Калейдоскоп 4 - Александр Гарцев

прием. Сдал анализы, прошёл комиссию

Взяли на операцию. Хоть и стенокардия у него, и ИБС. За что Иван им безмерно благодарен. Теперь вся надежда на руки хирургов. На судьбу. На силу свою. Как завтра?

Ждет Иван, волнуется.

На всю оставшуюся жизнь.

Враги.

Взаимоотношения между матерью ребенка и его женой.

По русски-между свекровкой и снохой. Сколько горя, сколько житейских нравственных недоразумений скрыто в отношениях между этими двумя женщинами, особо близкими ребенку, сколько вражды, ненависти, страстей, вплоть до криминальных.

Почему? Вместо благодарности, что одна женщина родила и воспитала для другой женщины хорошего мужа, отца, друга, любовника, жениха, спутника жизни.

Вот тема, неисчерпаемая для писателя.

Мир планеты Сид.

#фэнтези

Две цивилизации. На разных основах и принципах существования. Живут друг в друге. Но не зная, не ощущая другого мира, других сущностей, не мешая друг другу, не взаимодействуя, не подозревая.

Группа ученых делает открытие. Оно расширяет возможности виртуального проникновения человеческого сознания в окружающие нас миры.

Появилась возможность наблюдения и проникновения в мир другой, существующий рядом и сулящий практически неограниченные возможности обогащения за счет энергии того мира, превращающейся здесь в электронные золотые слитки. Бесконечный источник биткойна за счет математических искажений в другом мире.

Но искажений, убивающих думающие сущности из другого мира.

Начинается борьба между хорошими учеными, дельцами от науки, бизнесменами за овладение тайной ключа проникновения в иной мир.

Борьба между нравственным выбором. Между целью и средствами, между благородством и жадностью.

Дело в том, что эти математические искажения высасывают из того мира души этих невинных людей, живых, мыслящих, добрых, беззащитных.

Появление золотых слитков тут автоматически означает исчезновение душ и живых людей там. Означает чью-то смерть.

Для кого-то это страшно, это нравственное страдание, это недопустимо.

Для кого-то это только бизнес.

Трагедия неразрешима.

Но герой находит решение.

Бунт

Колхоз, предвоенных, военных, послевоенных лет. Вятская деревня. Боевой энергичный председатель Павел Петрович.

Сложные были времена: борьба с неурожаем, поборами, отчеты с хитринкой перед районными и областными советскими и партийными бонзами, курирующих, а по сути, вытягивающих последние жилы из измученного подневольного крестьянства, скромный быт сельчан, суровый, но привычный, пропаганда, давление лозунгов, голод.

Со всеми проблемами справлялся Председатель. Любили его колхозники. Жалел он их.

И решается выдать за трудодни, заработанное ими (по мешочку зерна) до выполнения плана поставок. Анонимка, донос, арест, карательные органы, суд, 5 лет лагерей, Вятлаг.

Вернулся. Пятидесятые. Доносчик работает в сельсовете.

–Уезжай-ка ты, Паша, – советует он, вернувшемуся, – не мути народ, собрание у нас завтра, вон из района прислали кандидатуру хорошую на должность председателя колхоза. Племянник самого Ивана Ивановича.

Павел Петрович ничего не сказал.

А на собрание пришел.

Что там было!

Какое решение примут непослушные партийным и советским бонзам колхозники в рассказе Александра Гарцева "В отдельно взятой деревне…»

«Какой же я подлец»!

Описание страшного сна. 18+

«Ну и сон мне приснился. Ужасный. Попробую описать в деталях и подробностях.

Приехали ко мне в гости Санька Задорин и Кольчик Сураев, мои друзья по техникуму. Мы обменялись приветствиями, обычными в этом случае любезностями, и где-то в большом запутанном здании смотрели то ли кино, то ли какой-то концерт. И потом где-то пили «Агдам». Потом Серега с Санькой куда-то исчезли, а мы. С Колькой попали в кампанию веселых девчонок. Вместе пили. А с одной я даже сидел в темном кинозале, обнимал и ласкал ее, невинно глядя на экран, пока она не сбежала, а я пересел к другой, и мы с ней тоже долго целовались. Но, когда я полез дальше, она тоже закапризничала и перед самым концом фильма куда-то исчезла. Сбежала, наверно, как и та, первая.

