Неравная игра - Кит А. Пирсон

class="p1">— Вот именно.

— Твою мать! — стонет великан и снова валится на диван. — И что дальше?

— Даже не знаю, что и сказать, Клемент.

Спроси у меня кто совета, как поступить в моей ситуации, я бы порекомендовала ему уволиться из «Дейли стандарт» и вцепиться в любое предложение Алекса. Отослать блокнот и позабыть об отце и чертовом клубе «Клоуторн».

И еще бы добавила, что отчаяние Клемента меня не касается.

И, пожалуй, лучше прислушаться к собственным советам. Уж во всяком случае, к большинству из них.

— Послушайте, — начинаю я, пытаясь звучать оптимистично. — За свою журналистскую карьеру среди прочего я усвоила, когда требуется отступить. Возможно, именно это нам сейчас и следует сделать. Я могу отослать блокнот на абонентский ящик и бросить работу в газете, но все фамилии членов «Клоуторна» записаны у меня в компьютере, и, если что-нибудь всплывет, мы всегда сможем вернуться к расследованию.

— То есть ты предлагаешь сдаться?

— Нет, не сдаться. Отступить.

— По мне, так один хрен.

— А что еще мы можем поделать? У нас больше никаких зацепок.

Ответом служит очередной стон.

— Знаете что, — продолжаю я, — почему бы после моей встречи с Алексом нам не устроить вечеринку? Я угощаю! Куча еды и море выпивки — что скажете?

— Я не в настроении, пупсик.

— Ох, да бросьте! Пожалуйста, позвольте мне отблагодарить вас за все, что вы сделали.

Я подсаживаюсь к великану на диван.

— Пускай мы и не отыскали Таллимана, — улыбаюсь я, — но зато я нашла друга, а это не так уж и мало.

Клемент смотрит на меня, и мне не совсем понятно выражение его лица.

— Ну так что? Ужин и выпивка?

Он обреченно вздыхает.

— А ты наденешь то красное платье?

— Будет сделано.

— Тогда ладно.

Великан выдавливает улыбку, но в глазах его веселья нет. Для человека, поначалу не горевшего желанием охотиться на Таллимана, он слишком уж печален и совершенно не испытывает облегчения.

Впрочем, пора бы уже и перестать удивляться. Логика и Клемент несовместимы.

24

В «Три подковы» мы приходим в четверть седьмого. Настроение Клемента, почти все это время провалявшегося на диване и слушавшего радиотрансляцию матча «Арсенала», как будто несколько улучшилось.

Заказываем напитки, Алекс пока не объявился. На переговоры с бывшим коллегой я отвожу не более часа, после чего под каким-нибудь предлогом распрощаюсь с ним, и мы с Клементом закажем еду и приступим к празднованию — или поминкам, это уж как посмотреть.

— У них тут есть бильярд? — интересуется великан.

— Вон там, — киваю я на дверь. — Будешь играть сам с собой?

— Не переживай, пупсик, найду кого-нибудь.

— Ладно. Я зайду за тобой, как закончу с Алексом.

Он кивает и удаляется в другой зал.

Усаживаюсь за барную стойку и от души прихлебываю вина. Алекс Палмер — живое воплощение занудства, и встречаться с ним трезвой я не собираюсь.

Мой бокал уже практически пустеет, когда меня окутывает облаком едкого аромата лосьона после бритья. Я оборачиваюсь.

— Привет, Эмма.

Алекс наклоняется и чмокает меня в щеку.

У меня мурашки по коже бегут, к тому же он осмелился переступить границу моего личного пространства. И теперь стоит и скалится как идиот. Окидываю его взглядом, и увиденное полностью отвечает моим ожиданиям: зауженная, даже чересчур, узорчатая рубашка, неуместные для его возраста джинсы, круглая физиономия в розовых пятнах после бритья. В некотором роде он напоминает мне мальчиков, с которыми я встречалась в школе — неизменно переигрывавших, но никогда от этого не выигрывавших.

— Привет, Алекс.

— Могу я угостить тебя новой порцией? — кивает он на мой бокал.

— Да, спасибо. Мерло.

Мужчина заказывает вино мне и «настоящий эль» себе. Название благородного британского напитка проходит мимо моих ушей, но наверняка какое-нибудь нелепое, вроде «Барсучья мошонка».

Получив напитки, я веду его к столику, где, надеюсь, нас не заметят. Да поможет Бог тому, кто примет Алекса за моего спутника жизни!

Встреча начинается с десятиминутного трепа о всякой ерунде. Потом Алекс приступает к пространному и в высшей степени нудному описанию своей карьеры после того, как наши профессиональные пути разошлись, и затем плавно переходит к повествованию о своей жизни в целом. Как и следовало ожидать, он по-прежнему холост, однако все еще надеется встретить «ту самую». Если он хоть сколько-то способен улавливать посылы, должен смекнуть, что в этом плане я из разряда «даже не пытайся».

— Ну а ты как? — соизволил он поинтересоваться, переведя дух после автобиографического монолога. — Как жизнь-то?

Если сказать ему правду, разговор затянется до бесконечности.

— Да вполне. Работа сумасшедшая, но мне нравится.

Улавливаю перемену в его взгляде.

— Ах да, прости — была сумасшедшей.

— Так что произошло, если не секрет?

— Не секрет, потому что виноватой я себя не считаю. Шесть месяцев назад мне запретили контактировать с одним потенциальным источником. На этой неделе я позвонила ему с совершенно безобидным вопросом, и эту оплошность сочли достаточной для моего отстранения.

— Жестко!

— Да уж.

— Что ж, «Дейли стандарт» теряет, я нахожу.

— Посмотрим, Алекс.

— Ты в своем репертуаре, Эмма, — посмеивается он. — Разыгрываешь из себя неприступность.

«Уж для тебя-то я точно неприступна, дружок».

— Просто оставляю за собой свободу выбора, — криво усмехаюсь я.

Теперь многословный монолог Алекса всецело посвящен предлагаемой должности и моему идеальному соответствию. Не могу не признать, в его изложении работа действительно представляется весьма привлекательной, а в моем положении выбирать не приходится. К тому же, если смотреть на вещи позитивно, более высокая зарплата позволила бы мне переселиться за город минимум на год раньше запланированного.

— Согласна, Алекс, звучит соблазнительно.

— И насколько соблазнительно?

— А есть какие-то подводные камни?

— Ты хочешь сказать, кроме работы со мной?

Он смеется собственной шутке, и мне приходится присоединиться к нему. Вот только он попал в самую точку.

— Рабочий день порой затягивается, — продолжает мужчина, — да начальство чересчур взыскательно, но с твоим-то опытом тебе нечего бояться.

— И мне выделят машину? И личный кабинет?

— Все так.

Я откидываюсь на спинку стула и впервые с начала встречи всерьез задумываюсь над перспективой завершения журналистской карьеры.

— Пока ты перевариваешь информацию, — мурлычет Алекс, — позволь мне снова тебя угостить.

Он отправляется к стойке, где присоединяется к прямо на глазах разрастающейся кучке клиентов, ожидающих обслуживания. Субботними вечерами желающих расслабиться неизменно больше обычного, а сегодня к тому же многие как будто решили начать пораньше.

Наконец-то избавленная от болтовни Алекса, я погружаюсь в размышления над предложением работы и одновременно над безумием минувшей недели. Возможно, пересечение первого и второго вовсе не случайно и мне действительно пора кое-что менять