Капли звездного света - Песах Амнуэль

Меня как ударило. Значит, я неправ! Это замечательно! Но… При чем тогда мой оптимизм?

— Идите к нам, — сказал Комаров. — Что это за разговор — на расстоянии?

И я пошел. По пути все поворачивал рассуждения туда и сюда — все было крепко. Какой уж тут оптимизм — кто-то создал из Вселенной свалку, а мы живем в ней, да еще вынуждены расчищать. Попробуйте разобраться в логике мусорной кучи! Что-то, конечно, поймете — вот обломки реактора, а это коробка из-под сардин, а здесь почти целый стереоаппарат. Но никогда не видев неповрежденного реактора, вы решите, что он таким и должен быть. Вы твердо убеждены в пресловутой логике конструктора-природы, убеждены, что все так и было с момента большого взрыва, и вы просто по тупости своей не понимаете всех причин и следствий. Разум могуч, со временем разберемся! Не разберетесь.

Ведь вы не подозреваете о том, что кто-то, безразличный к будущему, когда-то еще до вашего рождения крушил логику мироздания, приспосабливал гармонию законов природы для своих очень важных, но все же личных целей…

Я ввалился в медотсек, можно сказать, по макушку наполненный злостью на тех, кто оставил нам изуродованную и даже красивую в своем уродстве Вселенную. Мы-то другой не знали.

— Садитесь, — предложил Комаров, — и выдайте Николаю Сергеевичу проигранные вами сто пиастров.

— Если я проиграл, то почему сто, а не двести?

— Вы проиграли наполовину. Относительно экологического кризиса в нашей области Вселенной вы совершенно правы. Но в остальном вы излишне оптимистичны. По-вашему, мы ищем контакта, чтобы расспросить эту нейтронную старушку о том, что она видела на заре, так сказать, туманной юности? Такое любопытство было бы замечательно… Но дело серьезнее. Люди вовсе не тупеют. Но гениальных открытий действительно нет. Дело в том, что мы достигли потолка для мышления нашего типа. Из-за этой проклятой свалки законов мы никогда ни черта не поймем больше в нашем мире. Не из-за тупости нашей, а потому, что нужен иной тип мышления. Законы Вселенной разобщены. Есть явления, мимо которых мы, люди, всегда проходили, не замечая, — эти явления лежат вне нашей логики. А где-то иной разум, возникший в принципиально иных условиях, познает мир по-своему и знает то, что мы в принципе знать не можем. Но не подозревает о том, что нам кажется совершенно элементарным. Природа познаваема, но чтобы познать ее, недостаточно одного разума. Контакт, Леонид Афанасьевич, не любознательность, а средство спасения разума как вида.

— И вы обратились к разумной нейтронной звезде…

— Ерунда все это, — отрезал Комаров. — Разумная звезда — нонсенс. Разум развивается как сообщество, а не как единый организм. Для развития нужны конфликты, в том числе и социальные.

— Погодите, — сказал я. — Но вы-то все же…

— Нейтронная звезда, — назидательным тоном сказал Комаров, — не может быть разумной как целое и, значит…

— Значит, вы обратились не к ней, а к ним, — сказал я, и Комаров замолк на полуслове. Все-таки он никак не привыкнет к тому, что профессионал-фантаст может до многого дойти быстрее, чем профессионал-ученый. Давно я не ощущал такой ясности в мыслях, давно не чувствовал такого острого желания спорить и доказывать. Ну хорошо. Я скажу вам так, с ходу.

— Не к ней, а к ним, — повторил я. — Если нейтронная звезда не может быть мыслящим индивидом, то она есть общество мыслящих. Давайте рассуждать… Когда погружаешься в недра нейтронной звезды, условия меняются буквально с каждым миллиметром. Опустившись на метр, вы попадаете в совершенно иной мир. Значит… Применим прием многоэтажности… Не знаете? Это из теории фантастики, в которую вы не верите. Так вот, в недрах нейтронной звезды существует множество цивилизаций на каждом уровне. Существо из одного разумного слоя не может ни подняться, ни опуститься в другой слой — оно или распадется, или будет раздавлено. Оно может перемещаться только на своем уровне, на поверхности своей сферы. Двухмерные цивилизации, вложенные одна в другую, как матрешки. Миллионы, миллиарды цивилизаций в одной звезде! Да об этом роман можно написать. Миллионы цивилизаций, и в каждой миллионы существ со своими проблемами. Понять Друг друга им трудно, а понять нужно, иначе — вырождение, гибель. У тех, что обитают в верхних слоях звезды, мало энергии, но им доступен космос. Внутренние цивилизации более замкнуты, их интересы ограничены — ведь они ничего не знают о космосе, о Вселенной. Может, действительно не обошлось без трагедий. Какая-то цивилизация не пожелала сотрудничать с соседями и погибла. Распались цепочки нейтронных молекул… Со временем они все же нашли общий язык, иначе погибли бы все. И тогда? Новые проблемы… Свой-то мирок ясен, но вне его — ужасающая огромность и пустота, которая и есть мир… Звезды? Планеты? Откуда им знать, что такое звезды? Обычная звезда, такая, как Солнце, для них — пустота… Им не покинуть своего плена, ловушки, которую они зовут родиной. Что делать? Выход один — контакт. Хотя бы попытка…

— Вы действительно сейчас это придумали? — спросила Ингрид. Отличный вопрос, на любой читательской конференции его задают сразу после решения показательной задачи.

— Что в этом удивительного? Существует метод. Фантасты им пользуются издавна, а специалисты-ученые считают дилетантством и смотрят свысока. Они никак не хотят признать, что при столкновении с новым даже в своей узкой области профессионал-ученый не лучше профессионала-фантаста, владеющего методами фантазирования.

— Мы здесь все, в общем, специалисты, — тихо сказал Ли Сяо.

Повисло молчание. В то, что дилетант может иногда дать фору специалисту, никто не верил. И я ушел. Я действительно устал и хотел спать. Ночь была длинной, разговоры — трудными, но теперь мне почти все было ясно.

9

Завтрак я проспал. Войдя в кафе, бодрый и готовый продолжать дебаты, я застал одного лишь Оуэна.

— Ричард, — сказал я, — вы-то как оказались в этом эксперименте? Только потому, что решено было использовать аппаратуру Полюса?

— Конечно… Стоков сказал мне месяц назад. Сам он участвовал в разработке давно. Плохо все получилось, Леонид Афанасьевич. Пришлось в тысячу раз превысить штатную нагрузку, иначе там, в районе нейтронной звезды, сигнал был бы слишком слаб. «Конус» рассчитан на приемники звездолетов, когда аппаратура специально выделяет сигнал в солнечном излучении. А для того чтобы передачу заметил непосвященный, сигнал должен быть ярче Солнца. Пришлось пойти на риск… Разумом я понимаю, что это было нужно… Но… Профессиональный разум инженера со всей его инерцией — он у меня в ладонях. Я прикасаюсь к металлу во второй пультовой и… Рано мы поставили опыт, пожалуй, на десяток лет поторопились. К тому же и без результата.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});