Горный блокпост - Александр Тамоников

– Что? В чем дело, лейтенант?

– Разрешите доложить по порядку?

– Давай! Чего тянешь резину? Докладывай!

Жаров выдал комбату все о том, что имело место произойти на блокпосту за последние часы, в своей, естественно, интерпретации.

– Итак, Первый, налицо предательство Бекетова. Уверен, он знал о том, что банда, разгромившая мирное селение на нашей территории, имела намерение прорываться через блокпост батальона.

Комбат перебил взводного:

– Откуда он мог знать об этом?

– А мы тут при задержании одну интересную штучку при нем обнаружили. Импортный прибор специальной импульсной связи. Такие у нас не применяются. Это первое! Второе, капитан, приведя подразделение в полную боевую готовность, мне лично отдал приказ, согласно которому при получении сигнала «Факел» я должен был отвести взвод от позиций контроля над Шунинским ущельем, снять отделение прикрытия этого ущелья и организовать оборону возле высоты 204,0, на запасных позициях. Что я и сделал. Но, как оказалось, выполнил приказ в то время, когда в зону ответственности левого фланга поста вошли прорывающиеся силы противника.

Белянин прервал старлея:

– Так банда осуществила попытку прорыва на нашем направлении?

Жаров вздохнул:

– Не только попытку, но благодаря усилиям Бекетова и сам прорыв!

Комбат воскликнул:

– Что? Головорезы прошли через блокпост?

– Большей своей частью, да! Я поздно успел вернуться на прежние позиции, и мои люди смогли уничтожить лишь с десяток бандитов.

– А чем же, вашу мать, занимались люди Бекетова? Или их он тоже отвел от передовой?

– Никак нет! Но правый фланг поста подвергся массированному обстрелу со стороны перевала Катаван, а также штурм из Катаванского ущелья, что отвлекло силы второго взвода от прорывающихся через границу сил! И факты говорят о том, что прорыв банды был спланирован и проведен не без самого активного участия Бекетова!

Комбат проговорил:

– Бекетова, значит?

Жаров ответил:

– Так точно! Он не только обеспечил прорыв банды, но в прямом смысле подставил под пули своих подчиненных, выведя их на невыгодные для отражения штурма позиции, в результате чего второй взвод потерял двенадцать человек, из них десять убитых!

– Десять человек?

– Так точно!

– Где Бекетов?

– Рядом со мной! Сидит на кровати! Хочу заметить что при задержании, предатель оказал вооруженное сопротивление, и только четкие действия сержанта Мансурова с рядовым Демидовым помешали оборотню пролить кровь моих подчиненных! Вы хотите поговорить с ним?

Комбат рявкнул:

– Я поговорю с вами обоими! И со всем личным составом блокпоста, не выполнившим боевую задачу. Подготовить прием вертолетов со второй ротой! Вместе с ней на блокпост прибуду и я! Будем разбираться на месте! Все. Конец связи!

Жаров повернулся к Мансурову:

– Возьми с собой человек пять взвода Бекетова и следуй к вертолетным площадкам. Часа через полтора прибудет комбат и вторая рота. Обеспечь безопасную встречу «вертушек»!

Сержант козырнул и вышел из блиндажа.

Жаров устало присел на стул, поставив между ног автомат. Бекетов молчал, смотря в одну точку. На пол капала кровь из рассеченной брови.

Старший лейтенант, приказав Демидову охранять Бекетова, вывел Кристину на свежий воздух. Ветер быстро разогнал и пороховую гарь, и запах боя, запах смерти! Оборотень попытался заговорить с Родимцевой, но та попросила оставить ее в покое. Жаров не стал настаивать. А через два часа старший лейтенант уже встречал комбата. Вторая рота в полном составе начала занимать позиции блокпоста.

Глава четвертая

Гарнизон у станицы Разгульной. Гауптвахта полка внутренних войск. 8 октября.

В 6 утра окошко железной двери одиночной камеры открылось, начальник караула объявил:

– Бекетов, подъем! Через пять минут выход в туалет!

Створка захлопнулась. Бекетов поднялся, присел на край солдатской кровати, потрогал опухшее веко. Вчера, после того как его вертолетом перебросили в гарнизон и по приказу Белянина определили на гауптвахту, жена Крабова обработала рану капитана. Сейчас глаз припух и немного болел. Но это ерунда по сравнению с тем, что творилось на душе у Юрия. Он поднялся, облачился в повседневную форму. Окровавленный камуфляж после душа ему позволили заменить на брюки и рубашку. Бекетов, одевшись, осмотрел камеру. Кроме кровати в ней находилась тумбочка, стол да два стула. Стены заляпаны неоштукатуренным засохшим раствором, на окне, выходящем во двор караульного помещения, крепкие решетки и деревянный щит, закрывающий половину окна. Выложив из тумбочки туалетные принадлежности, Бекетов взял со стола пачку «Явы» и зажигалку. Закурил. Подошел к окну, открыл форточку. Солдат-часовой тут же повернулся и поправил автомат. Бекетов сел за стол. Было слышно, как в коридоре отмеряет шаги еще один часовой.

