Кремлевский кардинал - Том Клэнси

Курьер стоял сейчас на ступеньке движущегося вверх эскалатора. Еще несколько секунд, и он окажется на улице. Там он найдет переулок, чтобы засветить пленку, и решетку канализации, куда бросит кассету вместе с сигаретой, которую только что сунул в рот. Всего лишь одно ловкое движение – и, даже если его арестуют после этого, не окажется никаких улик, а его объяснение, которое он повторял ежедневно и помнил наизусть, может сбить КГБ с толку. Теперь его шпионская карьера закончилась, в этом он отдавал себе отчет и даже изумился охватившей его волне облегчения, словно погрузился в теплую ванну.

Холодный воздух послужил напоминанием о реальности, но солнце уже вставало, и небо было поразительно голубым и чистым. Он повернул направо и пошел к узкому переулку в половине квартала от метро, а также, канализационной решетке, которой он воспользуется. К этому моменту сигарета будет уже выкурена – это еще один трюк, в котором он практиковался. Теперь нужно только вытянуть пленку из кассеты и засветить ее на солнце… Черт побери. Мужчина снял вторую перчатку и потер руки, затем зацепил край пленки ногтями. Наконец-то! Он смял вытянутую пленку, сунул кассету обратно в карман и…

– Одну минуту, товарищ. – Карие глаза окликнувшего были настороже, и крепкая рука стиснула кисть связного, все еще держащего кассету в кармане. Его другая рука была опущена в карман пальто. – Покажите, что вы держите в руке.

– Что вам от меня нужно? – негодующе произнес курьер. – В чем дело?

Правая рука незнакомца шевельнулась в кармане.

– Я – человек, который застрелит вас прямо на улице, если вы откажитесь показать, что держите в руке. Меня зовут Борис Чурбанов, и я майор КГБ. – Чурбанов тут же понял, что его звание скоро изменится. Глядя на выражение лица седого мужчины, можно было предположить, что Борис вот-вот станет полковником.

***

Через десять минут Фоули сидел у себя в кабинете. Он послал одного из своих людей – женщину – проверить сигнал, гласящий, что связной успешно отделался от кассеты. Он все еще надеялся, что его страхи оказались напрасными, что он проявил излишнюю осторожность и мужчина, поспешно вскочивший в вагон, всего лишь обычный служащий, боящийся опоздать на работу. Но… но лицо этого мужчины выглядело лицом профессионала. Фоули не мог сказать почему, но теперь он не сомневался. Он положил руки на стол и несколько минут смотрел на них, обдумывая ситуацию.

В чем причина ошибки? – спросил он себя. И в этом он тоже получил хорошую подготовку, его научили анализировать свои действия шаг за шагом, стараться найти недостатки, ошибки… Может быть, за ним следили? Да, конечно, часто он замечал за собой слежку подобно всем американцам, работающим в посольстве. Обычно на хвост ему садился мужчина, которого он мысленно окрестил Джорджем. Но Джордж появлялся не слишком часто. Русские ни в чем не подозревали Фоули – в этом он был уверен. Эта мысль тут же застряла у него в голове. Когда занимаешься разведывательной деятельностью, уверенность в чем угодно – самый верный путь к катастрофе. Вот почему он никогда не нарушал профессиональных привычек, никогда не отступал от процедур, усвоенных им во время подготовки в Кэмп-Пири, что на реке Йорк в Виргинии, и общепринятых тогда во всем мире.

Ну что ж. Следующее, что ему надлежало сделать, было предопределено. Фоули прошел в центр связи и послал телекс в Туманную Долину. Этот телекс, впрочем, был адресован в почтовый ящик, куда поступали сообщения, всегда говорящие о чем-то экстраординарном. Не прошло и минуты после получения его в Вашингтоне, как дежурный офицер выехал из Лэнгли в Госдепартамент за текстом. Формулировка телекса звучала невинно – в отличие от содержания: «НЕПРИЯТНОСТИ ПО КАНАЛУ „КАРДИНАЛ“. ПОЛНАЯ ИНФОРМАЦИЯ СЛЕДУЕТ».

***

Его отвезли не на площадь Дзержинского. Штаб-квартира Комитета госбезопасности, в течение столь длительного времени служившая тюрьмой, местом заключения и пыток для всех, кто попадал сюда, превратилась теперь исключительно в служебное здание, поскольку, в полном соответствии с законом Паркинсона, управление расширялось до тех пор, пока не заняло все свободное место. Теперь допросы проводились в Лефортовской тюрьме, за квартал от кинотеатра «Спутник». Места там было достаточно.

