Весьма безрассудно - Риа Уайльд

пытаюсь сдержать слезы, которые хотели упасть, но плакать было бесполезно, это только помешает мне.

— Прошло много времени, Лира, — шепчет Скотт.

— Блэйк, — выплюнула я, выпрямив спину, когда его рука продолжала скользить по моему телу, останавливаясь на влажной области на боку, откуда свободно текла кровь.

Я чувствую на себе тяжелые взгляды Энцо и Хоука, их проклятия, сорвавшиеся с губ при виде крови. Но им не стоит беспокоиться обо мне. Как только они узнают, что я сделала, к чему привела всех, они будут вправе сами убить меня.

Прошлые действия — словно длинная тень, рано или поздно она догонит нас. Годы бегут, мы думаем, что сбежали, но нет. Последствия всегда стучатся в дверь, чтобы преподать урок.

Наверное, так и должно было быть.

Возможно, это был странный способ вселенной дать мне почувствовать счастье и принадлежность, прежде чем забрать все назад в качестве платы за то, что я натворила.

Месть и попытка исправить зло — не выход.

Око за око и все такое…

— Отпусти их, — говорю я, не в силах скрыть дрожь в голосе.

— С чего бы мне это делать? — шепчет Скотт мне на ухо. — Гораздо интереснее использовать их, чтобы причинять тебе боль.

Его пальцы крепко впиваются в бок, надавливая, и боль вспыхивает так сильно, что я падаю на колени.

— Убери от нее свои гребаные руки! — рычит Хоук.

Но Скотт просто смеется и хватает меня за волосы, откидывая мою голову назад. Слезы свободно падают из моих глаз.

— Что тебе нужно? — Хоук борется с руками, которые держат его, казалось, не обращая внимания на очевидную угрозу его жизни. — Что тебе нужно от Блэйк?

— Ох, — протягивает Скотт, — он же не в курсе, верно?

Мой взгляд бегает между глазами Хоука и неподвижным Энцо, анализирующим обстановку. Его тело напряжено, он просчитывает варианты, но спасения ему не найти. Выхода нет. Скотт сильнее откидывает мою голову назад, и я вскрикиваю от боли

— Ты расскажешь им, дорогая. Расскажешь, что это ты виновата в том, что у Хоука остался шрам на лице. Расскажешь, как ты убила моего брата.

Глава 35

Блэйк

Я встречаю взгляд Хоука, расширившийся от слов Скотта, и, не в силах наблюдать за тем, как в нем просыпается осознание, перехожу к Энцо, который не выглядит удивленным, но его и в лучшие времена было трудно читать.

— Расскажи им всем, как ты убила человека, пока он спал, и обокрала меня! — кричит Скотт. — Как лгала и причинила боль двум мужчинам, которые напрасно расплатились за твои грехи против меня!

Одну руку он запустил мне в волосы, заставляя запрокинуть голову под болезненным углом, а второй, сжимающей пистолет, медленно, словно лезвием, провел по шраму у меня на горле.

— Ну же, милая Лира, — шепчет Скотт, — скажи им.

Тяжело дыша, я смотрю на Скотта.

— Ты прав, я убила Николаса. Я убила его и улыбалась, когда делала это.

Скотт ухмыляется и замахивается свободной рукой, ударяя меня по лицу рукояткой пистолета. Рука, сжимающая мои волосы, не оставляет мне шанса увернуться, и голова, словно от удара хлыста, резко откидывается в сторону. Сквозь пульсирующий звон в черепе я слышу рычание Энцо и Хоука, но слов разобрать не могу. Скотт грубо тянет меня обратно, и я смотрю прямо в его глаза, в которых плещется двенадцатилетняя ярость.

— Я убила его. И забрала твои деньги. Я сделала это, потому что он издевался надо мной, когда мне было четырнадцать. Он пытался изнасиловать меня в комнате, полной мужчин, ради развлечения. А когда я укусила его, то он перерезал мне горло!

Скотт раздувает ноздри.

Но я продолжаю:

— Я убила его, потому что твой брат был тупым куском дерьма, который даже не помнил, кто я такая, когда нашел потерявшуюся девочку, желающую заработать. Он не изменился. Он видел лишь возможность использовать меня так же, как и раньше. Поэтому я притворилась, что согласна с этим, чтобы проникнуть внутрь. Никто не подозревал меня, маленькую беззащитную сироту. Вы раскрыли мне все свои секреты… А потом, когда Николас был в самом уязвимом положении, когда он не мог сопротивляться, я нашла его и перерезала горло, а потом забрала деньги, — я перевожу взгляд с Скотта на Хоука. — Мне жаль, Хоук. Мне чертовски жаль. Я не знала, что он будет винить тебя или твоего брата. Я не знала до сих пор.

Хоук тяжело дышал, на его лице отражались страдание и ярость. Я его не винила. Это было предательство, без всяких сомнений.

Я поднимаю взгляд на брата Хоука, имени которого не знаю, но он неотрывно смотрит на меня.

— И тебе я тоже приношу свои извинения, — говорю я. — Извинения за то, что ты понес ответственность за мои поступки. Но я не сожалею о том, что сделала. Николас заслуживал смерти, а деньги, в то время, я считала, дадут мне шанс начать все заново. Я не видела другого выхода.

Скотт прижимает пистолет к моему горлу, прямо к шраму.

— Вот и замкнулся круг, — объявляет Скотт, обращаясь ко всем. — Элай вернул брата, а мы все — женщину, с которой все началось.

Несмотря на руку, лежащую на моих волосах, я поднимаю подбородок.

— Я готова взять ответственность за свои поступки, Скотт, — твердо сказала я. — И я не сожалею о том, что убила твоего брата. В конце концов он обмочился, ты знал об этом? Он умолял. Я была прямо там, с разбитой бутылкой у его горла, а он молил о пощаде.

— Заткнись! — кричит Скотт, отбрасывая меня и резко отпуская мои волосы. Он толкает меня дальше, пока я не падаю на спину у его ног. — Заткнись, грязная маленькая шлюха!

— Прекрати!

Тяжело дыша, я опустила голову. Если мне суждено умереть сейчас, я не встречу смерть со слезами или дрожью. Я взгляну ей в лицо и улыбнусь.

Вокруг меня воцаряется тишина. Собравшись с силами, я опираюсь на колени, обретая самообладание.

Мой взгляд падает на Элайджу, опускающего пистолет с головы Хоука. Он наклоняется к нему, тихо шепчет что-то, и между их ладонями происходит обмен. Брови Хоука хмурятся в замешательстве, когда его глаза поднимаются к моим, а затем Элай движется к нам. К тому месту, где надо мной нависает Скотт, готовый нанести добивающий удар.

— Будет правильно, — начинает Элай, — если она умрет от моей руки, это долг передо мной.

— Деньги? — рычит Энцо. — Тебе нужны деньги, они у меня есть. Отпусти ее.

— Мне плевать на деньги, — говорит Элай, на что