Дверь открылась, в проеме показался молодой лейтенант, с пистолетом в руке. Страхуется парнишка. Ствол на «губе» в обычной ситуации положено держать в кобуре и на предохранителе. Но, возможно, начкар насчет Бекетова получил особые распоряжения. Лейтенант приказал:

– Арестованный Бекетов, встать и следовать в туалетную комнату!

Напряженный вид молодого, необстрелянного офицера вызвал невеселую усмешку у боевого капитана:

– Не суетись, лейтенант. Докурю сигарету, и пойдем в туалет с умывальником. А пока расслабься да ствол убери. Или не знаешь заповеди: достал оружие – стреляй? Пистолет не игрушка. Убери от греха подальше!

– Вы мне угрожаете?

– Угу! Обезоружу в коридоре, и кончится твоя жизнь, а моя мне безразлична.

Лейтенант замялся:

– Вы это, прекратите разговоры!

– Есть, товарищ лейтенант!

– Вы мне не товарищ!

– В господа успел выбиться?

– Вам вообще разговаривать с охраной не положено!

– Так заткнись сам!

Затушив окурок и взяв полотенце с бритвой, зубной щеткой, пастой и мылом в мыльнице, пошел на выход. Начкар отпрянул от двери вправо.

Капитан вышел в коридор. Лейтенант застыл вместе с солдатом-часовым шагах в трех от Бекетова, направив на него штатное оружие. Юрий вновь усмехнулся и свернул влево. Именно там, в левом крыле, находился туалет и умывальник. Охрана последовала за ним, соблюдая необходимую дистанцию. Все это казалось Бекетову сном. Но он, к сожалению, не спал.

Приведя себя в порядок, Бекетов вернулся в камеру.

Лейтенант закрыл за ним дверь и через окошко повеселевшим голосом объявил о том, что завтрак арестованному будет доставлен ровно в 8-00.

В семь часов дверь открылась. Бекетов взглянул на проем и увидел комбата. Тот вошел в камеру под причитания начальника караула:

– Товарищ подполковник, приближаться к арестованному нельзя.

Белянин бросил начальнику караула:

– Уйди! Закрой дверь и испарись!

– Но у меня инструкции!

Комбат не выдержал:

– Тебе, лейтенант, мое распоряжение непонятно?

– Но я же о вашей безопасности забочусь!

– Уйди, заботливый. О ней я сам как-нибудь позабочусь!

Начальник караула обиженно хмыкнул и вышел в коридор, не забыв на замок закрыть дверь и произнести уже из окошка:

– Если что, товарищ подполковник, я рядом.

Белянин обернулся, чтобы послать надоедливого лейтенанта куда подальше, но тот своевременно убрал физиономию. Комбат же, осмотрев камеру, присел напротив Бекетова, положив сильные руки на стол. Спросил:

– А чего они тебе окно закрыли?

Капитан пожал плечами:

– Не знаю! Боятся, наверное, что попытаюсь сбежать! Да мне все равно, пусть хоть наглухо муруют тут.

– Это что за настроение, Бекетов?

Юрий ответил:

– Как раз по обстановке, командир!

– Понимаю. Попал ты, Бекетов, крепко.

– Вы зачем пришли? Душу рвать? Так она и без вас болтается клочьями!

– А кто виноват, Юра?

Капитан поднялся, повысив голос:

– Я виноват! Я продался духам! До этого мочил их нещадно, а тут взял и продался. И связь с ними у меня оказалась, и взвод Жарова я отвел во время прорыва, и бойцов своих под пули подставил.

Комбат указал капитану на стул:

– Присядь и успокойся. В батальоне никто не верит, что ты продался. Совершил ошибку – возможно, их и не такие профи совершают, но не продался!

– Да не совершал я никакой ошибки. И если не Жаров, пост выполнил бы задачу! Но он самовольно увел взвод с позиций!

Белянин прервал починенного:

– А вот это, Юра, надо еще доказать, и сделать это будет не просто, если в принципе возможно.

– Ну, конечно! Поверят Жарову. Он ведь у нас хороший, морально-устойчивый, примерный офицер, в отличие от пьяницы Бекетова!

– Ты зря ерничаешь, Юра. Насчет пьянки! Ведь когда я прилетал с замполитом на пост, то ты и тогда был пьян!

– Да, я после боя выпил водки. Которую на пост доставил Мансуров.

– И ты, зная об этом, не уничтожил ее. На боевом-то дежурстве! Так что про водку лучше молчи!