Зачистка территории - Владимир Митрофанов

– Женат?

– Нет. Мы расстались, – ответил Шахов после некоторой паузы и, сжав губы, отвернулся. И в этот самый момент в его глазах Павел с удивлением успел заметить отблеск неведомого ему любовного пожара, который все еще поглощал Аркадия Шахова.

– Дети есть? – все же по инерции спросил Павел.

– Дети? – переспросил Шахов, несколько напрягшись. – Нет, детей – нету.

Возникла пауза. Было видно, что отвечать на эти, в общем-то, самые что ни на есть обыкновенные вопросы, Шахову было отчего-то неприятно. Павел больше и спрашивать не стал.

– Ну, что – может, по пиву, посидим где-нибудь? – предложил он

Шахову. – Давай только на огород к тетке съездим за ключами, да и узнаем у нее, что там такое происходит. Кстати, кто еще из наших есть в городе? Хомяк-то, надеюсь, здесь? Надо ему звякнуть!

Позвонили. Хомяк, как оказалось, был в это время совсем рядом – на рынке, очень обрадовался Павлу и сказал, что тут же и подойдет. И действительно, вскоре они увидели довольно полного человечка, идущего от рынка и оглядывающего вокруг в поисках ребят.

– Ну, Хомячина и отъелся! – только и сказал Павел, увидев его и моргая фарами.

– Так ведь хорошо живет! – ответил Шахов. – Бизнес у него свой: лесопилка и магазин-склад лесоматериалов – вагонка, брус и прочее…

И еще магазин "Продукты 24 часа". Кстати, могут быть некоторые проблемы: у Хомяка жена беременная, причем месяце на седьмом, а она вообще не любит всяких холостых приятелей и разные товарищеские пьянки. Сейчас ведь он, как говориться, "на голодном пайке", и ей все кажется, что мужики в компании сразу блядей позовут и все такое… Он никуда и не ходит, домой только вовремя. Впрочем, он тут рассказал, что все равно она ему не доверяет – каждую субботу непременно выдаивает Хомяка до капли! Уж не знаю как это технически выглядит!

Оба хохотнули. За те несколько минут, пока Хомяков шел через площадь, Шахов успел рассказать Павлу, что Хомяк недавно поменялся с родителями жены: отдал им свою квартиру в новом доме, а сам начал заново перестраивать их старый дом в переулке Крылова. Там, в переулке, еще осталась булыжная мостовая, и набережная была совсем близко – всего метров сто, – место тихое с большим двором и садом.

Шахов сообщил, что Хомяков хочет построить вместо старого деревянного большой каменный дом. Ему откуда-то запала мысль, что деревянные дома гниют и горят. Ведь именно из-за того, что в России было много дешевой древесины, здесь всегда строили дома из дерева, поэтому многих городов не осталось вообще: они либо сгорели дотла, или просто сгнили от старости. Так, например, одно время процветавщий деревянный город Переяславль-Залесский сгорел в один день весь. В Западной Европе же дерева было мало и дома строили из камня, поэтому хоть что-то да осталось.

– Он хочет создать родовое гнездо. Другой вопрос: возможно ли в наше время в принципе сделать родовое гнездо? Вопрос, понятно, спорный, но отказаться от этой мечты он никак не хочет. Однако в последнее время у него наметились некоторые проблемы: наш местный авторитет Мамаев решил на месте этого квартала построить постоялый двор в старинном русском стиле – что-то вроде развлекательно-торгового центра. Теперь выкупает там дома и землю.

Тут как-то и к Хомякову приходили его люди, намекали, нарочито жгли спички. Не знаю, чем там кончилось дело.

Через минуту Хомяков ввалился с некоторой одышкой на заднее сиденье. Теперь их уже было трое – потихоньку собиралась старая школьная компания.

– Вы куда собрались, парни? – спросил Хомяков.

– Сейчас к Пашкиной тетке заедем на огород, он ключи возьмет от квартиры, а потом планируем где-нибудь посидеть, – разъяснил Шахов

Хомякову, пока Павел разворачивал машину.

Тут же чувствительно тряхнуло, скребанули глушителем на колдобине. Павел чертыхнулся. Хомяков же сказал:

– Я бы с вами поехал, да мне надо еду домой забросить и еще кое-какие мелкие дела сделать, а потом: давайте действительно посидим где-нибудь – скажем так, через часик? Можно было, конечно, и у меня, но Татьяна на седьмом месяце – очень нервная. Но пивка все равно обязательно попьем. Слышь, Паша, у нас есть теперь такое неплохое место "У Фомы" – вон там! – конечно, несколько с грязнотцой, но уютное. Раньше-то как было? Закрученные алюминиевые вилки, разбавленное пиво. И тому были рады. Мы с Танюхой однажды, правда давно уже, были во Франции, идем и видим надпись "Русский ресторан "Граф Безухов". Зашли посмотреть. Ну, там обычный псевдорусский антураж: хохлома, самовары, павловские платки – все культурно, но ты знаешь, тоже все равно как-то с грязнотцой…

Бывшие наши, наверняка, его и держат, и по-другому, наверно, не могут. Некая национальная особенность! Мой дядя Сеня на войну-то по молодости лет не попал, но после нее служил в так называемых оккупационных войсках в Германии. Он рассказывал такой эпизод.

