Записки кладоискателя - Валерий Иванов-Смоленский

Джип медленно переваливается через кучи мусора и куски кирпичей. Останавливаемся посередине плаца.

— Куда дальше? — спрашивает Старик проводника.

Тот машет рукой на темнеющий лес, выходит из машины и прощально машет нам рукой.

— Погоди, — говорит Старик, — покажи где входить и прочее… Я заплачу.

Он достает пятидесятиевровую купюру и машет ей. Подросток останавливается и нерешительно возвращается. Затем они довольно долго быстро говорят по-польски.

Подросток с явным сожалением бросает взгляд на банкноту, но поворачивается и бредет назад.

— Что он тебе сказал? — спрашиваю Старика, — о чем так долго говорили.

— Отказался наотрез, — произносит Старик, — говорит очень нехорошее здесь место. Местные сюда не ходят. В лесу мин полно, стрельбу слышали иногда, по ночам призраки бродят в немецких шинелях и касках. Пропащее место. И власти сюда не заглядывают.

Садимся, совещаемся. Решили пообедать и налегке, с двумя миноискателями (металлодетекторами), «японцем» и лопатой, идти в лес — искать доты и подземелья.

После легкого походного обеда идем с указанным снаряжением к лесу. Машину ставим на сигнализацию. Проходим среди каких-то бугров, поросших кустарниками и молодыми деревьями. Впереди возвышенность.

Забираемся на продолговатый приземистый холм и с его вершины видим озеро. Оно длинное и узкое, шириной не более сорока метров. Берега лесистые. А настоящий густой лес, оказывается, начинается только за ним.

Старик достает маленький, но очень мощный (увеличение в восемьдесят крат) бинокль и внимательно осматривает окрестности. Затем пердает бинокль мне.

Озеро имеет форму сапога, как и Аппенинский полуостров, на котором расположена Италия, но, более длинного и с более загнутым и узким носом. Это мы видели и на карте. Налево оно тянется довольно далеко, на несколько километров. И виднеется, впадающая в озеро речонка или ручей. Направо же похоже есть перемычка, по которой можно подойти к лесу. А, возможно, это и мост.

Переглядываемся со Стариком. У него такое же мнение. Идем в том направлении. Выходим на полузаросшую тропу и движемся по ней. Метров через триста подходим к перемычке. Сразу за ней тропа почти исчезает и дальше стеной стоит лес. Сама же перемычка имеет какой-то странноватый вид. Похоже, что она искуственного происхождения.

Так случается — посмотришь на холм, вроде холм, как холм — обычное природное образование. Но интуиция, основанная, вероятно, на практике, подсказывает, что холм этот не простой. Либо он скрывает старинные руины. Либо это древний курган. Или могильник. И в девяти из десяти случаях, так оно и оказывается….

Старик расчехляет металлодетектор и начинает прозванивать с начала перемычки. Примерно на середине детектор басовито гудит.

Старик многозначительно смотрит на меня. Я киваю головой в знак согласия — внизу, под землей, находится очень большая масса металла. Идем дальше.

Вот и лес. Какой-то необычный лес, скажу я вам. И скажу дальше — почему.

В него тянется несколько полузаросших троп, но все они перекрыты двумя плотными изгородями с колючей проволокой. На проволоке висят несколько белых табличек на двух языках.

«Ahtung — minen!» — я понимаю, а остальные с польского переводит Старик: «Осторожно — мины!», «Вход строго запрещен», «Опасная зона».

Вглядываемся — проволока довольно свежая, почти без ржавого налета. Значит поставили, максимум, несколько лет назад.

Мы не ищем обходных путей, понимая, что это бесполезно. Старик быстро возвращается к машине, уносит один металлодетектор и приносит специальные саперные кусачки с длиннющими ручками. Проход в обоих рядах колючки делаем далеко в стороне, чтобы не бросался сразу в глаза. Кусачки режут проволоку запросто, как травянистые былинки.

Я обрезаю несколько веток деревьев и делаю вешки. Старик прозванивает почву детектором, а я втыкаю в землю вешки, через каждые два метра, с двух сторон — это наша безопасная тропа. Лес пока редкий. Кое-где звенит и гудит с различной тональностью, но мы, конечно, не копаем.

Мы опять поднимаемся на пологий холм. И здесь лес становится, буквально, непроходимым. Старик удивленно смотрит на меня и пожимает плечами.

— Ну и дебри! — восклицает он.

Я пораженно молчу. Настоящая тайга. Сплошной бурелом.

