Захватывающее время - Тим Тарп

Этот разговор не из тех, что можно начинать с места в карьер. Подходить к нему нужно медленно, поэтому я начинаю с ответа на вопрос, тактично заданный Эйми: звонил ли мой отец, чтобы хоть как-то объясниться?

– Насколько я знаю, нет. А если и звонил, то нарвался на маму, а уж она наверняка мне не рассказала бы.

– А вдруг он беспокоится или мучается угрызениями совести? Ты мог бы сам ему позвонить.

– Вряд ли.

– Ты рассказывал маме и сестре, что ездил к нему?

– Нет. Мама, наверное, изошла бы ядом, если бы узнала, что я ездил к отцу. Холли спрашивала, но я сказал, что на пока отложил поездку. Не хочу слышать от нее «я же говорила». Плохо, что отец оказался таким. Я не хочу видеть, как они будут этому радоваться. Уверен, они считают, что мне передались его чертовы гены. И я не хочу, чтобы они знали, что я это знаю. В общем, все, хватит о моей так называемой семье. Это меня угнетает.

– Ладно. – Она здоровой рукой сжимает мою руку. – Я буду твоей семьей.

Глава 64

Отказ от выпивки, судя по всему, ни капли не расстроил Эйми. Она, кажется, даже испытывает некоторое облегчение. Однако она сохранила уверенность в себе, и мне приятно видеть ее такой. Она даже проявляет инициативу и рассказывает собственные истории. Раньше, чтобы она расслабилась, ей нужно было выпить порции четыре, сейчас же она абсолютно раскована.

Сегодня она рассказывает еще одну историю, случившуюся на «газетном» маршруте, хорошую историю, о том, как она повстречалась с крутыми девчонками. Я узнаю ее тактику: с помощью этой истории заставить меня забыть о том, что у меня нет настоящей семьи.

Ей было четырнадцать – в этом возрасте ее «газетный» маршрут был пешим, – когда она случайно столкнулась с двумя пятнадцатилетними девахами, одетыми во все черное и с кучей цепей. Подводки на их веках было больше, чем у Клеопатры. Они тусовались всю ночь и до сих пор, очевидно, были под кайфом – надышались очистителя для дренажных труб, насколько знала Эйми.

Начали они примерно так:

– Зацени-ка, это же Красная шапочка. А что у тебя в сумке, гостинец для бабушки?

Все это не предвещало ничего хорошего. Эйми представила, как они срывают с ее плеча сумку и разбрасывают газеты по улице. Именно это и случилось бы, если бы она не нашла идеальный ответ.

– А вы видели то НЛО, что недавно приземлялось здесь?

Девицы ей на это:

– НЛО? Какой НЛО? Ты обкурилась? У тебя совсем шифер поехал?

Но Эйми принимается во всех подробностях описывать, как выглядел корабль: мигающие алые огни, корпус, по форме похожий на банан, таинственные звуки, будто доносящиеся из музыкальной шкатулки – чуждая землянам музыка.

Неожиданно девицы полностью переменились. Они посмотрели в небо, жестокость на их лицах сменилось живейшим интересом. А Эйми продолжала. Этот НЛО видят здесь не в первый раз, сказала она. Об этом даже сообщали в новостях. Люди, ставшие свидетелями приземления, утверждают, что корабль благоприятно повлиял на них.

– Все дело в музыке, – объяснила Эйми. – Благодаря ей люди чувствуют себя умными, счастливыми и красивыми.

Девицы сразу стали ее лучшими подругами. Они помогли ей разнести газеты в надежде увидеть НЛО, услышать музыку и обрести новую, красивую сущность.

– Гениальное вранье, – говорю я. Она улыбается своим воспоминаниям.

– Когда я все это рассказывала, это не казалось мне ложью. А потом, примерно через неделю, я встретила их в пиццерии «Маленький Цезарь». Они даже не заговорили со мной. Но непонятно было другое: они больше не были крутыми, они выглядели ужасно жалкими, крохотными и потерянными.

– Наверное, они нуждались в каком-нибудь НЛО, чтобы верить в него.

– Точно. Вот мне повезло, мой НЛО ко мне прилетел.

– Разве?

– Конечно. Это ты.

– Я?

– Посмотри, как сильно я изменилась за последние пару месяцев.

– Да уж, вижу. – Не удержавшись, я бросаю взгляд на огромную гипсовую повязку на ее руке. Она настолько огромна, что Эйми наверняка трудно проходить в дверь.

– А сейчас мы собираемся в Сент-Луис. И мы ведь поедем туда. До встречи с тобой у меня бы не хватило мужества сказать маме, что я собираюсь уехать.

– Ну, у меня такое чувство, что Сент-Луис превратится для тебя в Яркую планету. Понимаешь? И ты станешь коммандером Амандой Галлико.

– Кажется, ты говорил, что Ярких планет не существует.

