Щупальца спрута - ИОСИФ ФРЕЙЛИХМАН

— Куда же вы устроились? — Гоулен внимательно слушал, не сводя с Лидии своих холодных глаз.

— В проектную организацию, чертежницей. Я образцово выполняла свои обязанности, старалась зарекомендовать себя с само, лучшей стороны и преуспела в этом. Наконец наступило время действовать. Не буду рассказывать вам. сколько стоило труда сблизиться с людьми, через которых я могла осуществить задуманное…

Лидия сощурила глаза и медленно опустила ресницы. Гоулен молчал, но Лидия заметила, как он нервно повел бровью.

— Пришлось вскружить голову одному студенту, проходившему практику на номерном заводе, прежде чем я смогла приступить к основному пункту вашего задания — взять в сети самого конструктора… Степанковского, — Лидия слегка запнулась и зябко повела плечами, хотя в номере было очень тепло. — На это ушло много времени, — продолжала она, — но я добилась своего, Степанковский полюбил меня. Вам, автору этого умнейшего плана, незачем говорить, чего я этим достигла. Степанковский ходил за мной по пятам. Он старался предупредить любое мое желание. Признаться, столь рыцарское отношение к женщине явилось для меня неожиданностью.

— Приятной, надеюсь? — не без иронии осведомился Гоулен.

Лидия холодно посмотрела на него.

— У нас, там, не совсем точное представление о советских людях. А для успеха нашей работы необходимо видеть их не полуварварами, как нам этого хочется, а такими, какими они есть на самом деле… Принимать желаемое за действительность — что может быть глупее, особенно для разведчика.

Гоулен прикусил язык.

— В составе экипажа самолета, — вновь заговорила Лидия, — должен был лететь и сам конструктор Степанковский. У меня созрел план: за несколько минут до полета в пробный рейс незаметно для окружающих вручить моему «жениху» «сюрпризную» коробку. По моему настоянию он должен был открыть ее много времени спустя, уже находясь в полете. Сразу после взлета он, естественно, был бы очень занят. А я просила открыть коробку тогда, когда его мысли не будут поглощены изучением поведения самолета в воздухе, когда они будут целиком со мной. Ведь в коробке было мое письмо, якобы имеющее большое значение для нашего будущего. По моим расчетам, он должен был вскрыть коробку, находясь далеко от места взлета. Это давало мне возможность осуществить вторую часть плана. В тот же вечер директор завода Матвеев улетал рейсовым самолетом в Москву. Он должен был повезти с собой ценные для нас материалы, связанные со строительством самолета. По случаю успешного испытания самолета на квартире у Матвеевых было устроено торжество. Меня, разумеется, тоже пригласили. Хорошо зная расположение комнат квартиры — я часто бывала там со Степанковским, — я решила похитить эти документы. Но… но все лопнуло, как мыльный пузырь!.. лопнуло из — за этого проклятого Дэвиса.

Лидия замолчала. Она крепко стиснула руки. Глаза лихорадочно горели.

Гоулен терпеливо ждал продолжения рассказа.

— Последний раз мы встретились с Дэвисом за день до испытания самолета, — Лидия справилась с волнением. — Условились, что за час до взлета он доставит в условленное место «Сюрприз–12». Но он не явился…

— Почему? — спросил Гоулен. Голос его внезапно охрип.

— Тогда я еще сама не знала причины. Время уходило катастрофически быстро, а его все не было. Я решилась на отчаянный шаг. Взяла такси и поехала в сторону квартиры Мюллер, откуда он должен был появиться. У калитки дома по Советской, 38 я заметила сигнал тревоги: у дверей домика фрау Мюллер не было на привязи собачки. Это означало: входить нельзя! Вы, конечно, догадались, что к отлету самолета я опоздала…

Лидия умолкла и с минуту сидела неподвижно. Молчал и Гоулен. Багровые пятна, покрывшие его переносицу и шею, говорили о том, что он взволнован рассказом. Она взяла новую сигарету, медленно размяла в пальцах и закурила.

— Отсутствие Дэвиса, сигнал тревоги на базе свидетельствовали об опасности, — продолжила рассказ Лидия. — К Матвеевым идти было нельзя, кто знает, как «наследил» Дэвис… — она помолчала. — Так Дэвис провалил с редким успехом подготовленную операцию.

Наступила продолжительная пауза… Лидия сидела, устремив печальный взгляд на дымящуюся сигарету.

— Что же произошло с Дэвисом? — наконец спросил Гоулен.

