«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го (часть 2) [СИ] - Виктор Побережных

— Есть, Александр Николаевич. Только не совсем по плану, скорее по нашим легендам. Николаю лучше всего изображать гражданина Германии, родившегося в России и уехавшего туда с родителями ещё ребёнком. А сейчас занимается бизнесом, связанным с поставками в Россию.

— Хм… А почему не просто твоего земляка? — Мартынов стал очень серьёзным, как и Кузнецов, мгновенно превратившийся из расслабленного "обаяшки" в строгого офицера.

— Любой из наших людей будет слишком отличаться там. Манера поведения, разговора, знание языка… Не улыбайтесь, я серьёзно! Это я, за время жизни здесь научился говорить привычным вам образом, да и то иногда словечки пролетают. Сами же не раз говорили об этом, товарищ генерал. А там… Слишком много слов, которые понятны любому моему современнику, но которые будут китайской грамотой для наших сотрудников. Даже таких, как Николай. А используя предлагаемую мной личину можно об этом особенно не беспокоиться, всегда можно сослаться на недостаточное знание языка. Этим же легко объяснить незнание каких-то деталей в местной жизни, да и при контакте с силовиками проще выкрутиться. Там перед иностранцами стелятся. Других сотрудников также за немцев выдать. А я, что-то вроде местного гида-консультанта или партнёра, с которым Николай дела ведёт.

— Неплохо, неплохо… А чем я торгую? — Николай с интересом слушая моё предложение включился в разговор.

— Нужно толком обдумать, а навскидку мне приходят в голову либо строительные материалы компании Кнауф, или электрооборудование Сименс. Но если второе, то тогда не бизнесмен, а представитель компании.

— Действительно, неплохая мысль, — Мартынов задумчиво начал выбивать пальцами по столу какой-то мотив. — Конечно тут ещё думать и думать, но идея мне нравится. Завтра же предложу именно этот вариант Лаврентию Павловичу. В любом случае, утверждённый вариант вы уже в Свердловске узнаете. Ладно, товарищи. Посидели. Поговорили, давайте двигайте домой, к Андрею. Вылет в пять утра, так что за вами в три заедут. Выспитесь, а ты, Андрей, Николая в полёте не замарай, — и ехидно заржал – гад! — с особым удовольствием видя моё возмущение и непонимающий взгляд Кузнецова. Ну, товарищ генерал, я вам припомню! Не знаю как, но "мстя страшна будет"!

Блин, ну почему так?! Николай сопит в обе дырки и пофиг ему на болтанку, рёв двигателей и что холодно в самолёте. Другие тоже спят, один я как дурак, с очередным мешком мучаюсь, "арию Рыголетто" изображаю. Ведь поначалу ничего такого со мной не было! А потом – как в самолёт, так тошнота жуткая. Хотя… может на меня так ранения повлияли? Но почему так и именно на меня? Мля-я-а-а. Как же хреново-то! Ещё Кузнецов, оказавшийся преизрядной язвой, хоть и чудесный мужик. Как только я начал зеленеть при взлёте, этот… паразит ехидненько так, еле сдерживая смех, поинтересовался, мол надеюсь у тебя процесс хорошо натренирован, не замараешь нас? Злыдень, блин! Ему-то хорошо! Только самолёт толком высоту набрал, меня подколол и спать завалился. А я мучаюсь теперь. С Николаем всю ночь протрепались, теперь и спать хочу, и тошнота достала. Ну почему нас нельзя поездом отправить? Доехали бы нормально, а не так. Господи! Да когда это закончится-то?! Ведь пустой желудок, даже сока никакого не осталось, а всё равно выворачивает. Остаётся только думать, да ночной разговор вспоминать.

Вчера, как только приехали ко мне, Кузнецов быстро осмотрелся, поставил чайник и начался "вечер вопросов и ответов". Николая интересовало всё. То есть абсолютно! И история, и наука, как жили и как общались, что носили а что считалось немодным, что читали и пели. Короче говоря, не интересовало Кузнецова только как нужду справляем, всё же остальное… В конце концов я не выдержал и заявил, что мне тоже интересно его послушать. С час я его попытал, а потом Кузнецов неожиданно признался:

— А ведь я тебе жизнью обязан, Андрей. Когда к своим вышел и к Лаврентию Павловичу попал, он мне про тебя рассказал. Честно говоря, я тогда подумал, что это проверка какая-то новомодная, мол на устойчивость психики меня проверяют. А потом поверил, особенно когда мне дали бумаги о …вашем Кузнецове прочитать. Ты с таким восхищением обо мне… нём… рассказывал… А когда про его гибель читал, не поверишь, я словно почувствовал, как сквозь меня пули проходят, и таким холодом и жутью пахнуло… Мне только тогда понятно стало, почему некоторые акции мне запрещали делать, — Николай замолчал с дымящейся папироской в руке, глядя куда-то сквозь меня и видя что-то известное только ему. Потом как-то ожил, затянулся дымом и улыбнулся, снова превратившись в обаятельнейшего типа. — А знаешь, здесь я Коха достал! Ты бы видел его лицо в тот момент когда он понял – всё, конец!

