Жизнь напрокат (СИ) - Ягушинская Вероника

— Зла точно не желаешь, — я мотнула головой, — а вот неосознанно вредить…

— Милая моя, да если бы не я…

— Если бы не папа, — поправила бабушку. — Зачем ты устраивала ему все эти дурацкие проверки? Если бы он тогда не поступил, как мужчина…

— А если бы я не подвела его к этому поступку, — самодовольный блеск ненадолго прорезался в спрятанных за очками глазах, — они бы до сих пор так и не поженились.

Я только рот открыла. Бабушка — тиран и сатрап — это привычная картина мира, а вот бабушка — манипулятор?! Тряхнула головой, стараясь уложить по местам разлетевшиеся кусочки привычного мировоззрения.

— А сейчас я просто стараюсь исправить ошибку, допущенную в воспитании твоей мамы. В детстве я слегка ее передавила… Впрочем, — бабуля махнула рукой, — подрастешь, поймешь. Ладно, ложись спать. Поздно уже.

Пожилая женщина с легким усилием поднялась с моей кровати и взяла с подоконника посуду, но у меня остался последний не заданный вопрос:

— Если это была ошибка, зачем тогда вы меня сейчас давите?

Бабуля поцеловала меня в лоб и направилась к двери, чтобы обернуться на пороге.

— Аня — по глупости и копируя мою манеру воспитания, а я характер твой тренирую. И, вижу, не зря. Спокойной ночи.

Тихий щелчок язычка замка и в комнате наступила тишина.

Значит, характер мне тренируют. Спасибо, добрые люди! Я пять лет потратила на самоанализ, чтобы избавиться от детских комплексов и привычки вестись на все манипуляции… Вот уж точно, добрыми делами вымощена дорога… не туда.

~ 42 ~

— Я попрощаться заскочил, — с порога заявил Алекс, даже не делая попыток пройти внутрь.

Опа! Глазки сами собой удивленно полезли на лоб. Неужто все-таки не вынесла душа поэта общения с моей семейкой Адамс?!

— Прощайся, — любезно разрешила парню и откинулась на подушки оттоманки с чашечкой горячего чая с медом. На улице сегодня было пасмурно и прохладно. Погода, радовавшая жарой последнее время, решила, что хорошего понемногу и, памятуя Пушкина, что "наше северное лето — карикатура южных зим", выдала дежурные для сочинской зимы плюс пятнадцать.

"Пора-пора-порадуемся на своем веку Красавице и кубку, счастливому клинку…"

Малюсенький цветной телевизор нещадно рябил на первом канале, но пел исправно. Хотя этот фильм я уже наизусть знаю, и смотреть его вовсе не обязательно, достаточно просто слушать.

— Мне придется уехать в город к матери на пару недель, — словно не заметив моей реакции, начал объяснять парень. — Ей там помощь нужна. Вещи там собрать, и при переезде мебель таскать…

— Переезде? — я резко обернулась. Так вот оно что. — Вас что, отец выселяет?!

— Ну, квартира-то его, — сердито ответил Алекс.

— И куда вы теперь? — отставив чай, я неуклюже, из-за лангеты, вылезла с низкого диванчика и направилась к двери, у которой по-прежнему мялся мой парень.

— У бабушки на окраине однушка есть, вот туда и поедем. Раньше мы ее сдавали подешевке… Там еще ремонт надо сделать, прежде чем въезжать, поэтому раньше, чем через две недели, увы, не жди.

Он приобнял меня за талию и потерся щекой о макушку. Такая, кажется, простая ласка, без единого намека на какую-либо сексуальность, а столько тепла в этом жесте. Здоровой рукой я тоже обняла парня и положила голову ему на плечо. Так мы и стояли, просто молча обнявшись, думая каждый о своем, и при этом становясь будто одним целым, пока нас не прервали самым грубым образом.

— Харэ уже обжиматься! Вы либо туда, либо сюда, — недовольно проворчал брателло и протиснулся внутрь, задев Алекса плечом. — Фу! Ну и погодка! — мелкий скинул куртку и встряхнул, обдав нас тучей мелких брызг. — Дождь как хлынул! И прям как из ведра. Жесть!