Такой лес я видел лишь один раз в жизни. В районе Вуктыла (примерно центр, тогда еще Коми АССР) наша студенческая стройбригада наткнулась на такой лес. Мы не прошли там и двадцати метров, даже с бензопилами….

Поражает обилие громадных камней. Причем, камни без всяких следов мха, многие с тусклым блеском, будто только что вынутые из русла реки. Деревья лежат беспорядочными грудами, в основном громадные ели. Стоящие ели — то очень приземистые, то высокие, с голыми стволами и какими-то карикатурными верхушками.

Кое-где торчат тощие березки. Стволы у них перекручены самым причудливым образом. Такие стволы я видел у карликовых березок (кажется их называют карельскими) опять же в Коми, только значительно севернее, за полярным кругом. Местность та была гиблой с причудливым названием Долина Хальмер-Ю. Местные называли ее еще Долиной Смерти. В ней не было абсолютно никакой жизни, кроме некоторой чахлой растительности, в виде ягеля, который не ели даже всегда голодные олени. Ученые считали, что это геопатогенная зона….

— Ты ничего не чувствуешь? — отрывает меня от воспоминаний, ставший хрипловатым, голос Старика.

— Чувствую, — говорю я.

Действительно, появляется какое-то необъяснимое ощущение нарастания страха. Хочется бежать от этого места. Нарастает паническое настроение. Вероятно, то же, происходит и со Стариком.

Я закрываю глаза и громко, вслух, считаю. То же проделывает и Старик. Мы стараемся попадать в тон друг другу. Это старый проверенный прием восстановления психики, которую зацепило сильнейшим стрессом….

Где-то, на сороковом счете, паника начинает отступать. Прекращаем счет и открываем глаза. Вокруг ничего не изменилось. Все тот же безмолвный лес. Не слышно даже привычного пения птиц.

Присаживаемся на поваленный ствол.

— Что? — спрашивает Старик.

Я пожимаю плечами. Ощущения уже нормальные.

— Скорее всего — геопатогенка, — говорю я, — смотри какие березы….

— Да, я уже обратил внимание, — произносит Старик, — только уж очень сильная геопатогенка….

Различные аномальные зоны попадаются и у нас в Беларуси. Как правило, они бывают возле необычных природных образований. Сильно петляющее русло реки, например. Какие-то покореженные холмы. Причудливые порожистые овраги. Странные, почти неживые леса с чахлой растительностью. Признаком этого является множество необычно искривленых стволов берез и сосен.

Иногда наличие геопатогенной аномальной зоны выдают, так называемые «ведьмины круги». Когда какие-то, не очень известные грибы, обычно беловатого или сероватого цвета растут в лесу или на поляне правильными концетрическими кругами. И тогда грибник или охотник, наткнувшийся на них и начинающий их рассматривать, обычно теряет ориентировку и начинает беспричинно блудить даже в самом знакомом лесу. Я с этим явлением сталкивался. Главное здесь — не глазеть на эти круги, а быстренько убираться прочь подобру-поздорову….

— Какие будут предложения, — спрашивает Старик.

— …было переться за девятьсот километров! — отвечаю я его любимой фразой.

— Будем пробиваться, — соглашается Старик.

Решаем пробираться верхом — по стволам деревьев. Навьючиваем на себя наш нехитрый скарб и начинаем, со взаимной подстраховкой, лезть по лежащим над землей стволам к вершине продолговатой пологой возвышенности.

Дело это, в общем-то нехитрое, цепляешься за многочисленные торчащие вверх сухие и полусухие сучья, поддерживаешь, где необходимо товарища и осторожно ступаешь ногами по верху лежащих стволов.

Иногда они лежат сплошным настилом. Но это-то и плохо. Надо глядеть в оба, чтобы не было гнилых и прогнивших стволов. Рухнешь вниз на землю, а аккурат там и окажется мина. Подбадриваем друг друга тем, что вывески о минах — «страшилки» для любознательных туристов, вроде нас. Уж перед дотами наши их наверняка обезвредили — иначе, как наступать. По минам далеко не понаступаешь.

Позже выяснилось, что советские войска обошли этот укрепрайон с двух сторон — в лоб не полези. И немцы сами оставили укрепления, боясь окружения. Так что мины, все-таки, скорее, были….

Вот и верхняя часть длинной холмистой гряды. Она действительно ощетинилась дотами. В пределах видимости мы насчитали их шесть штук. Выглядели они не очень устрашающе. Заросшие деревьями, кустарником, травой и мхом сплюснутые купола и островерхие терриконы. Лес подступает к ним вплотную. Вероятно, он вырос уже после войны. За дотами также растет лес.