Кузнецов затушил папиросу, молча налил крепко заваренного чая, сделал пару глотков и задумчиво, словно не отвечая мне а разговаривая сам с собой, или с кем-то мне неизвестным старый спор продолжая:

— Знаешь, что было самым трудным для меня? Не риск провала и гибели, не опасность погибнуть под нашими же бомбами. Не улыбаться и жать руки тем, кого ненавидишь до умопомрачения и желаешь только их гибели. Самое трудное было ощущать ненавидящие взгляды людей. А всё остальное просто работа. Которую ты стараешься сделать как можно лучше. Ведь от качества твоей работы зависят тысячи, если не сотни тысяч жизней наших людей. Давай не будем об этом, ладно? Лучше объясни мне свою мысль про стройматериалы или оборудование. Расскажи всё, что ты знаешь об этих компаниях.

— Да не особенно много-то я знаю, — я пожал плечами. — Кнауфф – немецкая компания, в Польше заводы имеет, у нас в Подмосковье да на Кубани. Отделочные материалы в основном у них: гипсокартон, разные комплектующие, шпаклёвки, грунтовки и тому подобное. Сименс – совсем другой уровень. Те для энергетики поставляют оборудование, в том числе фарфоровые изоляторы, выключатели и кучу тому подобного. Я совсем немного с этим сталкивался по работе.

— По-ня-атно-о-о… Не пойдёт, — резко и уверенно заявил Николай?

— Почему не пойдёт? — мне даже немного обидно стало. Мне-то идея хорошей показалась.

— Выдать меня за немца родившегося в России очень хорошая идея, а вот с этими компаниями… Насколько популярны у вас стройматериалы Кнауфф?

— Очень популярны. В каждом магазине стройматериалов и гипсокартон, и комплектующие и…

— Вот! Один вопрос по теме и я влип! Насколько я понимаю, у них большая номенклатура и работающий в Кнауффе человек не может не знать её, определённой специфики и многого другого. То же самое с оборудованием для энергетики. Специфика своя тоже есть. Не дай Бог, наткнёшься на спеца и провал обеспечен. Нужно что-то другое, вроде учёного или…

— Коллекционер! — я аж подскочил со стула от возбуждения. — Будешь коллекционером! Эти чудаки что только собирать не могут, от шнурков до танков.

— А вот это мне нравится! Думаю, что руководству тоже понравится этот вариант больше, чем какой-нибудь коммивояжер.

Так мы и проболтали до того момента, пока за нами машина с Мартыновым не приехала. Александр Николаевич видимо тоже спать не ложился, уж больно глаза красные были, но несмотря на это среагировал на новую идею быстро.

— Именно такой вариант легенды и решено разрабатывать. Это поможет избежать проблем в случае встречи со специалистами. А коллекционировать, Коля, будешь старинные машины. Для его земляков старинные, — Мартынов кивнул в мою сторону. — Так что не провалишься. По ним ты любому земляку Стасова сто очков форы дашь, и всё равно выиграешь. Но окончательно этот вопрос решится через пару дней и я вам сообщу. А через неделю и сам приеду. Ну а пока, давайте мужики, побыстрее собирайтесь, время-то идёт.

А потом дорога до аэродрома и долбаный полёт на долбаном самолёте. Ну как же мне хреново-о-о!

Интерлюдия. Лондон, Бродвей-Стрит 54,[7] август 1944 г.

— Впервые с Андреем Стасовым мы столкнулись во время работы под Смоленском. Тогда наш сотрудник фактически провалил задание, спровоцировав Стасова своими высказываниями на драку, при этом ухитрился настроить против себя не только русских, но и наших друзей из-за океана. Не говоря уж об этих чистюлях из Красного Креста. Судя по реакции большевиков, Стасов был не простым офицером-чекистом. По нашим данным он не только не был наказан, но и в скором времени получил новое звание. Второй раз он попал в наше поле зрения благодаря нашим немецким "друзьям". Сначала им усиленно интересовался покойный Гейдрих, затем несчастный адмирал Канарис. Причём и тот и другой были настолько заинтересованы в этом внешне ничем не примечательном офицере, что в тыл русских ими было направлено несколько групп с целью захвата Стасова. Насколько нам известно, данные по Стасову и всему связанному с ним собирает и лично Гиммлер. Получив такую информацию мы не стали оставаться в стороне и выяснилась любопытная информация. Во многом это произошло благодаря тому, что нашему агенту в Москве посчастливилось перевербовать агента адмирала. На сегодняшний день информация такова: