Самовлюбленные, бессовестные и неутомимые. Захватывающие путешествия в мир психопатов - Джон Ронсон

психопаты идут работать охранниками, швейцарами и вообще теми, у кого есть хотя бы небольшая власть на их собственной территории, — объяснил Хаэр.

— Да, а еще у него явно проблемы с эмпатией и контролем собственных реакций и поведения, — добавил я.

— Не забудьте написать об этом в книге.

— Обязательно, — кивнул я и снова взглянул на собеседника.

«А не слишком ли быстро он делает выводы?» — задумался я. Может, у консьержа просто был тяжелый день. Или, например, начальство запретило ему давать гостям отеля пользоваться его телефоном. Интересно, почему ни я, ни Боб не подумали об этом?

Мы зашли в лифт и направились на VIP-этаж.

* * *

Стрелки часов приближались к полуночи, мы сидели и пили виски со льдом. Другие посетители бара — те, у кого были пропуска сюда, — работали на своих ноутбуках или просто созерцали пейзаж за окном.

Я слегка опьянел.

— Вы даете людям огромную силу, — заговорил я. — Силу диагностировать психопатов.

Хаэр пожал плечами.

— А вдруг вы создадите армию одержимых ею? — продолжал я. — Тех, кто решит, что перед ним психопат, даже если это не так? Создадите охотников на ведьм в мире, который охвачен патологическим страхом?

Он долго молчал.

— Меня тоже волнует, что моим опросником могут злоупотреблять, — кивнул Боб наконец. Потом тяжело вздохнул и качнул стакан — льдинки стукнулись друг об друга и об стенки.

— Кто им злоупотребляет? — уточнил я.

— У вас есть отделение тяжелых и общественно опасных расстройств личности?

— Да, именно там находится в заточении Тони, про которого я вам говорил. ОТРЛ в Бродмуре.

— Я все время спрашиваю себя, кто имеет право брать под стражу на основе моего опросника, — задумчиво сказал Боб. — Кому доверяют его? Здесь, в Британии, к этому подходят достаточно ответственно. А в США, например, есть законы о «принудительной госпитализации людей, одержимых сексуальным насилием». В соответствии с ними человека могут запереть навсегда.

Он говорил о психиатрических больницах вроде Коалинги — это, казалось бы, весьма привлекательное место занимало 130 гектаров земли рядом с Монтерей-Бич в Калифорнии. Огромная лечебница (365 квадратных километров) с гимнастическими залами, кабинетами для занятий музыкой и другими видами искусства, бейсбольными площадками и множеством аккуратно подстриженных лужаек. Из ста тысяч педофилов Калифорнии там находятся полторы тысячи человек. В этих комфортных условиях они, скорее всего, и проведут остаток жизни (с открытия в 2005 году и до сих пор было выписано всего 13 человек). Всем им в день окончания тюремного срока объявили, что из-за большой вероятности рецидива вместо свободы они отправляются в Коалингу.

— Определенную роль в принятии этого решения сыграл и мой опросник, — рассказал Боб. — Я готовил тех, кто управляет этими больницами. Они сидели в зале, зевали, бездельничали, стригли ногти, рисовали в тетрадях… И на основании моего опросника должны были решать судьбы людей…

Один психиатр из Коалинги, Майкл Фриер, в 2007 году в интервью Los Angeles Times рассказал, что больше трети «индивидов» (как называют пациентов в Коалинге) получили неверный диагноз — «одержимость сексуальным насилием». Дело в том, что в случае освобождения эти люди не представляли серьезной опасности для общества.

— Они уже ответили за свое преступление, проведя определенный срок в тюрьме. А потом их снова отправляют не на волю, а в больницу штата неизвестно на сколько, — рассказал Фриер в своем интервью. — Чтобы выйти, приходится доказывать, что они не опасны, что не так уж просто сделать. Разумеется, у них есть все основания сильно расстраиваться.

В VIP-баре Боб продолжал свой рассказ — об ужасном мире путешествующих экспертов, судебных психологов, аналитиков, которые колесят по странам с консультациями. И эту возможность им дают курсы самого Хаэра. Этот сертификат был и у меня. «Специалисты» теперь имеют право участвовать в слушаниях по условно-досрочным освобождениям, в обсуждении смертного приговора, в процессе анализа поведения серийных убийц. Думаю, Боб рассматривал собственный опросник как что-то безобидное — нечто невинное, каким и должна быть наука, по его мнению, — однако людей, которые пользовались его работой, считал глупыми, аморальными проходимцами и невеждами.

* * *

Попрощавшись с Бобом, я решил найти человека, который нес ответственность за самую знаменитую «охоту за психопатами» в современной истории, — Пола Бриттона. Когда-то давно он работал судебным психологом и был довольно известен. Но в последнее время все реже появлялся на публике, ведя закрытый образ жизни. Это было неудивительно: Пол оказался замешан в одном из самых неприятных профессиональных инцидентов.

В течение нескольких дней я писал письма на всевозможные адреса, хотя и не особо рассчитывал на ответ. Как-то вечером у меня зазвонил телефон. Номер не определился.

— Прошу прощения, — услышал я робкий голос. — Это Пол Бриттон. Если я правильно понял, вы… извините…

Было слышно, что он терзается сомнениями и звонок потребовал от него усилий.

— Вы бы не хотели поговорить со мной о том периоде, когда занимались судебной психологией? — уточнил я.

В трубке был слышен тяжелый вздох.

— Потрошить внутренности несчастных душ — не самое лучшее времяпрепровождение, — наконец выговорил он.

(На самом деле ему достаточно редко приходилось проводить время среди чьих-либо внутренностей в прямом смысле слова. Судебных психологов редко зовут на место преступления. В анатомическом смысле он их видел только на фотографиях и в своем воображении, представляя какого-то очередного психопата-убийцу, психологическим портретом которого Бриттон занимался в тот момент.)

— И все-таки, могли бы мы побеседовать? — не отступал я.

— Рядом с железнодорожной станцией Лейстер есть новый отель Premier Inn, — сказал мужчина. — Можно встретиться там в четверг в 11 утра.

* * *

Пол Бриттон пришел в Premier Inn в длинном черном пальто, которое ассоциировалось с нарядом доктора Эдди Фитца — отличного судебного психолога из сериала «Метод Крекера». Хотя возможно, что такое сравнение было навеяно мне распространенным мнением и что все было наоборот: образ Фитца писали с реального Бриттона.

Мы взяли кофе и расположились за столиком.

Я приступил к осторожным расспросам на тему опросника Боба Хаэра.

— Он прекрасно потрудился, — сказал Пол. — Боб создал весьма полезный инструмент… — мой собеседник внезапно прервал рассказ и поерзал в кресле. — Не уверен, стоит ли говорить вам про то, как все начиналось в отношении меня… Вам это нужно? Прошу прощения, потому что тогда вам придется остановить меня, если я буду говорить слишком много. И не волнуйтесь, вы меня этим не оскорбите. Будете слушать?

— Разумеется, начинайте, пожалуйста, — ответил я.

— Это случилось в 1984 году. Тогда в мой офис зашел один из лучших детективов, которых вы бы могли встретить, — Дэвид Бейкер…

* * *

1984 год. Рядом с