В те грозные годы - Федор Лисицын

Решительное наступление! Несмотря на усталость, на предельную измотанность ежедневными оборонительными боями, мы все жили этой мечтой.

Благодарность Военного совета, развернутая вокруг приказа-обращения партийно-политическая работа сыграли немалую роль в дальнейшем повышении боевого духа личного состава. В частях и подразделениях корпуса состоялись митинги, собрания, проводились коллективные читки этого документа. На них бойцы, командиры и политработники единодушно заявляли, что приложат все силы для разгрома врага.

Когда во второй половине дня я приехал в политотдел 90-го корпуса, его начальник полковник С. Г. Кочуровский уже успел побывать в ряде частей, принять участие в митингах. Он рассказал о своих впечатлениях, о настроении личного состава и отметил, что правильно решил Военный совет, поблагодарив войска корпуса. Люди устали от трудных боев, и то, что их многодневный ратный труд замечен, достойно оценен командованием, вызвало новый подъем боевого энтузиазма.

Рассказывая о последних боях, Семен Герасимович называл имена и фамилии тех, кто отличился в них, с любовью и уважением говорил о многих агитаторах взводов и отделений. Он знал людей так, будто воевал с ними годы, хотя в действительности совсем недавно возглавил политотдел корпуса.

По складу своего характера Кочуровский не был пламенным оратором, не очень-то любил выступать перед большой аудиторией. Зато обладал способностями замечательного организатора партийно-политической работы. Внешне медлительный, он тем не менее успевал всюду. Ежедневно бывал в дивизиях и полках. Много времени отдавал индивидуальной воспитательной работе с командирами и политсоставом частей и соединений.

— С Семеном Герасимовичем работается легко и интересно, — не раз говорил мне командир корпуса генерал Шерстнев о своем начальнике политотдела. — Человек он инициативный, не заносчивый, хороший знаток военного дела. Поэтому, когда он выезжает в ту или иную дивизию, я уверен, что там будет полный порядок.

В многодневных кровопролитных боях в районе Сомино, Турки-Перевоз политотделу корпуса, политорганам дивизий — всему политсоставу и партийно-комсомольскому активу принадлежала огромная заслуга в мобилизации личного состава на отпор врагу. Трудности были неимоверные. Находясь на большом удалении от баз снабжения, дивизии и полки часто испытывали острый недостаток в боеприпасах и продовольствии. Однако громили гитлеровские части с титаническим упорством, при отражении каждой атаки наносили захватчикам огромный урон.

Вот, например, что показал при допросе захваченный в плен командир батальона 68-го пехотного полка 23-й фашистской дивизии: «С 1 по 16 декабря наш полк потерял 750–800 солдат. Примерно столько же и 67-й пехотный полк. Потери 69-го пехотного полка — около 500 человек»[7].

Кстати, давший эти показания немецкий офицер изъявил желание обратиться к своим бывшим подчиненным с призывом сдаться в плен. Написанное им обращение «К немецким солдатам» мы издали специальной листовкой и с самолета забросили в расположение вражеских войск. И это дало определенные результаты: несколько солдат противника, воспользовавшись разумным советом своего бывшего командира батальона, добровольно сдались в плен. Каждый из них предъявил листовку как пропуск,

15 декабря на самом тяжелом участке боевых действий — в районе села Сомино ненадолго наступила тишина. Потеряв надежду прорваться к озеру Язно, «отрезать и уничтожить 3-ю ударную русскую армию», немецко-фашистские войска перешли к обороне. Однако отсидеться, перевести дух и собраться с силами им не пришлось. Вскоре остатки 23-й и 32-й пехотных дивизий врага были отброшены нами еще дальше, за Турки-Перевоз.

Утром 16 декабря севернее Турки-Перевоза, в районе Усть-Долысса, перешел в наступление 93-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора П. П. Вахромеева. Он имел задачу прорвать оборону противника, достичь рубежа Демешкино, Говоруха и в ходе наступления уничтожить усть-долысскую группу вражеских войск.

День выдался морозный. Ледяная корка достаточно крепко сковала заболоченную землю, что позволило поддержать действия стрелковых частей танками.

Поздно вечером ко мне в поарм было доставлено полит-донесение начальника политотдела корпуса полковника С. С. Голубова. На нескольких страницах, написанных от руки, последовательно излагались важнейшие события первого дня наступления, кратко описывались боевые подвиги бойцов и командиров и проведенная за этот период партийно-политическая работа.

В самом начале наступления, как сообщал полковник Голубов, замечательный пример самоотверженности показал гвардии рядовой Сергей Борщ, бывалый солдат, участник трех войн. После команды «В атаку, вперед!» он первым бросился в ледяную воду бурной, никогда не замерзающей речки Уща и быстро достиг противоположного берега. Вслед за ним таким же способом преодолел Ущу весь батальон и сразу вступил в бой.

Вместе с другими бойцами эту водную преграду форсировали и девушки-снайперы. Выйдя из ледяной воды на противоположный берег, они сразу же приступили к своему обычному делу: меткими выстрелами уничтожали вражеских снайперов, пулеметчиков, автоматчиков, фашистских офицеров. Девушки мстили врагу за гибель своей подруги Клавы Ивановой. Той самой Клавы, из винтовки которой писатель Владимир Ставский уничтожил последнего в своей жизни фашиста. А на боевом счету самой Клавы Ивановой к моменту ее гибели уже было 42 истребленных гитлеровца.

На подступах к населенному пункту Демешкино противник бросил против наступавших частей 93-го стрелкового корпуса свежие резервы. Наши войска были вынуждены перейти к обороне. Однако бои не прекращались. Ведь активная оборона предполагала не только отражение вражеских контратак, но и ответные удары. В нанесении их особенно отличились поддерживающие стрелковые части танкисты 118-й бригады.

В один из таких дней экипажу тридцатьчетверки под командованием лейтенанта Ткаченко было приказано выбить гитлеровцев с высоты, на которой был установлен станковый пулемет. Путь к ней лежал через замерзшее болото. Лейтенант заранее лично проверил надежность льда, убедился, что болото промерзло очень глубоко.

Танк двинулся вперед. И вдруг метрах в сорока от высоты лед под машиной проломился. Все попытки выбраться из болота ни к чему не привели. И тогда лейтенант Ткаченко, послав сержанта Кавлюгина в часть за помощью, принял решение: вести огонь по врагу с места.

Вскоре командир танка был ранен. Ночью его с помощью пробравшихся к застрявшей машине санитаров отправили в санчасть. В тридцатьчетверке остались двое: механик-водитель сержант Безукладников и радист-пулеметчик сержант Чернышенко. Они продолжали обстрел врага, но на рассвете Безукладников погиб.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});