Осторожно: злая инквизиция! (СИ) - Ясная Яна

Меж тем душа моя преисполнялась подозрений.

Они оправдались.

Миргун пропал.

Когда это стало понятно окончательно, я уронила лицо в фейспалм: эта песня хороша, начинай сначала!

Макс командовал отрывисто и напряженно: выявить, допросить, обеспечить наблюдение.

Колкость про второго сбежавшего подозреваемого так и напрашивалась, но дать ей волю я не решилась — побоялась, что Соколов вырвет мне язык с корнем. Выражение лица у него было такое, что мог бы.

Мы с Катериной забрались на заднее сиденье машины, притихли, как зайчики, и слушали, как собачатся инквизиторы.

Кириллу не хватало людей, и он с пеной у рта доказывал, что раз преступник за два месяца не вспомнил про майскую жертву, то и дальше не вспомнит.

Максу не хватало совести принять это утверждение на веру и оставить Оленеву без защиты.

Мне не хватало моральной твердости послать их всех лесом.

«Ладно, в конце концов, я помогаю не им, а сестре по дару», — сказала я себе.

Стараясь не думать о том, что ни одну приличную злобную ведьму компромиссы до добра не доводили, я набрала мамин номер.

— Мам, у меня тут открывашка. Возьмешь?

— И зачем бы мне это было нужно? — удивилась она, щелкая ножницами в своем далеком и прекрасном саду.

— Ну-у-у… Затем, что я тебя прошу? — предположила я.

Уверенности в надежности аргументации не было никакой.

Щелкали садовые ножницы, ругались дознаватели инквизиции, молчала мама.

Я с тоской думала о том, что такой прекрасной субботы у меня не было примерно никогда.

— Ладно, — с явной неохотой вздохнула Татьяна Витальевна. — Присылай. Но только курс молодого бойца! И вот еще что…

Макс все больше мрачнел. Догадывался, поди, что, попытайся он взять под защиту вторую ведьму, первая будет слегка недовольна.

Чуть-чуть.

Самую капельку!

— Макс, ну у меня все люди наперечет, ну не разорваться же им! — юлил рыжий.

«Он бы еще рубашку на груди рванул для большей убедительности», — подумала я и решительно встряла:

— Вот что! Вот вам ведьма, вот вам адрес — доставите туда, там ее примут. Туда же доставите продукты — вот список. Вопросы есть? Вопросов нет, все, валите уже, надоели — сил нет!

— То есть меня спрашивать никто не будет? — внезапно подала голос Катерина, и под тремя нашими плотоядными взглядами, которые скрестились на ней, смешалась: — Да согласна я, согласна! Спросить уже нельзя…

— Вам домой заехать нужно? — галантно поинтересовался Кирилл, открывая перед Оленевой дверцу своего автомобиля.

— Да, пожалуй.

— Список не забудьте! — ворчливо напутствовала я их в спину.

Катерина оглянулась, сложив брови сочувственным домиком:

— А там с магазинами сложно, да?

— Да не то чтобы. Просто маме лень идти! — почти честно призналась я.

«Почти» — потому что это была лишь одна из причин. А вторая гласила: «На халяву и уксус сладкий, и хлорка творог» — и я сомневаюсь, что Ордену удастся стрясти с Татьяны свет Витальевны хоть копейку!

Машина гудела мотором, а я беспокоилась на пассажирском сидении и немного грустила, потому что таким злым я своего персонального, личного инквизитора не видела с момента нашего знакомства, несмотря на все прилагаемые мной в этом направлении усилия.

А ведь это всегда обидно, когда какие-то посторонние хамы мало того что лезут на твою полянку, так еще и преуспевают больше, чем ты!

Громкая связь в телефоне Соколова едва не плавилась от сдерживаемого накала эмоций.

Макс, закаменев лицом и вцепившись в руль мертвой хваткой, не прекращал переговоров ни на секунду. Коротко, отрывисто бросал команды, стиснув зубы, выслушивал отчеты.

Алла Куропятникова отбыла из города в неизвестном направлении — удивительное совпадение — сразу на следующий день после визита дознавателя инквизиции на кладбище.

