Волки севера - Дуглас Орджил

— Да, — согласился Стовин. — Но эта раса на закате. Эти эскимосы, ничего не знающие об огромном мире, они вымирают. Бисби сказал, что этих эскимосов осталось всего несколько сотен. И они считают себя народом, истинными людьми.

— Они не моются, — сморщила нос Дайана, сидевшая рядом с Валентиной на шкурах.

— Вероятно, мы придаем слишком большое значение умыванию, — сказал Солдатов. Он повернулся к Стовину.

— Меня не привлекает жизнь благородного дикаря. Я не верю в этот миф. Я, как и вы, Сто, человек своего времени. И я начинаю учиться. Я думаю, вы тоже,

Стовин кивнул.

— Да, нам нужно многое сделать и у нас есть, что сказать людям, когда мы вернемся. Если вернемся.

— Мы вернемся, — сказала Валентина. — И… Что это?

На улице послышались крики, шум, смех. В иглу ввалился маленький эскимос и крикнул:

— Сонатук… Бисби, Бисби!

Все люди выскочили на улицу, когда на центральный круг между четырех иглу влетели нарты Бисби, в которые были запряжены шесть собак. Бисби и два эскимоса стояли на туше огромного медведя. Все смеялись и кричали. Все трое были покрыты сгустками запекшейся крови. Женщины и дети стояли и смотрели, а потом стащили тушу с нарт на снег и стали плясать вокруг. Бисби, улыбаясь, прошел мимо них и вошел в свою иглу. Там он некоторое время был один, так как Волков находился на улице с остальными. Бисби достал из-под шкур маленькую коробочку, с которой не расставался нею жизнь, затем вынул череп и прижал его ко лбу.

— Спасибо, Седна, что ты наградила меня искусством убивать медведей. Это твой знак?

Знака не было. Тогда он снова вышел на улицу и прошел к саням, осторожно раздвигая ребятишек. Гам Солдатов измерял тушу рыболовной леской. Затем Сонатук перерезал горло медведя, а Бисби отрезал голову зверя, чтобы душа медведя могла покинуть мертвое тело. Кунер Сонатука положила в пасть медведя кусок мороженой рыбы и немного снега, чтобы медведь не испытывал ни голода ни жажды в том мире, где ему придется теперь жить.

После этого женщины быстро и умело ободрали шкуру и вырезали куски мяса. В этот вечер в маленьком селении будет праздник. Каждый получит столько мяса, сколько сможет съесть.

Праздничный ужин состоялся в большой иглу, соседней с той, где жили Солдатовы, Стовин с Дайаной и семья Шонгли. Стовин наелся быстро и направился спать. В иглу уже лежал Шонгли со своей кунер. А может, и не со своей. Для эскимосов это не имело значения. Стовин быстро уснул тяжелым сном.

Дайана еще некоторое время поболтала с Валентиной, а затем русская пошла к двери, но оглянулась. Волкова уже не было. В иглу оставались только Бисби и два эскимоса, которые еще ели. Они ели с таким видом, как будто это была последняя еда в их жизни. Лицо Бисби блестело от жира в желтом свете лампы. В руках он держал кусок окорока и время от времени откусывал от него. Жир тек по его подбородку. Один из эскимосов наконец наелся и с довольным чувством облизал пальцы. Он посмотрел, увидел Дайану и ткнул Бисби локтем в бок, ухмыляясь. Бисби встал и пошел к ней. Она, улыбаясь, начала говорить, но замолчала. Бисби взял ее за руки и вывел на улицу. Дайана стала сопротивляться.