Мокрые кроссы хлопнулись на коврик, а братец, даже не извинившись, прошествовал на мое место, схватил мою чашку и жадно присосался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ладно, поеду, пора уже, — с явной неохотой оторвался от меня Алекс.

Я тяжко вздохнула. А что тут скажешь? Не уезжай? Глупо, сама понимаю, что в подобной ситуации бедной женщине не на кого рассчитывать, кроме как на рано повзрослевшего сына. Я буду скучать? И так понятно, что буду. Очень хотелось остаток (жизни — зачеркнуто) лета провести в приятной компании, но обстоятельства против нас. Я буду ждать? Так не в армию же уезжает.

— Не грусти. Все будет хорошо, и мы поженимся, — пошутил парень, но я-то знаю, что в каждой шутке есть доля шутки, как говорил наш препод по психологии.

Сердце неожиданно подпрыгнуло от подобного признания и, когда теплые мягкие губы коснулись моих, забилось с удвоенной силой. Кажется, я попала.

— Фу-у-у! — раздалось противное ворчание с оттоманки.

На ощупь я нашла на столе мокрую кухонную тряпку и запустила на звук. Судя по мерзкому хлюпу и последовавшему за этим возмущенному воплю, попала.

~ 43 ~

Алекс уехал, оставив меня с невеселыми размышлениями о подлости человеческой. Как можно выкинуть из дома надоевшую жену, я еще понять могу: квартира-то отцу принадлежит. Возможно даже она ему по наследству досталась, тут все по-честному. Была у меня подружка, у которой отец приехал из соседней области и прописался к ее маме в дедушкину квартиру, а потом при разводе требовал разменять их угловую однушку, мотивируя это тем, что это и его (!!!) жилплощадь тоже. И плевать ему было, что он по сути хочет переселить свою дочь в коммуналку. Там, правда, друзья семьи помогли — объяснили дяденьке доходчиво, что "его" жилплощадь осталась в Мухосранске, вот туда пусть и чешет. Вот и у Алекса ситуация немного схожая, только тут муж выгоняет со своей территории не только жену, но и собственных детей. Как?! Как так можно, никогда не понимала. Одно слово — тварь.

— Линок, привет! — капая с зонтика дождевой водой, на веранду ввалился Димка. — Как жизнь молодая?

— Вот сейчас тебе пистонов вставлю, и будет вообще хорошо! — пообещала другу.

А с него началось паломничество.

В тот день на нашу верандочку набились, кажется, все мои друзья, и даже больше. Зато скучно не было, и я наконец-то узнала, откуда предки прознали раньше времени про травму. Оказалось, что Димон, который был первым подозреваемым, ни при чем. Он-то молчал, как партизан на допросе, а вот девочки… В общем, Аня, Алена и Наташа — все "по секрету" рассказали своим мамам о "страшной" беде. Естественно, с просьбой ничего не говорить тете Ане и Валентине Терентьевне. Результат предсказуем. С разницей в полчаса к нам попить чайку наведались все сердобольные родительницы и между делом поведали о трагедии во всех подробностях, у кого на какие фантазии хватило. Не удивительно, что дома меня встретили с распростертыми объятиями.

Очень мне хотелось выдать девкам за такое на орехи, но… бессмысленно же. Поэтому я просто отмахнулась от расспросов, почему меня дома засадили (а на три дня реально ведь засадили) и с сомнительным удовольствием погрузилась в последние сплетни.

Когда вечером все разбрелись по домам, задержалась ненадолго только Наташка.

— Лин, — немного замявшись, начала девочка, — мне тут Димон передал про работу на конюшне…

— И как? Ты сможешь?

— В общем, меня взяли, я сегодня у Марины была. Она обещала даже научить меня кататься.

— Ну здорово, — вяло порадовалась за подругу, не особо понимая, к чему все это.

— Короче, я хотела тебя попросить остальным девчонкам не говорить, что я теперь на конюшне бываю.

— ???

А я как раз думала все-таки Ане попробовать предложить подработать за покатушки.

— Ну, они все равно не будут хорошо работать… — стала нелепо оправдываться блондинка. — Да, и зачем им, они все равно в городе живут, а я тут постоянно…