Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин

придумали? Пахо мне всё поведал.

— Ампара, ты бывала в других городах на побережье? — Мира вопросительно вскинула голову.

— Только в Аресибо, сеньорита. Туда меня привезли совсем маленькой. Давно это было. Я ничего не помню из той жизни.

— Аресибо! Где это?

— На запад от Сан-Хуана, сеньорита. Чуть больше десяти лиг вдоль побережья. Слыхала, что городок очень красивый. Только дождей много. Засух вовсе не бывает. Не то, что в вашем Понсе.

— Ты ничего никому не говори, Ампара. Никто не должен знать, что мы задумали покинуть этот город.

Ампара посерьёзнела, нахмурилась и ответила убеждённо:

— Не извольте беспокоиться, сеньорита. Мне об этом и Пахо говорил. Он сильно волнуется.

— И я тоже. Помаленьку собирай вещи. Завтра или послезавтра мы уедем.

Негритянка сжала губы. Было видно, что ей это не нравится. Ничего не ответив, она удалилась, опустив голову.

* * *

Габриэла много думала о неожиданной и так желанной встрече. Её обеспокоило отсутствие Хуана. Скорее она была зла на это. К тому же её желание повидаться с Хуаном оказалось неосуществлённым, а Мира слишком настороженной и скованной.

«Она почему-то боится меня, — подумала Габриэла. — Что ей известно? Что рассказал ей Хуан? Но девчонка достаточно осторожна. С кем она теперь живёт? Не одна же! Хорошо бы проверить».

В доме дяди были гости. Его давний друг дон Висенте с сыном. Сына звали Андрес де Руарте. Он был высок, строен, привлекателен и выглядел настоящим грандом. Волнистые каштановые волосы в сочетании ухоженной крохотной бородкой и усиками делали его лицо довольно ярким.

— А вот и наша милая Габи! — приветственно поднял руки дядя. — Прошу вас!

Дон Анисето любезно познакомил Габриэлу со своими гостями. Дон Андрес с интересом посмотрел на девушку, галантно поцеловал руку, спросил учтиво:

— Надеюсь, нашествие пиратов вам не очень повредило?

— Совсем наоборот, дон Андрес! — бросила она мимолётный взгляд на дядю.

— Вот как? — Удивился молодой де Руарте.

— Понимаете, сеньоры, Габи некоторое время была у них в плену. И только недавно ей удалось ускользнуть от них. Это ужасно, должен вам заявить!

Дядя осуждающе посмотрел на Габриэлу.

— Боже! Неужели вас захватили эти ужасные еретики? — Дон Андрес искренне заволновался. — Я слышал от дона Анисето, что вы из Понсе. У вас там усадьба?

— И обширная! — Поспешил вклиниться дядя. — Правда, недавно отошёл в мир иной её отец. Бедная моя кузина! Это её матушка. Но, Слава Господу нашему, её брат ушёл из флота и теперь принял все дела асиенды.

— Сколько печального вы нам поведали, друг! — дон Висенте сокрушённо покачал головой. — Вы долго ещё пробудете здесь, сеньорита?

— Трудно сказать, дон Висенте. Хотелось бы поскорее оказаться дома. Там все волнуются, переживают за меня.

— Понимаю, — искренне согласился дон Висенте. — Однако вам, молодым, лучше оставить стариков. Сын, не согласишься ли ты посмотреть, как идут восстановительные работы? Сеньорита Габриэла не откажется тебя ознакомить с ними?

И старый дон Висенте многозначительно глянул на сына. Тот вопросительно посмотрел на девушку. Габриэла понимающе улыбнулась.

Этот молодой идальго ей понравился, и его общество обещало некоторое развлечение. А она так жаждала этого, что охотно протянула руку, приглашая следовать за собой.

Лишь час спустя молодые люди вернулись в дом. Там уже был готов ужин, и негритянка заканчивала сервировать стол.

— Похоже, наши дети подружились! — воскликнул дон Висенте с радушной улыбкой.

— Вы очень любезны, дон Висенте, — отозвалась Габриэла. — Ваш сын очень умело меня развлекал. Я благодарна ему за это. Тем более что последнее время я была лишена всего этого и сильно соскучилась по благородному обществу, — она блеснула глазами в сторону молодого идальго.

Она заметила, что оба старых друзей были довольны их настроениями.

Ужин прошёл очень непринуждённо и даже весело. Особенно отличалась неумолкаемая донья Мария.

Глава 2

Море слегка рябило в лучах солнца. Судно почти не покачивалось под слабым ветром. Ни одна птица не нарушала безбрежности голубого неба.

Хуан в задумчивости облокотился о фальшборт и всё вспоминал недавнее прошлое. Он лишь неделю, как смог приступить к работам. Но и теперь он часто испытывал слабость и дрожь во всём теле. Лихорадка долго трепала тело. И лишь усилия молчаливого грубого лекаря успели вытащить его из смердящей ямы небытия. Он смутно припоминал то тоскливое ожидание ветра. Почти две недели судно стояло без движения в полосе мёртвого штиля. Лишь течение с неторопливостью черепахи несло беспомощный корабль, пока не вынесло под лёгкие струи ветерка. И теперь судно медленно двигалось на юго-восток.

— Какого дьявола ты тут прохлаждаешься, Долгоносик?

Хуан вздрогнул. Перед ним стоял боцман с разъярённой красной мордой, заросшей чёрной с проседью бородой и зауженными глазами неопределённого цвета под лохмами чёрных бровей.

— Иду, — коротко ответил Хуан.

— Захотел схлопотать по зубам? Это мы легко можем устроить, дохляк! — И двинул Хуана кулаком.

Тот успел уклониться и лишь слегка ощутил скользящий удар по скуле. И удивился, что не полностью утерял способность к этому.

— Иди отрабатывай свой проезд, доходяга!

— Я его сполна уже оплатил, — буркнул Хуан нерешительно. — Где мой кошель с дукатами? Где два перстня и кинжал?

— Ты вздумал ещё тявкать, испанская собака? — и боцман опять двинул Хуана по голове.

На этот раз Хуан отклонился недостаточно, и отшатнулся, больно ударившись о брус фальшборта.

— Я дворянин! И требую к себе соответственного обращения! — попытался урезонить боцмана, потирая ушибленное место.

— Пошёл шить паруса, пёс испанский! Быстро!

Они говорили каждый на своём языке, но понимали друг друга.

Хуан знал, что возражать бесполезно. Но что-то его подталкивало, и он часто задирался. Синяк до сих пор ещё не сошёл после одного такого выпада. И сейчас боцман отвесил ему оплеуху, хотя и не очень сильную.

Никто не брал на себя признание в его ограблении. У него даже сапоги с ног стащили во время его болезни. Лишь один из матросов, испанец лет сорока по имени Хорхе, благосклонно относился к Хуану. Да ещё пилот ни разу не накричал или ударил. Он с любопытством наблюдал за Хуаном, но до сих пор ни разу не заговорил с ним.

Матросы сидели в тени паруса и неторопливо ковырялись в толстой парусине. Хуан с трудом прокалывал огромной иглой многослойную ткань, равнодушно слушал байки матросов и насмешки в свою сторону. Его голова постоянно была занята своими мыслями.

Беспокоило в основном мысли — что с Мирой и неграми? Как они там живут без его помощи и поддержки?

И всё же с каждым днём эти мысли тускнели. Время и рутина делали своё дело. Теперь его