— Это… что… ты сошел с ума? Пусти меня…

Она казалась ребенком в его руках. Бисби наполовину втащил, наполовину внес ее в иглу, где жил вместе с Волковым. Дайана позвала Волкова:

— Григорий, Григорий…

Ответа не было. Бисби навалился на нее, как медведь, которого он убил. Он целовал ее лицо, шею. От него пахло медвежьим салом, жесткая борода царапала лицо Дайаны. Она чувствовала на своих губах солоноватый вкус засохшейся медвежьей крови. Вконец забыв себя, Бисби одним рывком содрал с нее одежду и повалил на кучу шкур, служивших ему постелью. Она больше не могла сопротивляться. Сейчас он обеими руками стискивал ее груди. Не грубо, но и без нежности. Его губы снова впились в ее рот, так что она могла дышать. Своим коленом он заставил ее раздвинуть ноги, но она и не сопротивлялась. Она даже ждала этого. Он казался ей огромным, сильным. Грубые шершавые пальцы Бисби скользнули по ее телу, животу и, не задерживаясь, чтобы поласкать пупок внизу живота, раздвинули ее половые губы. И затем в нее как будто вошел раскаленный железный стержень. Бисби, задыхаясь, со стонами, со всею силой давно сдерживаемой страсти загонял и загонял в нее этот стержень и каждое его движение доставляло Дайане невыразимую муку и невыносимое наслаждение. Она, не помня себя, смеялась под ним, плакала, молила, стонала от наслаждения. Наконец все было кончено. Бисби с торжествующим воплем испустил горячую жидкость, которая обожгла ее внутренности, и застыл на ней. Некоторое время он лежал, не двигаясь, затем скатился с нее молча и отвернулся. Придя в себя, Дайана отыскала в темноте свою одежду, кое-как оделась и пошла в свою иглу. Из угла Шонгли слышался мерный храп. Она, тяжело дыша, присела на край постели и попыталась поправить растрепанные волосы. Глаза Стовина блеснули в темноте. Он проснулся.

— Ты где была? — спросил он. — Нет, не говори. Я знаю.

Бисби в своей иглу чиркнул спичкой, зажег лампу. Он открыл свою коробочку, поднял глаза и заметил взгляд Волкова из другого угла. Волков тут же закрыл глаза и отвернулся. Бисби достал из коробочки воронье перо, аккуратно положил его на череп и смотрел. Как будто слабое дуновение воздуха коснулось пера. Оно медленно повернулось вокруг оси и остановилось. Воздух в иглу был совершенно спокоен. Перышко показывало на юг. Бисби кивнул. Эта девушка принесла ему знак. Этого следовало ожидать. Поэтому его с самого начала неудержимо влекло к ней.

ВЕСНА

Глава 23

Держа копье на плече, Бисби шел по снегу за Сонатуком и Шонгли вдоль скалистого берега. Они были на южном берегу ледяного моста и перед ними расстилались скованные льдом воды залива Нортона. Далеко в море лед казался сломанным. Уже было светло и изредка сквозь разорванные облака над горизонтом можно было увидеть солнце. Уже были и другие признаки приближающейся весны. Появились животные, которых можно было встретить только летом и весной, а далеко во льдах Бисби видел стадо моржей. Огромные самцы в сопровождении небольшого гарема самок. Отец Бисби говорил, что раньше весь лед пролива был покрыт моржами в это время года. Но времена изменились. И если раньше моржей были тысячи, то теперь они встречались лишь изредка.

Иховак… родина… это совсем недалеко отсюда. Миль сорок к югу. Как-то там пережили эту зиму? Но Бисби не мог идти туда. Пока не мог. Он улыбнулся. Казалось, прошло сто лет со времени его разговора со Стовиным в Анчорадже, когда Бисби сказал ему, что не может вернуться на Иховак потому, что ему стыдно. Это не было правдой, так как он не мог сказать правду белому — калланаку. Но он не мог вернуться. Два шамана предупредили его. Шаман Этунашук за день до того, как он уехал в колледж. И шаман О'Хото в селении возле Анчораджа. Каждый из них сказал одно и то же.

Если ты вернешься в Иховак, ты не уедешь оттуда.