– Ах, это? Я был в плохом настроении. Теперь все в порядке. – Я делаю глоток газировки. На вкус она странная – без виски же. – Дело в том, что я давно хотел поговорить с тобой о Сент-Луисе.

– Я знаю, тебя все еще беспокоит, что мы будем жить в маленькой квартирке у моей сестры, но это всего на пару недель. Она уже договорилась насчет моей работы, и я уверена, что и ты найдешь хорошее место. Только не говори об этом моей маме. Она еще не знает, что ты тоже будешь с нами жить. Она считает, что ты просто поможешь мне с переездом.

– Нет, меня беспокоит совсем другое. – Моя рука тянется к стакану с «7UP», но это просто рефлекс. Обычная газировка ничего не меняет. – Видишь ли, есть кое-что, о чем я тебе не рассказывал. Это, в определенном смысле, усложняет ситуацию.

Она все еще улыбается, и я вдруг понимаю, что она пьяна, но не от алкоголя, а от своих надежд. Мне очень не хочется отрезвлять ее, но она больше не нуждается во мне. Она в силах самостоятельно воплотить свои мечты в жизнь.

– Ну, ты же знаешь, что я никогда не был силен в алгебре? В общем, мистер Жопастер лишил меня каникул. Я пытался убедить его, что я буду учить алгебру в колледже, но он, думаю, решил преподать мне урок за то, что я считал его занудой.

Ее улыбка гаснет.

– Это значит, что школу ты не закончил?

– Типа того. – Я делаю глоток, но это, естественно, не помогает. – Если я хочу получить аттестат, мне все лето придется ходить в школу.

– Летние курсы, – произносит она, и в ее бледно-голубых глазах отражается разочарование.

– Да. Они начинаются недели через две.

– Не переживай, – говорит она неестественно бодрым голосом. – Ты сможешь заниматься алгеброй в Сент-Луисе.

– Нет, я узнавал. Я должен заниматься в той школе, где мне выдадут аттестат. – Ладно, на самом деле я ничего не узнавал, но мои слова звучат вполне логично.

Однако она не сдается:

– Ну, это означает только то, что я останусь с тобой и помогу тебе. Мы можем поехать в Сент-Луис в конце лета. Так у нас будет больше времени, чтобы все распланировать и подготовиться.

– Нет, не пойдет. Твоя сестра ждет тебя уже в эти выходные, и она договорилась насчет твоей работы. Единственный разумный выход – это если ты поедешь первой, а я останусь здесь, похожу на летние курсы, поработаю на Гича на погрузке и накоплю денег.

Она хватает меня за руку.

– Я не хочу ехать без тебя. Я пропаду.

Я смотрю ей прямо в глаза и шлю ей потоки уверенности.

– Ты? Пропадешь? Шутишь? Ты крутая. Ты добьешься того, чего всегда хотела.

Естественно, я думаю и о том, что она встретит отличного парня, прекрасного ученого и наездника, который будет воспринимать ее как сказочную планету, полную удивительных чудес. Но я знаю, что прямо сейчас она со всем этим не согласится.

Она говорит:

– Я хочу всего добиваться вместе с тобой. А я ей в ответ:

– Знаю, но взгляни на это с другой стороны. Какой из меня организатор? Никакой, правда? Если ты поедешь туда первой, то сама все уладишь и распланируешь. Я буду очень тебе благодарен, если ты сделаешь это за меня.

Она задумывается над этим, и к ней возвращается оптимизм. Теперь у нее есть миссия, нечто, что она может для кого-то сделать. У нее нет недостатка в идеях. Она все там разузнает и выяснит, где есть магазины мужской одежды, чтобы я смог сразу приступить к работе, когда приеду. Она говорит:

– Как только я накоплю немного денег, я тут же сниму для нас квартиру и начну покупать мебель и всякие штуки. А стены я могу расписать сама.

– Чудесно, – говорю я. – Но, может, тебе не стоит торопиться с арендой квартиры? Я в том смысле, что да, ты все распланируешь, но я то тоже должен поучаствовать. Ты сделаешь мне огромное одолжение, если дождешься, когда я пришлю тебе денег, а уже потом будешь снимать квартиру и покупать всякую всячину. Не лишай меня возможности внести свою лепту, ладно?

Она улыбается и пожимает мне руку.

– Ладно. Наверное, я смогу сделать тебе это одолжение.

Если я предаю ее, поступая вот так, пусть. Я – предатель. Просто иногда приходится выбирать между честностью и добротой, а я всегда выбираю доброту. Кроме того, я считаю, что она должна уехать из города до того, как я расскажу ей всю правду, иначе никуда она не поедет.

Я подожду месячишко, пока она обоснуется в Сент-Луисе, втянется в работу и начнет новую жизнь. А потом напишу ей длинное электронное письмо. Пока не знаю, что я в нем скажу, но главная мысль его будет в том, что я к ней не приеду.

Видите, у меня есть будущее, которое я могу ей дать. Только это будущее будет без меня.