В аптеке, где трудилась ныне покойная Валентина Куропятникова, силами Ордена под прикрытием очередной легенды инициирована проверка и уже выявлен канал, по которому черные артефакты из Крапивина могли быть доставлены в любую точку страны — а если поднапрячься, то и в другие государства по земному шарику. Два человека арестованы, один объявлен в розыск.

Перед очередным звонком Макс сделал упражнение «вдох-выдох», успокоился. И ткнул клавишу вызова:

— Отец Власий, я прошу дать в Крапивине оповещение об орудующем убийце.

Максим! Ну не надо! Ну вот зачем?!

— Орден не видит необходимости в подобных действиях, сын мой, — осторожно подбирая слова, поддержал мое мнение его собеседник. — Это может спровоцировать панику и вызвать нежелательные для нас последствия…

— Отец Власий, у меня, предположительно, в бегах двое подозреваемых, причем один из них психически неуравновешен, а другой совершил как минимум одно убийство. И еще трое пропавших в неясном пока статусе — то ли подозреваемые, то ли свидетели, от которых поспешили избавиться. Мне кажется, самое время пренебречь возможными репутационными потерями и предупредить местное сообщество об опасности! Это как минимум позволит местным прикрыть своих неинициированных и засадить по домам слабых одаренных!

— Максим… — с бесконечным терпением, обозначенным интонациями, заговорил начальник Соколова.

Но все тщетно: мой твердолобый рыцарь был настойчив в стремлении защитить невинные людские жизни, и тревожные вести полетели по ведовским родам, главам семей и одиночкам.

Ну все, маман меня убьет. Ей-то мы выдали урезанный вариант — только про черных артефакторов в Крапивине.

И несмотря на то, что ему удалось продавить свое решение, Макс был мрачен и хмур.

Мне это совсем не нравилось!

Дурацкая у него работа.

Не завидую его будущей жене.

Ладно, чуть-чуть, может, и завидую — но работа у него все равно дурацкая!

В магазине, куда мы зашли потому, что у меня дома не осталось даже корочки хлеба, я еще терпела эту угрюмую физию.

И по дороге из магазина домой терпела.

А дома — все, терпелка кончилась.

И, сваливая горкой на стол пакеты из супермаркета, я объявила:

— Макс, у меня к тебе серьезный разговор. Нам надо, наконец, прояснить ряд принципиальных вопросов.

Соколова разом перекосило так, будто к проблемам на работе у него добавились больные зубы, обе челюсти целиком, но я не собиралась отступать.

В конце концов, это действительно Серьезные Принципиальные Вопросы!

— Первое: почему я ни разу не видела, чтобы ты снимал свои кольца, когда моешь руки? Второе: как вышло, что у тебя на пальцах нет незагоревшей полоски кожи от артефактов? — и, наблюдая, как выражение на лице у дознавателя меняется с сумрачного на недоуменное, а потом и вовсе на обалделое, я с удовольствием (и серьезным видом) добила: — И третье, самое важное: почему твой медальон не ляпает по мне во время секса?!

Вот что в инквизиции выше всяких похвал — так это скорость реакции на провокации.

Сгрузив свою долю покупок и даже выразительно отряхнув руки одну о другую, Макс стал медленно приближаться ко мне. Неумолимо. Я бы даже сказала — неотвратимо!

Я невольно попятилась и вздрогнула, впечатавшись лопатками в стенку. Макс согнал с лица довольную усмешку и, опершись ладонью о стену и нависая надо мной, ядовито-насмешливым тоном поинтересовался:

— Свердлова, а может, тебе вообще все тайны Ордена раскрыть?

Но дурацкий мимолетный испуг как екнул, так и сгинул в недрах ведьминского организма, а язвительные интонации в инквизиторском голосе вызывали во мне совсем не те реакции, которые должны бы.

И, чувствуя, как тает внутри сладкая дрожь, отзываясь на обещание в его голосе, я сладко улыбнулась:

— Ну, раз уж ты сам об этом заговорил… — я поправила ему воротник, и разгладила ткань рубашки на плечах, и эротично шепнула ему на ухо, — Ма-а-акс… Когда инквизиция оплатит мои услуги?

— Что?! — вознегодовал Соколов. — Как Хозяйка города, ты обязана оказывать содействие Ордену!