Поэтому он не мог вернуться. Потому что его судьба находилась не в Иховаке. Седна говорила ему об этом много раз самыми разными способами. Седна, которая живет на дне моря и правит всеми существами, которые живут, дышат, плавают… Седна, которая знает все. Седна, которая руководила им, когда он летел в реактивном самолете Старфайтере. Седна, которая наконец привела его, Бисби, к Народу. Но его предназначение еще впереди. Она обещала.

Впереди послышался приглушенный крик. Шонгли махнул рукой. Бисби спрятался за ледяным торосом и осторожно посмотрел вперед. В пятидесяти ярдах от него на льдине лежал морж и две самки. Льдина, покачиваясь, медленно плыла по течению. Бисби приготовил копье — четырехфутовый шест с наконечником из моржовой кости. Наконечник был острый, как бритва, и он был заточен так, чтобы его было трудно выдернуть из тела жертвы. Шонгли крался за моржом, перепрыгивая со льдины на льдину. Постепенно расстояние между ним; и моржами сокращалось. Он почти подобрался на расстояние броска копья, когда морж поднял голову и грациозно соскользнул в воду. За ним немедленно последовали обе самки. Шонгли раздраженно махнул рукой и направился обратно к берегу. Три охотника снова пошли вдоль берега.

Нам нужно убить моржа, думал Бисби. Мясо моржа легко сохраняется. Прекрасное мясо для путешествия. Завтра они пойдут… на юг. Седна ясно показала путь. Этот старик Стовин будет доволен. И девушка тоже. Он вспомнил, как она извивалась в пароксизмах страсти под ним, и в нем проснулось желание. Но это было желание только плоти. Своим разумом он был от них так далек, что они казались ему существами с другой планеты. И тем не менее, они часть его предназначения. И он должен доставить их на юг. Так сказала Седна.

Справа от него из воды показалась усатая голова моржа. Вскоре он выбрался на льдину и улегся там. Льдина была большая — ярдов пятьдесят в диаметре. Она довольно быстро плыла по течению. Бисби быстро проверил гарпун и шнур. Между ним и моржом было ярдов двести. Бисби осторожно пошел по льдинам, держа наготове гарпун. Огромный зверь лежал спокойно, изредка открывая усатую пасть. Морж весил наверное не меньше тонны. Когда Бисби приблизился на десять ярдов, он решил больше не ждать… Еще никогда его бросок не был таким метким. Гарпун вонзился прямо под правое плечо. Морж издал дикий рев и нырнул в воду, которая тут же окрасилась в красный цвет. Шнур быстро скользил по рукавицам Бисби. Он наклонился и быстро сделал несколько витков шнура вокруг большого тороса. Вскоре морж снова оказался на поверхности. Разевая страшную пасть, он смотрел на человека. Затем он снова нырнул. Льдина под ногами Бисби заходила ходуном от ударов головой снизу. Однако она не поддалась и морж изменил тактику. Он поплыл в море. Сил у него было достаточно, чтобы тащить за собой льдину, но вскоре он вернулся и снова стал бить льдину снизу. Бисби выхватил нож, сделанный из китового уса. Морж все пытался пробить головой лед, чтобы добраться до человека, решившего убить его. И вот его усилия увенчались успехом. Его усатая голова показалась из поды всего в двух футах от ног Бисби. Бисби [нагнул вперед, намереваясь нанести куп де грае — удар милосердия. Но тут морж резко рванулся в сторону и шнур обмотался вокруг ноги Бисби. Он ударил ножом по шнуру, но опоздал. Тонна живых мускулов ушла под воду, шнур натянулся и вошел в ногу также легко, как суровая нитка входит в масло. Бисби смотрел на свою ногу. Боли не было. Обнаженная плоть застыла, но кровь все не проступала наружу, растекаясь красными пятнами на льду. Бисби приподнялся на локтях и посмотрел туда, где должны были быть Сонатук и Шонгли. Между ним и берегом уже поднялся туман и Бисби никого не увидел в молочной пелене. Льдина, на которой лежал Бисби, была ослаблена ударами моржа и теперь распалась на три части. Бисби оказался на самой маленькой и течение понесло его в открытый океан.