Камень и Ветра 2. Ветра в зените - Анатолий Нейтак

Неттель нахмурился, но возражать не стал. Спорить о медицинской проблеме со светилом медицины – неразумно, мягко говоря. Если светило говорит: болен – значит, болен.

"А если всё равно возражаете… уж не невротик ли вы, часом?" Судя по нахмурившемуся лицу Тибо Эсу, он сумел прочесть мысль эксперта Вири или её часть. Но ничего не сказал.

– Хорошо, – сказала Лапина. И отправила вдогонку посыл, исправляясь: "То есть как раз ничего хорошего, но…" – Если сама Недеева… больна, быть может, имеет смысл обратиться к одному из её учеников?

Доктор Эсу нахмурился ещё сильнее. "Сопляки!" – молчаливо заледенел его сенс. Но губы седовласого шевельнулись и неохотно ответили:

– Я был готов попробовать и это. Увы, я начал поиски слишком поздно. Мне и моим людям достались только остывающие следы питомцев Недеевой. Разлетевшись в разные стороны, почти все они, кроме некоего Эмо, отправились на орбиту планеты и дальше, во тьму космического пространства. А в открытом космосе, как вы понимаете, проследить за малым судном, отключившим системы связи, практически невозможно. Рано или поздно они вернутся для пополнения запасов в цивилизованные области, но Кара…

Окончание фразы, не высказанное вслух, но вполне внятное и так, повисло в воздухе, словно гроздь отточенных мечей на хлипких волосяных нитях.

28

Горы подпирали его спину. Он не видел их, но знал, что они находятся на своих местах, что никуда не исчезли, что не сдвинулись. В характере гор – постоянство. Под обрывом, заполненным буйной зеленью, лежал океан. Сегодня океан был тих, и прибой шуршал слабее обычного. Достаточно одного лишь обоняния, чтобы увериться, что океан также находится на своём обычном месте: лёгкий освежающий бриз приносил к гребню обрыва солёный морской дух. И запахи зелени были вплетены в нити бриза, и запахи цветов, и запахи земли. А над Землёй и над головой мастера куполом простёрлось Небо: чаша драгоценнейшей лазури.

Как-то раз ученик рассказал ему историю, услышанную где-то во внешнем мире. В истории этой не самый слабый из чужих богов попытался осушить поднесённый врагами рог. За три могучих глотка бог сумел уменьшить содержимое рога лишь на ладонь и три пальца. Не диво: ведь на самом деле он, обманутый врагами, пытался осушить море.

Но с чашей, в которую налита синь небес, даже такого итога не достиг бы бог. Ведь из чаши неба можно черпать бесконечно.

Вздохнув, мастер открыл глаза. Воочию узрел он зелень деревьев и трав, синеву зенита, смешавший и отразивший зелень с синевой слиток океана. Встав, мастер поклонился трижды: один раз небу, один раз земле, один раз себе. Постоял, изгоняя из души и тела остатки суетности.

И без спешки взялся за обручение земли и неба.

На середине обручения мастер ощутил, что одиночество его нарушено, но не обратил на это внимания. Для настоящего мастера прервать обручение немыслимо, и потому никакие внешние причины также не способны сделать это. Рисунок, выплетаемый триединством мысли, духа и тела, будет незыблем, пока стоят горы. Рисунок этот будет переменчив в своём постоянстве, пока шумит прибой, будет неисчерпаем и неостановим до тех пор, пока небо простирает свои ладони над миром. Как любое истинное деяние, обручение земли и неба начинается во времени, но творится в вечности. …однако, пока смертный жив, он не может нырнуть в вечность полностью. Закончился в свой черёд большой канон. Замирая и выравнивая чуть сбившееся дыхание, он услышал:

– Почтительно приветствую мастера Кэндзабуро.

Голос, произнёсший это, раздался сбоку. Такой переменчивый, но всё равно неизменно узнаваемый голос.

Не поспешно и не медлительно, а в полном согласии с принципом чжун, иначе "золотой середины", Мастер обернулся к Эмо: лицом, телом, духом. Вгляделся, оставляя в стороне видимость, но прозревая суть.

И удивился (чего с ним давно уже не бывало).

– Зачем ты пришёл?

– Сообщить последние новости, мастер.

– Следует понимать, что последней из последних новостей являешься ты сам.

– Об этом вам судить, мастер.

Одна из самых явных перемен. Раньше Эмо с неизменной почтительностью именовал Кэн-д-забуро учителем. Что ж, проверим…

Вскинув руку с раскрытой ладонью и сопроводив жест кинетическим импульсом, Кэндза-буро ударил. В кинезисе он уступал женщине, носящей варварскую фамилию Недеева, но всё же его силы, помноженной на умение, хватало, чтобы дробить в щебёнку валуны и расшвыривать учеников, как шкодливых котят. Здесь была важна не столько сила удара, сколько его резкость. Та, которой мастер рукопашного боя должен добиваться в первую очередь. И которая всегда становится для противника неожиданной, даже если удар нанесён открыто.

Мастер Кэндзабуро бил в полную силу, но Эмо не покачнулся. Его сенс поглотил кинетический импульс без остатка. И легко… слишком легко!

Даже Недеевой не давалась такая лёгкость. …и тишина в ответ.

– Ты не возвращаешь удара?

– Вы не враг мне, мастер.

– Вот как.

Оба помолчали, прислушиваясь к ветру.

– Так вы хотите услышать новости, мастер?

– Говори.

– Собранная Этическим Надзором комиссия огласила принятое решение. Группа распущена. Её членам под страхом штрафов запрещены личные встречи и общение через Сеть. Большинство старших птенцов Анжи отправилось в Пояс на заранее приготовленную базу. Младшие частью отправлены к родителям, частью в приюты.

– А сама она?

– Анжи давно хотела научиться путешествовать по слоям реальности так, как Светлана Малин, не используя саркофаг. Сейчас она упорно практикуется в этом искусстве, переложив заботы о своём теле на не посвящённых в её тайны медиков госпиталя в Гесирре. Мне же она оказала большую честь: я – один из пяти правопреемников всех файлов войда Группы.

– Вот как, – вымолвил Кэндзабуро, прищурившись. – И что же ты намерен делать с этими файлами, Эмо?

– Я создам материальную базу и соберу саркофаги, – ответ был дан сразу, без раздумий, – для начала хотя бы штуки три. Кое-какие средства у меня есть, а если не хватит, заработаю. Потом наберу свою собственную группу. У меня уже есть на примете пара малышей, вполне способных многому научиться…

– И чему ты их будешь учить?

– Всему, – ответил Эмо. И уточнил, – Всему, что они захотят узнать.

– Вот как, – повторил мастер. – А что потом?

– Не знаю.

Выдержав паузу, Эмо добавил:

– Нет смысла составлять планы на столь отдалённые сроки. Время покажет.

– Ты кое о чём забыл.

– Мастер?

– Ты кое о чём забыл, – повторил с нажимом Кэндзабуро, – ученик.

Эмо поклонился.

– Я внимаю, мастер.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});