Стояли они в каком-то то ли городке, то ли в деревне (а в Германии деревни не такие как у нас – там дома все каменные). И вот он как-то видит: в одном дворе играют детишки. Так вот, все дети деревенские аккуратно по-немецки одеты, в светлых рубашечках, даже с галстучками, в коротких штанишках на лямках и в гольфиках. Все очень чистенькие, и только один из них, который помладше, какой-то не такой. Вроде и одет так же, но весь чумазый, лямка одна с плеча съехала, гольфы спустились, под носом – грязь. Дядя Сеня поинтересовался, что это такой за ребенок и почему он так отличается от других детей. Может быть, больной какой-нибудь? Ему соседи сказали, что хозяйка родила его от стоявшего здесь в войну русского солдата, и вот такой получился ребенок. Это произвело на моего дядю довольно сильное удручающее впечатление. Здесь угадывалась некая страшная генетическая предрасположенность русских к беспорядку и хаосу. Нечто подобное, говорят, происходило, когда наши переселенцы прибыли обживать Восточную Пруссию – ныне Калининградскую область.

Переехавших туда из России поразила невиданная аккуратность и устроенность быта людей, живших там до них. А каким все это вскоре стало, вы и сами знаете. Можете съездить и посмотреть. Я там был.

Дядя тогда вот что подумал… – продолжал Хомяков рассказывать, пока машина медленно пробиралась через ямы.

Дядя Сеня, младший брат матери Хомякова, в юности был известный в

Любимове бузотер, весельчак и выпивоха. Им он остался и по сию пору, хотя был уже в возрасте далеко за полтинник. Был он знаменит еще и тем, что по пьяному делу на кухне они с другом однажды съели с хреном лечебный чайный гриб, будучи уверены, что это холодец. Бабке загорелось промывать гриб именно в тот самый день, и она, пока мыла банку, оставила его на подоконнике на блюдечке, а туда пришел дядя

Сеня со своим дружком. Впрочем, все истории с дядей Сеней имели общие места: "Выпили – показалось мало… Пошли взять еще…" Одну встречу с ним Шахов запомнил очень надолго, потому что дядя Сеня тогда напоил всю их компанию собственноручно изготовленным гороховым самогоном буквально до безобразия. И пока не напоил, не выпустил из дома. Когда ребята возвращались домой, их бросало от забора к забору

– как в сильный шторм. "Нет, это не дядя, это – злой магрибский колдун!" – прохрипел тогда сам Вова Хомяков, упершись обеими руками в стену дома и отплевываясь от блевотины. Шахов тоже выдал обильную струю из желудка, забрызгав недавно купленные ботинки. От того вечера у него осталась одна короткая запись в дневнике, куда он заносил важнейшие жизненные правила, но которые, увы, далеко не всегда выполнял: "Никогда больше не пить крепкие алкогольные напитки!" И еще была у дяди интересная присказка к месту и не к месту: "Ну, все, Ваня, не едем мы с тобой в жаркие страны!"

Можно сказать, что дядя Сеня был знаковой, в какой-то степени даже культовой фигурой в местном масштабе – примерно такой же, как и тесть Хомякова. Впрочем, тестя мало, кто из ребят видел вживую, но все, кто общался с Хомяковым, непременно о тесте слышали, поскольку абсолютно по любому жизненному поводу объявлялось его непререкаемое мнение. Может быть, тот в чем-то заменял Хомякову рано погибшего отца. Сам же отец Хомякова пьяный утонул на рыбалке при очень странных обстоятельствах. Хомяков пытался узнать правду, но тщетно.

Все участники той рыбалки молчали, буквально как рыбы. Чтобы раскрыть эту тайну, Хомяков с женой Татьяной и еще близкими родственниками однажды даже прибегли к спиритическому сеансу.

Подготовились, как полагается – перевернутая тарелка, написанные на столе буквы. И – сработало. Тарелка стала ездить. Осталась запись той жуткой беседы:

"- Папа, кто тебя убил?

– Их было много…

– А нужно ли мне отомстить?

– Они сами умрут собачьей смертью!

– Нужно ли мне к тебе на могилку приехать?

– Нет, береги Таню…" (То есть жену Хомякова.)

И так далее. Понятно, все женщины рыдают, в комнате стоит запах валерьянки. Жуть одна…