Окруженец. Затерянный в 1941-м - Вадим Мельнюшкин

Конечно, согласен, куда ж ты денешься, раз так внимательно слушаешь ту ахинею, что я несу. А ведь посмотришь на него и подумаешь, что верит. Вот она – сила искусства. Главное в нашем деле что? Правильно – не переборщить со вступлением, а то зритель отправится в гости к Морфею, и весь бенефис насмарку.

– Не буду напрасно занимать ваше время, а перейду к сути. Сейчас, когда все силы нации брошены на борьбу с жидобольшевизмом, когда множество сынов Германии покинули нивы и цеха заводов, чтобы в рядах непобедимой германской армии в едином усилии сломать хребет одному из главных врагов Рейха и фюрера, когда жены, дети и матери великих наших воинов терпят лишения, мы должны приложить все усилия для того, чтобы всемерно помочь нашей армии и нашему народу. Для этого мы должны направить на решение временных трудностей труд других, пусть отсталых, наций и народностей, если к ним, конечно, можно применить столь возвышенные понятия. Если коротко, нужно заставить унтерменшей еще больше работать. Но даже животные мрут, если их не кормить. Поэтому у ряда особо ответственных наших геноссе появилась здравая мысль направить некоторые, замечу, не являющиеся дефицитными и необходимыми для Рейха ресурсы на эти цели. Я надеюсь, вы меня понимаете?

– Э… Не совсем. Можно поточнее, что это за ресурсы?

– Ну, я не могу сказать вам конкретные позиции, но скажем так – то, что будет пользоваться спросом в генерал-губернаторстве, но со сбытом чего в Рейхе могут быть проблемы.

– Вы имеете в виду черный рынок?

– Нет, конечно, как вы могли подумать… Но в том числе.

– Вот, наконец-то я понял. Дорогой Пауль, я, конечно, понимаю ваши затруднения, при первом общении с незнакомым человеком, но раз вы передали мне привет от Вильгельма, особенно его слова о возможной ошибке в расчетах, то… В общем, давайте перейдем от словесной шелухи к делам.

И мы перешли. Трудно сказать, что меня спасло, то ли опыт Пауля, то ли еще какие качества, привнесенные другими личностями или бывшие исконно моими, – я был близок либо к провалу, либо к полному финансовому краху. Напор интенданта был ужасен, вероятно, будь в его возможностях продажа Земли, то он бы ее продал, при этом выкрутил зеленым человечкам с Альфы Центавра все их псевдоподии, и они пожалели, что связались. После того как легкий сумбур начал укладываться, а легким он стал, кстати, значительно позже полного, изначально посетившего мою голову, я хотел даже поинтересоваться, от какого из колен Израилевых происходит его мамочка, но подумал, что такое любопытство может крайне негативно отразиться на моих торговых позициях, и решил не рисковать. Почему я хотел поинтересоваться родословной именно его матушки? Так это у подавляющего количества населения планеты род ведется по отцовской линии, а у богоизбранного народа совсем даже наоборот, замашки же Мезьера не тянули на простую генетическую связь, хотя я Менделя и не люблю, эта связь была духовная и кармическая. Что интересно, он не пытался надуть меня в абсолютных цифрах, но процент, запрашиваемый им, был просто смехотворен. Восемьдесят процентов от цен варшавского черного рынка! Да если бы Фриш согласился на пятьдесят, то дядя закопал бы его живьем, причем место на освященной кладбищенской земле ему не грозило бы, ибо самоубийц хоронят исключительно за оградой. Еще интересный вопрос – откуда его оппонент так хорошо знал варшавские цены? То есть я не уверен, что он их знал точно, так как сам был посвящен в них только поверхностно, то есть не я, конечно, а Пауль, но это ничего не меняет. Дело в том, что какие-то цены я все же знал, а так как Мезьер ни разу не ошибся, если называл их, то я уверился, что и все остальное является истиной. Сплошные загадки.

Печально было другое – наши переговоры зашли в тупик. Нет, я, конечно, мог согласиться на все условия этого хитровыдолбленного полунемца, выполнять-то мне их не обязательно, тем более что оплаты он вперед и не требовал, но что-то, скорее всего интуиция, подсказывало мне, что такой кидок не пройдет. Не удастся мне загрузиться самым вкусным и интересным и сделать дяде ручкой. Все, что сейчас произошло, это не зашедшие в тупик переговоры, а банальная проверка на вшивость. Но что же он задумал? Понятно ведь – на отказ от выдвинутых требований он пойти не может, иначе потеряет лицо, и тогда его можно додавить на любых условиях, но и держаться на выдвинутых позициях невозможно, это прямой срыв сделки. А вдруг он и вправду пытается от меня тупо избавиться? Или у него есть другой канал, или он уже заключил другую сделку? Ну конечно, выдвигая такие требования, он просто заставляет меня самого отказаться. Кренцу это, конечно, может не понравиться, но большая часть вины падет на Фриша – не сумел молокосос договориться с уважаемым человеком. Ловко! Здесь просматривается еще одна интрига: а не хочет ли хитрый лис подвинуть молодого и сам сесть на товарно-денежные потоки? Может быть, но слабо верится – так внаглую отодвигать родственника Бюлера, можно и мешалкой схлопотать. Что смешно, мне это все глубоко по фиолетовому барабану. Мне надо хапнуть и свалить! А это мысль – сделаю жалкую рожу, скажу, что меня послали родственнички к многоуважаемому господину Огюсту с целью уговорить его занять место в нашем семейном бизнесе. Поговорив с ним, я уверился, что не потяну на таком высоком уровне, но чтобы совсем не ударить в грязь лицом, нижайше умоляю дать провести первую сделку. Пауль, конечно, от стыда бы умер, вот и мне надо правдоподобно разыграть эту трагикомедию. Хорошо, что не успел, не факт, что не получилось бы, но финт, предложенный этим хитрецом, разом снимал все проблемы.

– Похоже, мой дорогой Пауль, наши переговоры зашли в тупик.

– Не вижу никакой похожести, – злость в голосе я даже не пытался скрывать. – Вы использовали все возможности для того, чтобы договоренность не смогла состояться. Уж не обессудьте, но я так и скажу господам оберинтенданту и дяде.

– Не горячитесь, молодой человек, если мы и вправду не хотим разрыва в только что состоявшемся знакомстве, то должны искать компромиссы.

– И где эти компромиссы, что-то я их не вижу – согласиться с вашими условиями я никак не могу, ну а вы, похоже, не собираетесь от них отказываться.

– Не надо все измерять в деньгах, мой друг, услуги тоже могут многого стоить.

– И что я могу вам предложить?

– Дело в том, что у меня есть, и я надеюсь, в будущем еще и будут некоторые материальные ценности, но кое-чего у меня нет.

– И чего же?

– Нет возможности превратить их во что-то менее осязаемое, по крайней мере имеющее меньший вес и объем, но не менее ценное.

– Так я же вам и предлагаю деньги и поддержку влиятельных людей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});