— Я и по сей день в точности не знаю этого. Вначале мне казалось, что он просто опоздал, а тревога у Мюллер — случайное совпадение. Необходимо было во что бы то ни стало узнать, что с Дэвисом, и причину тревоги на явочной квартире. Но узнать это можно было только у фрау Мюллер, а идти к ней ночью опасно. На следующий день я нашла способ заглянуть в калитку дома по Советской. Собачки по — прежнему на месте не было. Значит, пользоваться квартирой Мюллер нельзя. Тогда — то я поняла, в чем дело. Дэвис завалил явочную квартиру.

— Какие у вас доказательства? — тихо спросил Гоулен.

— Дэвис вел себя больше чем необдуманно. Например, подружился с каким — то человеком и завербовал его. Тот оказался неблагонадежным. Пришлось его «убрать». Дэвис сделал это через какого — то уголовника. А на следующий день я напрасно ждала его с «сюрпризом». Все это вынудило меня немедленно покинуть город. С тех пор я только один раз прошла мимо дома по Советской. Этого было достаточно, чтобы я больше туда никогда не заходила.

— Почему?

— Когда я проходила мимо домика, незнакомая женщина выносила из дверей ведро. Мне стало ясно, что фрау Мюллер больше нет, а там живет «подсаженная».

— Что вы делали в лесу? — резко прервал ее Гоулен.

Лидия поняла, что он очень внимательно ее слушал и наблюдал за каждым движением, за выражением лица, глаз: он ищет подтверждения правдивости сказанного ею. Что ж, она и это предусмотрела.

— С потерей явочной квартиры я лишилась возможности пользоваться рацией. А появляться в городе и искать агента № 17 при таких тревожных обстоятельствах значило бы глупо рисковать всем Только выждав и убедившись, что за мной нет слежки, я попыталась воспользоваться лесной базой. Но попасть туда не удалось…

— Разве вас не проинструктировали, как проникнуть на базу?

— Фрау Мюллер однажды повела меня в лес, чтобы свести с человеком, который и должен был посвятить меня в эту тайну. Но встреча не состоялась — в лесу оказались посторонние люди. Мы сделали вид, будто пришли по грибы, походили немного и вернулись ни с чем. Ну, а потом уже ничего сделать было невозможно. Поэтому, оказавшись в критическом положении, я вынуждена была одна попытаться связаться с этим человеком. Две мои разведки в лес ни к чему не привели, а в третий раз я попала в перестрелку и была ранена… И только благодаря счастливому случаю осталась в живых… Неудачи, которые подстерегали меня в этой стране, можно объяснить разве только злым роком…

Лидия задыхалась, лицо ее побелело.

Наблюдая за ней, Гоулен все больше проникался доверием к Лидии. А она стремилась только к одному: чтобы ее не отстранили, чтобы и ее включили в новую операцию. А что таковая готовилась, она не сомневалась. Гоулен пожаловал сюда не для прогулки, Она молчала, насупившись, ждала, с замиранием сердца, что скажет Гоулен. А он, словно нарочно, испытывал ее выдержку. Не спеша почистил апельсин, не спеша стал есть. Но она хорошо знала своего шефа и терпеливо ждала. А он жевал апельсин, обдумывая услышанное.

— Что ж, я был убежден, что провал случился по независящим от вас причинам, — растягивая слова, наконец заговорил он. — Я не мог ошибиться, когда выбрал именно вас, и продолжаю верить в вас. И вот доказательство. Сейчас задумана очень серьезная операция. Вам отведено в ней важное место и, следовательно, предоставляется возможность восстановить свою былую репутацию.

Сердце Лидии было готово выскочить из груди. Она не скрывала своих чувств, и Гоулен, поняв это по — своему, остался доволен.

— Вы будете в самом центре операции, — продолжал он, — но вам придется ограничиться пребыванием в Приморске. Больше того, по ходу выполнения вашего задания вы обязаны будете находиться в помещении. Только в особых случаях, для связи, вы сможете выходить на улицу, и не иначе как ночью. Что касается номерного завода, то им будет заниматься другой.

Лидия заметила, что Гоулен не называет «Рыжего». А в том, что именно ему поручен завод, она не сомневалась.

— Ваше участие в операции согласовано с шефом управления. Я известил его шифровкой и получил согласие. Ваши действия и связи тщательным образом продуманы, и я их вам сейчас изложу…

Было около двенадцати ночи, когда Гоулен поднялся.

— Запомните, возвращаться в дом парикмахера вам нельзя ни в коем случае: он может оказаться под наблюдением.

Лидия поняла, что действительно нужна им: до сих пор их не заботило, что она жила в доме, который мог быть под наблюдением. Только сейчас… Да, хороши ее партнеры…