Луч правды во мгле лжи - Мария Арслановна Мусина

любили…

Если бы я не видела покойную, не говорила с ней – подумала бы, что Лана была чистым ангелом. Но она такой не являлась. И это было заметно с первого взгляда. Как же любовь застит глаза! А может быть, любовь и есть наша мечта об ангеле на земле?

– В этот же день убили подругу Ланы Леру Нефедову…

Лучше бы я этого не говорила. Геннадий Валентинович вдруг вспыхнул злобой, вовсе не соответствующей его скорбному состоянию.

– Эта гнида, эта гнида, – брызгал он слюной, – это все она…

– Да что случилось?

Показалось, что Лана Прошкина на портретах смотрит на эту сцену с ехидной улыбкой.

С Лерой Нефедовой Лана познакомилась три года назад в фитнес-клубе. Они быстро стали подругами не разлей вода. Даже пытались приобщить к общей дружбе мужей. Но сделать это не удалось. Муж Леры был слишком некомпанейским, замкнутым на своих депутатских проблемах районного масштаба, вообще не расположен ни к какому общению. Да и Геннадию Валентиновичу интенсивное щебетание двух подруг было неинтересно. Он отпустил эту дружбу жены на волю волн. А зря.

– Это она втравила Лану, она…

– Во что?

– Ланочка ведь была совсем не такая. Мягкая, нежная, трепетная…

Я уже серьезно стала сомневаться: об одном ли человеке мы говорим? Но может быть, действительно «гнида» Лера так пагубно повлияла на нежную и трепетную? Но Лера тоже не производила впечатления противной вши. Обычные, любящие жизнь, наивные женщины. Просто ревность мужчины, который желал бы, чтобы жена безраздельно принадлежала только ему?

Лера ходила на курсы риторики. Лана сразу же пристроилась к этому занятию.

– Лана ведь была общественно активна, – говорил Геннадий, – общалась со многими людьми. Ей важно было говорить с ними красиво и убедительно. Но эта Лера, эта Нефедова вовлекла мою лапушку в авантюру. И стала тянуть из нее деньги!

– О!

– Да, представьте, за каждую передачу, в которой Ланочка участвовала, с нее требовали пять тысяч долларов!

– О!

– А как откажешь? – Геннадий Валентинович воззрился на меня с требованием ответа.

– Никак, – честно сказала я.

– Так вот именно же, – горячо поддержал меня безутешный вдовец.

– Так это Лера требовала деньги?

– Нет, конечно, нет. Это требовали редакторы. Но Лера постоянно участвовала в передачах, а что же, моей жене, моей Ланочке смотреть на подругу только через экран телевизора? Естественно, Лана тоже хотела участвовать. Она была гораздо умнее этой своей Леры, говорила всегда по делу, рассудительно, остроумно, глубоко понимая обсуждаемую проблему.

– Какие же это были передачи?

– Самые разные. Моя Лана участвовала практически во всех ток-шоу центральных каналов.

– О! И вы всякий раз вынуждены были платить?

– Как я мог отказать? Ланочка так горела этими выступлениями! Вырезали, правда, добрую часть ее речей, но все равно она появлялась на экране. Ее даже стали узнавать на улице!

Не знаю, какая зарплата у Геннадия Валентиновича, судя по загородному дому, немаленькая, но все же платить по пять тысяч долларов за частое мелькание жены на тэвэ – вероятно, было накладно. Может быть, он ее и убил, чтобы не разориться вконец? И Леру Нефедову, коварную соблазнительницу, заодно? Чтобы не мелькала на экране, напоминая о содеянном?

Когда к Осокиной обратилась за помощью Верещагина, я посмотрела несколько разных телевизионных ток-шоу, включая, конечно, «Лучи правды», приметила нескольких странных женщин, говорящих заскорузлые банальности. Этих никому не известных женщин представляли в титрах: «общественная деятельница» или «светская львица». Видимо, такой был для редакций хороший дополнительный заработок. Официальный или «джинса»? Если «джинса», если бы это каким-то образом могло стать известным телевизионному начальству – разразился бы огромный скандал. Тут и убить не жалко, чтобы предотвратить разоблачение. Только вот вряд ли Лане с Лерой пришла в голову идея пилить сук, на котором они сидели, и кого-то разоблачать из благодетелей. То есть вряд ли они отказались бы показываться в ящике. Зачем им скандал? Они прекрасно себя чувствовали, мелькая на экранах миллионов телезрителей и уча их жить.

– Я, по-моему, видела Лану в передаче «Лучи правды»?

– Нет, нет, в какой-то, видимо, другой передаче, – горячо заверил меня Геннадий, – в этой передаче Лана еще не участвовала.

– Собиралась?

– Я не слышал.

– Лана была с вами откровенна?

– Хочется верить, что да, – на глазах Геннадия Валентиновича показались слезы, – не могу привыкнуть к тому, что она была. Только была. А теперь ее уже нет среди живущих на этом свете.

Лицо Прошкина сморщилось, побледнело, вдовец уткнулся в платок. Плечи подрагивали, но когда Геннадий оторвал платок от лица – оно было спокойно. Я стала говорить о том, какой прекрасной женщиной была Лана. Элегантной, умной, обворожительной.

– Сын приехал?

– Да, он в Москве. Но тело не выдают, не можем похоронить…

– Идет следствие… Необходимые формальности… Вы знали кого-нибудь, с кем Лана общалась на телевидении?

Прошкин отрицательно покачал головой.

– Деньги за участие в передачах просто отдавали Лане?

Геннадий Валентинович кивнул.

– Сколько их примерно было? Передач?

– О, больше десятка за год! Лана была нарасхват.

Геннадий перечислил названия ток-шоу, в которых принимала участие покойная. Их и правда было много.

– И вы всякий раз платили?

Вдовец кивнул.

Впереди меня ждала экскурсия по дому и обед. От трапезы я отказалась.

– Когда будет публикация? – спросил Прошкин.

– Я обязательно напишу.

Оглянувшись на пороге, встретилась глазами с Ланой на портрете. Мне показалось, что она смотрит на меня с укором.

Ранние сумерки золотились желтыми фонарями. Поток машин двигался медленно и устало. Я созвонилась по дороге с Ирой. Она уже мчалась в офис с новостями. С потрясающими, как она их охарактеризовала. Я-то считала, что потрясающие новости – у меня. Но не стала Ирке перечить. Сравним наши изыскания. Позвонила Наташе. Телефон ее был вне доступа. Позвонила в тревоге доктору Игорю Игоревичу. Он зашел в палату к Наташке, выяснил, что телефон пропал куда-то в суматохе аварии и госпитализации.

– К Кубаревой никто больше не рвался?

– Нет.

Купила по дороге телефон, завезла Наташе, бледной и тихой – пусть будет на связи.

– Никто больше к тебе не приходил?

– А кто приходил?

– Неважно. Звони чаще, мы волнуемся. Наташка, мы все узнаем, все у тебя будет хорошо!

Мне хотелось добавить: Наташка, ты снова начнешь верить людям. Но я не могла этого пообещать, только сказала:

– Мы вернем тебе твое имущество.

Наташа поморщилась. И я ее понимала. Имущество имуществом, а любовь-то не вернешь…

По дороге к Ирке прокручивала в голове свой разговор с Прошкиным. Все же не совсем было понятно, почему он так взъелся на бедную Леру Никифорову? Ведь гордился тем, что жену показывают по телеку,