Но я почему не расстроился.

А после кино мы с Кольчиком ходили по недостроенному зданию, которое было сделано из старинного красного кирпича. Гуляли или ходили из комнаты в комнату, из зала в зал. Пока не попали в большой зал с кафельными стенами, где мылся какой-то юноша. Он ничем не привлек нашего внимания. Потому что он был мраморный как греческая статуя, даже в темном треугольнике паха на было ничего особенного, что могло бы привлечь внимание.

Откуда-то взялся Санька. Зашли в туалет. Поссали. Три писсуара стояли в ряд. Почему-то там были зеркала. И наши штуки все были видны. Штуковины у Саньки с Колькой нормальные. Но и у меня не меньше. Довольные пошли дальше, пошатываясь от выпитого вина.

И вдруг увидели девушку или женщину в зеленом пальто. Она, гордо подняв голову и одиноко шла впереди.

–Давай ее! -шепнул Колька

–Давай.

И мы, не отрывая от ее глаз, пошли за ней, пока она не заглянула в какую-то дверь. Сквозь щель мы увидели чистые заправленные кровати. Послышались девичьи голоса. Я заглянул. Гальки тут нет.

Мелькнула в комнате девичья фигурка в комбинации:

–Нет, их нет. Они ушли куда-то.

Женщина закрыла дверь и тут мы налетели и затащили ее в соседнюю комнату. Я повернул ее лицо к себе и крепко обнял. И тут она голосом моей любимой актрисы Татьяны Дорониной и говорит:

–Тише, мальчики, тише, услышат.

Колька в нерешительности остановился у двери, а я продолжал целовать ее шечки и ушки.

–Тише, сейчас я, – снова сказала она голосом Татьяны Дорониной, но на лицо она была не Татьяна Доронина, некрасивое лицо. Но глаза, зато добрые и веселые такие с хитринкой. Она сама повела меня к кровати и легла. На ней были черные колготки. Она была в зеленом пальто, и, вообще, на ней было одето черт знает сколько одежды.

–Коль, закрой дверь- сказал я, начиная расстегивать пуговицы ее пальто. Пальто почему-то никак не расстегивалось. И я начал расстегивать его снизу. Она не сопротивлялась, и мне даже показалось, что так слегка снисходительно и улыбалась мне и моим таким быстрым и суетливым действиям. Я расстегнул пуговку и откинул полы пальто. Но до животика была еще кофточка. Я сердито посмотрел на этот ряд черных кнопочек и еле сдержался, чтобы не рвануть их к черту. Наконец все расстегнуто, наконец все распахнуто, только черные колготки никак не снимались и запутались в туфлях. Забелели в темноте красивые ножки, животик, мягкие и теплые коленки. Я еле сдержался, чтобы сразу не прыгнуть на нее.

Но тут я подумал о Кольке. А как же Колька? Он что будет после меня? Поди обидится Колька-то. Друг все-таки. Он то как? И я стал его искать. Я оглянулся на Кольку. Дверь была открыта. Кольки не было. И тут я проснулся.

Лежу. Вздыхаю. Переживаю все виденное. Никак не могу успокоиться. Сердце колотится от страха. Смотрю в потолок и думаю: «Ну и сволочь же я, если мне сняться такие сны. Ну и подлый же я человек! Подлец!

Общество трезвости.

#реконструкция.

1986 год разгар перестройки.

Свобода. Гласность. Плюрализм. Крупное машиностроительное предприятие. Многотысячный коллектив. Четырёхугольник. Борьба за трезвость. Профсоюзы. Рабочее движение. Профком. Партия. Агент, донёсший