Дорога камней - Антон Карелин

— Помните только одно, Гиллар, — медленно и тихо произнесла она, — после того, как вы собственноручно подпишете отречение и оставите столицу, чтобы насладиться покоем старости, взявшей вас за горло... кто-нибудь из особо дальновидных попытается востребовать вас. Будут ли это тупые правители Талера или прозорливые Гаральдские лорды, мне в высшей степени все равно. Потому что верно лишь одно... — полушёпот её взлетел к потолку, падая в бездонный колодец чернеющих небес, — если это случится и вы откликнитесь на их зов, я уничтожу вас.

Старик дрогнул. Дрогнул внутренне, бестелесно. Катарина неотрывно следила за тем и видела, как плечи его медленно опустились, — стена между ними внезапно рухнула, и напряжение, накопленное последними минутами молчания, теперь покинуло его... Он слышал все, что она хотела сказать. Он понял все, что должен был понять. Скорее, даже больше, — но это не особенно волновало её.

Катарина не воспринимала этого человека, как соперника или врага. За последние пять лет она успела глубоко проникнуть в него и по большей части понять силы, движущие им.

Нож, стоящий вне круга телохранителей у неё за спиной, цепко и внимательно изучал Диктатора, замершего у окна. Тот молчал, повернувшись к Инфанте спиной, рассматривая открывающиеся взгляду башни, галереи, улицы, площади, парки и дворцы. В позе его, по мнению Ножа, было что-то надломленное, особенно мгновение назад, когда напряжённые поднятые плечи застыли, словно маленький кривой горб. Словно старый воин осознал, что силы покинули его, — точно в тот момент, когда он наконец-то встретил противника, которого ждал всю жизнь. И, мысленно осознав себя, отчётливо пенял, что теперь уже слишком слаб для того, чтобы по-настоящему с ним бороться.

Насколько знал убийца, судьба этого Диктатора в действительности сложилась именно так. Он был слишком гениален даже для расчётливых вождей Седьмого Нашествия сынов Хран-Гиара, даже для адептов из клана Ушедших, что стояли у них за спиной. В свои семьдесят два он так и не встретил до сих пор никого, кто был бы ему ровней, и теперь ему предстояло уйти, так и не показав миру дарованные свыше и воспитанные жизнью возможности, так самому и не проверив, не познав их до конца.

Полководческий гений Гиллара, признаваемый всеми осведомлёнными людьми, в самом деле так и не был ни разу по-настоящему подтверждён. Седьмое Нашествие, неодолимое и смертоносное, после разгрома в шесть недель сейчас, тридцать с лишним лет спустя, почти никто не считал за угрозу достойного уровня. Быть может, Старик остался непобеждённым не потому, что был гениален. Быть может, ему просто не досталось противника сильнее; Имперская военная система сама по себе была организована настолько правильно и чётко, что победа над кочевниками была, по мнению многих, неминуема. Быть может, в большие сроки?.. С большими потерями?.. Быть может... Никто не мог бы точно ответить на этот вопрос.

Теперь же, когда против него выступали воистину гигантские, чуть ли не всевластные силы, радость сражения с которыми могла окупить долгие годы кропотливого служения, Старик не мог сделать решающий шаг. Он дал присягу следовать интересам Дэртара, и нарушить её, повергая Империю в море борьбы и ныне уже реального, столь близкого внутреннего кровопролития, не мог.

* * *

Долгую минуту ничто не нарушало длящегося осязаемого ожидания. Затем, в полной звенящей тишине, Танат Гиллар повернулся, заскрипев новыми туфлями простого офицерского кроя, к которым имел пристрастие с самого офицерского детства, с шести лет.

—  Отвечая на вопрос, Ваше Высочество, — безжизненным, ровным голосом, надтреснутым и чуть охрипшим, произнёс он. Замолчал. Пожевал губами, готовясь поднять на неё взгляд выцветших блекло-серых глаз. Поднял, посмотрел в безмятежное, ожидающее лицо... В глазах Принцессы застыла странная, едва заметно тоскливая недосказанность.

—  Я не желал бы раскола Империи, — сказал наконец он, устало и серо глядя на неё. — Не хотел бы анархического правления и расслоения интересов, как не желал бы расформирования Воинства, — с его сухих бледных губ сорвался крошечный вздох. — Но я не вижу иного пути. Для нынешних правителей Империи, не для себя.

В глазах Катарины медленно, в такт его словам разгоралось спокойное, уверенное понимание. Она видела и слышала каждое произнесённое слово, — и сотни остающихся несказанными. Она улыбалась — никто не замечал её улыбки, даже Старик, который смотрел прямо на неё.

—  Мне, — тихо сказал он, — было бы просто пойти на исключительные шаги. Но я сознаю, что при всей полноте влияния отдельного человека на массы существует предел, через который мне перейти не дано. Есть другой, кто мог бы изменить все, с самого начала до конца.

Губы Инфанты дрогнули, искривившись на мгновение: о, как она была с этим согласна!..

—  Но Он предпочитает не вступать в ширящийся конфликт. В расслоение интересов, о котором я упомянул... — Старик качнул головой, прислушиваясь к своим мыслям, тщательно стараясь сказать все так, как написал бы лучший и тщательнейший хронист, без единого лишнего знака, без вздоха. Голос его размеренно скрипел. — И я, вслед за Ним, понимаю, к чему приведёт прямое вмешательство Диктатора. Сколько оно будет длиться, чем закончится. И если одна дорога ничуть не лучше другой, пусть будет выбрана та... — Он запнулся, на мгновение замер, вздохнул... и твёрдо завершил: — ...которая будет выбрана.

На этом полководец замолчал. Впалая грудь его, не украшенная ни одной из полученных наград, облачённая в ежедневный серо-чёрный офицерский камзол, неуверенно всколыхнулась пару раз. Бледное лицо посерело. Принцесса явно истощила старика, силы его были на исходе — это видел каждый. Лагеру, согласно расположению в круге обращённому к Диктатору лицом, было абсолютно непонятно, как тот умудрился дожить до нынешнего дня и перенести напряжение последних недель на ногах. По мнению старшего телохранителя, Гиллара следовало отправить на покой. Все равно, в богатый дворец или домой, в деревню, из которой он пришёл. Его следовало просто избавить от всего этого, — чтобы спокойно дожил оставшиеся недели. Честно говоря, было жалко деда. Добрый ведь человек...

Нож, мыслящий дальше Лагера, в те же секунды был сильно удивлён. Он не ожидал, что постаревший, теряющий силы человек в нескольких словах, так спокойно и полно раскроет Принцессе причины, по которым собирается отступить. И, как показалось убийце, Катарина также ожидала не совсем такого ответа.

Подвижное, светлое, сияющее лицо Её Высочества замерло; прищуренные глаза краткое мгновение изучали сгорбленного, опустившего взгляд старика. Затем Инфанта кивнула.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});