люк за министром закрылся, и Шан легла назад на койку. Кто такая Элен? Нет, она вспомнит это, только когда будет нужно. В этот раз Шан не терзалась подозрениями о том, что кто-то лжет или пытается подставить ее. Последний раз, когда она ощущала это, она была усталой, подавленной. Теперь она стала сосредоточенной, востребованной.

И еще она знала, что непременно выпьет с Робом Макеевоем, перед тем как тот вернется на Землю. Он — последний ее друг из ее собственного времени, с которым она увидится…

Шан поправила форму, повертевшись перед зеркалом, и приготовилась к выходу. Однако имя Элен по-прежнему крутилось у нее на языке.

Глава 2

Инопланетяне — тупые. Медузы. Бактерии. Художественная литература подарила нам такие надежды на пресловутый Первый Контакт, а в действительности все оказалось совершенно не так, как мы ожидали… Мы не ожидали, что инопланетяне будут напоминать капли и мы сможем говорить с ними только на языке чисел, да и то при этом проводя годы в ожидании ответа. Случилось худшее. Теперь мы знаем, что мы не одиноки во Вселенной, но уж лучше бы мы оставались единственными и неповторимыми. Что касается отношений с инопланетянами… Мы столкнулись с такими вещами на этой планете, которые еще более чужды нам, чем сами инопланетяне. Например, в океане там обитают твари, о которых мы узнали совсем недавно. Так вот, они — настоящие инопланетяне и в достаточной мере разумны. А мы готовили из них консервы для животных.

Грэм Вили, речь в передаче «Наука и мы», Би-би-си, 30 апреля 2299 года

Эдди Мичаллат ничуть не заботило мнение Грэма Вили. Тот был брамином с радиовещания, профессором, научная корреспонденция которого рассылалась по тридцати каналам сети. Он общался с Эдди, словно тот газетчик, наемный писакам А все потому, что Эдди верил: он недостоин своего руководителя по антропологии, а тем более серьезных научных верительных грамот. Редко они соответствовали тому, что происходило в реальной жизни, но в этот раз должна была состояться очень важная пресс-конференция… Все, кто входил в журналистский союз, присутствовали.

Технологии приходили и уходили, и распространение информации, обмен мнениями могли происходить сотнями различных путей. Порою, довольно часто, информация шла прямо в мозг по оптическому нерву. Однако пресс-конференция требовала присутствия во плоти, потому что лишь присутствуя во плоти можно наслаждаться пищей и вином, которые подавались после, на банкете. Эдди был доволен подобными аспектами оставшихся традиций.

— Я поместил в служебную сеть Ариэля входящие доки назначений, использовать которые они рекомендовали, — объявил он лишь для того, чтобы поддержать разговор с Вили. — Я имею в виду то, что касается звезды Каванага.

Вили, облаченный сегодня в эффектный профессорский костюм, посмотрел на него сверху вниз, одарив взглядом, полным симпатии.

— Хорошо. Кто-то ведь должен был это сделать.

— Может, за этим последует какое-нибудь необычное сообщение.

— Думаю, что ближайшие лет сто пятьдесят ничего подобного не предвидится.

— Ладно… Ну а что, если планеты системы звезды Каванага и в самом деле пригодны для заселения? Что, если нам и в самом деле удалось основать там колонию? Я сказал бы, что это была бы одна из величайших побед в истории человечества.

Вили пробежался вверх и вниз взглядом по рядам гостей, рассевшихся в конференц-зале. Он ничего не сказал и не говорил больше ничего еще достаточно долго. Судя по всему, происходящее ему не шибко нравилось. Какой-нибудь журналист назвал бы это ничьей в поединке двух стрелков с Дикого Запада. Эдди казалось, что его метафорическая рука парит над его воображаемым револьвером. Он вдруг почувствовал странную беззаботность, и сам, неожиданно для самого себя, разрушил стену тишины, которую возвел между ними экс-профессор.

— Я по-прежнему считаю, что это самая важная миссия за всю историю космической программы. Представители корпораций не сделали бы по сети таких денежных вкладов, если бы это было не так… Я еду.

Вили испустил долгий протяжный вздох. Он по-прежнему сидел поджав губы.

— Живые мертвецы, — пробормотал он. — Живые мертвецы… Где официанты с ленчем? — Он нетерпеливо огляделся в поисках официантов с тележками, полными деликатесов. — Ты не знаешь, какая будет тут аудитория через двадцать пять лет, когда сигналы начнут достигать Земли. И даже не представляешь, какая тут будет сеть. А потом выясняется, что все, чему ты посвятил всю жизнь, — еще одна проклятая планета, непригодная для жизни. И тогда ты поймешь, что потратил свое время впустую.

— А я-то считал, что вы будете обеспокоены моим отъездом. Станете волноваться за вашего самого дорогого и близкого друга.

— Так или иначе, а я думаю о тебе. Ублюдок ты, да и только.

— А я ничуть не волнуюсь. Миссия организована так, что весь персонал будет иметь примерно одинаковый статус.

— Уверен, ты не пожалеешь о потраченном времени. Конференция получилась очень утомительной.

Эдди ушел, прежде чем были накрыты столы для ленча.

Он дал волю ярости только во время ужина в своем любимом ресторане. Ненавидел он эту свою привычку. Внутренне проигрывая все «он сказал», «я сказал», словно пролистывая пьесу, он смотрел куда-то вдаль, ел чисто автоматически, что было совершенно очевидно для окружающих. Возможно, он даже произнес что-то шепотом, шевеля губами. И только поднеся ко рту бокал, он осознал, что не говорит вслух.

«Ты, Вили, — самодовольное, мелкое дерьмо. Ты ведь можешь делать деньги как эксперт, просто отклоняя исследования. Но ты еще будешь жив, когда через двадцать пять лет я напишу свой первый репортаж. Вот тогда-то я тебе покажу. Получится настоящая драма. Потерянные племена, больной бизнес, новая Земля. Все правильно. На данное время обнаружено шестьдесят семь тысяч четыреста пятьдесят планет, но человеческие колонии…» Совершенно логично то, что Эдди собирался отправиться туда, наблюдать и докладывать, даже если никто не услышит его слов. Он верил в то, что в глубине души каждого исследователя заложен именно такой инстинкт.

В конце концов, фактор неизвестности не остановил первых исследователей, не так ли? Чем он отличался от викингов, которые отправлялись в плавание через Атлантику, тогда еще не нанесенную на карты? А ведь они боялись слишком близко подобраться к краю мира. С другой стороны, возможно, он уже знал слишком много, намного больше того, что могли нарисовать в своем воображении моряки прошлого. Он знал, что, если его путешествие займет месяцы или даже годы, позади останется мир, который будет стариться намного быстрее. «Живые мертвецы», как сказал Вили.