Он сидел в комнате один. Меблировкой служили стол и три стула. Связному и в голову не пришло оказать сопротивление, и даже сейчас он не понял, что если бы бросился бежать или попробовал сопротивляться арестовавшему его мужчине, то мог бы скрыться и остаться на свободе. Дело не в том, что у майора Чурбанова был пистолет – на самом деле оружия у него не было, – но просто русские, не знающие, что такое свобода, часто не представляют себе, что за нее можно активно бороться. Связной увидел конец жизни и воспринял это с фатализмом. Он не был лишен чувства страха, но боялся лишь того, что предстояло. Разве можно бороться с судьбой, сказал он себе,

– Итак, Чурбанов, что у вас произошло? – задал вопрос капитан Второго главного управления КГБ, офицер лет тридцати.

– Поручите кому-нибудь проявить вот это, – майор передал ему кассету. – По моему мнению, этот человек – связник. – Чурбанов описал, что он видел и как поступил. Он не сказал капитану, что сам перемотал пленку обратно в кассету. – Я заметил его чисто случайно, – закончил он свой рассказ.

– Я даже не подозревал, что сотрудники ПГУ знают, как это делается, товарищ майор. Здорово вы его скрутили!

– Сначала я испугался, что по ошибке прервал одну из ваших операций, и потому…

– В этом случае вы сейчас все уже поняли бы. Необходимо составить полный отчет о случившемся. Пройдите с сержантом, он проводит вас к стенографистке. А я пока вызову группу, которая выслушает вас и задаст все необходимые вопросы. На это потребуется время. Если хотите, можете позвонить жене.

– Прежде всего пленка, – настаивал Чурбанов.

– Да, конечно. Я сам отнесу ее в лабораторию. Идите с сержантом, я подойду к вам через десять минут.

Лаборатория находилась в противоположном крыле тюрьмы. У Второго главного управления имелся там небольшой отдел, потому что «Двойка» вела в Лефортово немало дел. Капитан пришел туда в удачный момент: все задания были уже выполнены и обработка пленки началась немедленно. Ожидая, когда проявят пленку, капитан позвонил своему полковнику. Пока невозможно было разобраться в том, что удалось раскопать майору из ПГУ, но казалось почти несомненным, что это связано со шпионажем, а подобные случаи всегда считались исключительно важными. Капитан покачал головой. Подумать только, старый боевой конь и к тому же бывший оперативник натолкнулся на такое.

– Все, готово. – Техник вышел из фотолаборатории. Он проявил пленку и сделал один отпечаток, он был все еще влажный. Техник вернул капитану проявленную пленку в кассете, уложенной в маленький конверт из плотной бумаги. – Пленка была засвечена и затем снова перемотана в кассету. Мне удалось спасти лишь часть одного кадра. Очень интересно, но я не имею представления, о чем там идет речь.

– А остальное?

– Ничего нельзя сделать. После того как светочувствительный слой экспонирован при дневном свете, изображения, содержавшиеся на нем, полностью уничтожены.

Капитан тем временем смотрел на увеличенный отпечаток единственного частично сохранившегося кадра. Это была какая-то диаграмма с заглавием печатными буквами. Слова в верхней части диаграммы гласили: "Комплекс I объекта «Яркая звезда», а еще одна надпись «Лазерная антенна». Капитан выругался и выбежал из комнаты.

Когда он вернулся, майор Чурбанов пил чай с группой, ведущей допрос. Атмосфера была дружеской. Теперь она станет совсем сердечной.

– Товарищ майор, возможно, вам удалось обнаружить что-то исключительной важности, – произнес капитан.

– Служу Советскому Союзу, – ответил майор звучным голосом. Это был идеальный ответ – именно так рекомендовала отвечать партия. Не исключено, что ему удастся из майоров сразу стать полковником, минуя промежуточное звание подполковника…

– Ну-ка покажите, – протянул руку начальник группы расследования, полковник по званию, и внимательно осмотрел единственный отпечаток. – Это все?

– Остальная пленка засвечена.

Полковник хмыкнул. Это затруднит работу, но не составляет непреодолимых трудностей. Диаграммы будет достаточно, чтобы опознать объект, где бы он ни находился. Судя по аккуратности, диаграмму чертила женщина, и скорее всего молодая. Полковник задумался, повернувшись к окну.

– Эту информацию нужно передать на самый верх, и как можно быстрее. Я ничего не знаю про упомянутый здесь объект, но он, должно быть, является совершенно секретным. Вы, товарищи, начинайте беседу с майором, а мне нужно кое-кому позвонить. Капитан, отнесите кассету в лабораторию для снятия отпечатков пальцев…