Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И ещё протянулся этот скорбный список, но Таня и Саша стоят в нём особо, ведь оба — из моей 7-й группы. Всего-то 10 человек было в ней, и вот двоих уже нет. А о судьбе ещё одной одногруппницы, русской девочки Маши из эстонского Кохтла-Ярве, никто не знает. Мы были подругами, жили в одной комнате, а после обменивались частыми письмами и посылками, ездили друг к другу в гости, и вдруг после превращения Эстонии в самостоятельное государство, Маша Князева-Скачко пропала. Но я всё жду её и надеюсь на встречу. Ведь вот и Света из Алма-Аты, моя крестница, «нашлась» вдруг на нашей встрече спустя тридцать лет молчания.
А прежде нашёлся мой Витя. Нет, не крестник, крестился он сам много позже, но мы, два юных поэта, так славно дружили, что нас считали братом и сестрой. У Вити не было родителей, а был он совсем ребёнком, когда поступил в университет в 16 лет: тоненькая шея и кисти рук из маловатого серого свитера. И я опекала его, как умела. И даже свозила в Курск, к своей маме, которую считала (и считаю) самым мудрым человеком на свете. После этой поездки Витя написал стихи, в которых рефреном звучала строчка: «Берёз белее, чем под Курском, я не увижу никогда». А после выпуска — ни одного письма!
С названный братиком — Витей Васильевым
И вдруг во время торжеств в моей любимой Курской Коренной пустыни от толпы паломников отделяется и протягивает мне руки солидный бородатый мужчина, внушительным видом похожий на архиерея. И только голос, не изменившийся голос, а уж потом глаза говорят мне: Витя! Теперь он и поэт, и писатель, и издатель, и живёт большей частью в монастыре под Псковом — занимается там издательской деятельностью. Оказывается, можно и на расстоянии, и в безвестности оставаться братом и сестрой, молясь друг о друге. И эта молитва рождает общую любовь и нечаянную радость — встречу в любимой, как оказалось, нами обоими Коренной пустыни. Теперь мы с Витей переписываемся, иногда навещаем друг друга. А тогда — родилось вот это стихотворение, которое, как мне кажется, отвечает на вопрос: жалею ли я?
Радость моя, мы не будем о грустном.
Снова мы вместе, и годы — не в счёт.
Наша любимая Курская пустынь
Дарит нам этот нежданный восход.
Жизнь нас с тобой разметала по миру.
Сколько в ней было скорбей и обид,
Призрачной славы, горького пира,
Мнимых побед и проигранных битв!
Радость моя, не грусти о несбывшемся.
Всё — не бесследно на этом пути.
Скорбь о мечтах и надеждах разбившихся
Будем терпеть, и нести, и — идти
К дальнему Свету, к небесной обители,
Чистой, неведомой жизни иной.
Ну а пока — мы друг другу хранители
В этой юдоли земной.
Ну а пока — эта синь поднебесная
Раны залечит от стольких потерь.
Что впереди, что грядёт — неизвестно нам,
Да и не важно теперь.
Храм наклонился над речкою Тускарью.
Плещутся в солнце холмы…
Благословенною пустынью Курскою
Братством повенчаны мы.
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Хороший подарок от Бабушки. С любовью от Настоящей Женщины - Марина Звёздная - Биографии и Мемуары
- Воспоминания о академике Е. К. Федорове. «Этапы большого пути» - Ю. Барабанщиков - Биографии и Мемуары
- НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард - Биографии и Мемуары
- Моя жизнь, майор Козлов. Доигрался до лейтенанта - Виктор Козлов - Биографии и Мемуары
- Эхо прошедшей войны. В год 60-летия Великой Победы. Некоторые наиболее памятные картинки – «бои местного значения» – с моей войны - Т. Дрыжакова (Легошина) - Биографии и Мемуары
- Скуки не было. Первая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов - Биографии и Мемуары
- Всё тот же сон - Вячеслав Кабанов - Биографии и Мемуары
- Великие княжны Романовы – истинные русские царевны - Анастасия Евгеньевна Чернова - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
- Мир Александра Галича. В будни и в праздники - Елена П. Бестужева - Биографии и Мемуары / Культурология